Самоучитель танцев для лунатиков - читать онлайн книгу. Автор: Мира Джейкоб cтр.№ 104

Через два дня запахи кориандра и имбиря выманили Томаса из спальни, и он вышел на кухню, немного опухший, но с решительным видом. Спутанные пряди сбились вокруг лица, из-под драного синего халата торчали худые коленки, – казалось, они немногим больше мужского кадыка.

– Кам… – начал было он, но жена поставила перед ним блюдо с куриным карри, не дав ему договорить.

Съев две чапати, куриную ножку и немного творога, Томас сделал знак, что готов ко второму блюду.

– Ты есть собираешься? – спросил он у Амины, продолжая жевать.

– Пока нет.

На часах было только шесть тридцать. Она смотрела, как отец обгладывает кость. За последнее время он так исхудал, что стал напоминать дикое животное. Человеческие кости расправлялись с куриными. Плоть поглощала плоть.

Камала поставила на стол перед дочерью тарелку, потом еще одну – для себя. На лице ее отразилось зловещее предчувствие, что Томас умрет от истощения, если все они не примутся за куриное карри одновременно. Не говоря ни слова, Амина положила себе чапати. Впервые с момента постановки диагноза семья Ипен сидела за обеденным столом без посторонних. Курицу и лепешки разбирали на крохотные кусочки, до тех пор пока тарелки не засияли первозданной чистотой.

– Пойду, что ли, приму душ, – сказал Томас, однако остался сидеть за столом. Он окинул кухню похмельным взглядом мужчины, который, спотыкаясь, входит в дом после ночного кутежа. – Что у вас тут происходит? Какие новости?

– Тебе было плохо. Думал, что вешалка живая, – пожала плечами Амина. – В общем, ничего особенного.

– Сын Люсеро женился, – подхватила Камала.

– Ах да, точно! И как свадьба?

– Жуть! Еда отвратительная! Невеста толстая!

– Мам!

– А что?! Это правда!

– Да она беременна!

– Ну да, но она все равно толстая, – заявила Камала, облизывая кончики пальцев, словно кошка лапы.

– Что еще? – спросил Томас, довольно глядя на жену.

– У меня будет выставка, – сказала Амина, и родители пораженно воззрились на нее. – То есть у Димпл. В галерее Димпл будут выставляться мои работы.

– Ничего себе! – слабо улыбнулся Томас. – И люди придут посмотреть?

– Надеюсь, что да.

– А когда? – спросила Камала.

– В сентябре. Наверное, уеду на выходные.

– Здорово! Прекрасно, прекрасно! – прищурившись, посмотрел на нее Томас, словно заглядывая в будущее, в котором она наконец-то станет тем, кем ей суждено стать, по мнению отца.

– А что за фотографии? Мы видели?

– Нет, вряд ли. Новые работы. В основном странные эпизоды со свадеб.

– Джейн, наверное, так тобой гордится!

Амина кивнула. Ну конечно! Почему бы нет?

Томас встал, медленно разогнувшись, и взял со стола свою тарелку.

– Я уберу! – Камала выхватила тарелку у него из рук. – Иди в душ! Я туда на всякий случай табуретку поставила.

– Вах! Женщина, я же не инвалид!

– Знаю, знаю, просто на всякий случай, – затараторила Камала и застенчиво улыбнулась ему.

Глядя на робкую улыбку матери, Амина подумала: та всеми силами пытается показать отцу, что принимает любую его слабость, может забыть любой проступок. И тут ей стало ясно: удачного момента поговорить о том, что происходит, она не дождется никогда.

– Я нашла твои вещи в саду, – вдруг произнесла она.

– Хотите расмалаи на десерт? – грозно взирая на дочь, перебила ее Камала.

– Какие вещи? – удивился Томас.

Амина все ему рассказала, и ей было мучительно смотреть, как он уперся взглядом в пол, а потом ухватился за барную стойку, будто его резко затошнило. Отец тяжело опустился на стул.

– Ты не помнишь, что спрятал их там? – спросила Амина.

– Нет.

– Не важно, – вмешалась Камала, – кому какое дело?

– Вообще ничего не помнишь?

– Ну, не совсем, – неловко глядя на нее, ответил он.

– Я подумала, что кроссовки ты, наверное, оставил там для Итти.

– Не будь дурой! – фыркнула Камала, выхватывая у Амины ее тарелку и ставя ее в раковину.

Томас осторожно покосился на дочь.

– Ты ведь его видел позавчера? – уточнила она, а отец нахмурил лоб, словно пытаясь что-то припомнить, и в конце концов кивнул. – А кубок – для Аммачи?

– Амина! – не оборачиваясь, прикрикнула на нее Камала. – Перестань!

– Просто мне не хочется, чтобы ты думал, что об этом нельзя говорить, – упорно продолжала Амина. – Ты что-то видишь. Ничего не можешь с этим поделать. Не понимаю, почему мы должны этого бояться!

– А никто и не боится! Кто тут боится?!

– Ты боишься, мам!

Камала подняла над головой тарелку и швырнула ее в раковину с поразительной силой. На кухне воцарилась звенящая, почти живая тишина. Амина смотрела, как миниатюрная фигурка матери склонилась над раковиной, вцепившись руками в края, будто хотела оторвать ее и разбить об пол.

– Итти попросил, вот я их ему и принес, – наконец ответил Томас.

Амина спокойно кивнула, стараясь не показывать виду, что волнуется, но в груди появилось какое-то давящее чувство, – должно быть, нечто похожее ощущает загнанная в угол кошка. Краем глаза она заметила, что Камала нагнулась над раковиной и принялась вынимать из нее осколки, которые скрипели друг о друга, как надкрылья жуков.

– Аммачи попросила у тебя кубок?

– Нет, – неловко поглядывая на нее, ответил Томас, – я просто решил, что ей будет приятно…

– А альбом?

– Для Сунила, ведь он… – Томас беспомощно взглянул на Камалу.

– Ведь он – что?

– Захотел его послушать.

Правда, когда выговоришься, становится легче? Из этого же исходят целые психологические направления! Ведь именно так появились телевизионные ток-шоу, герои которых выкладывают всю правду о себе! Томас, подавшись вперед, рассказывал Амине обо всем, что происходило с ним за последние несколько месяцев (сначала с запинками, а потом все быстрее и свободнее, как будто слова потекли рекой по огромному каналу, соединяющему мозг с губами), – не только о краткой встрече с Дерриком Хенсоном, но и о целых неделях общения с Итти, Сунилом, Аммачи и даже Дивьей («Господи, неужели она всегда была такой паникершей?»). Однако, пока он говорил, Амина ощутила, что ее собственное самочувствие значительно ухудшилось.

Все они являлись ему точно такими, какими были на самом деле, и, по мнению отца, никто из них не стал более добрым, хорошим или просветленным. Приходили всегда поодиночке. В основном хотели на что-нибудь посмотреть: на дом, инструменты или супермаркет. Выглядели при этом так, будто это был лучший день в их жизни.