Заложница - читать онлайн книгу. Автор: Мэри Каммингс cтр.№ 54

Аронсон медленно встал на четвереньки, потом неуклюже, как медведь, выпрямился и повернулся ко мне с перекошенным лицом — таким страшным, что я невольно отшатнулась. Только теперь я поняла, что Гарольд, похоже, успел еще тяпнуть его то ли за ухо, то ли за щеку — вся правая сторона лица была залита кровью.

— Ну ты и дря-янь!.. — покачивая головой, даже не сказал — прорычал он. — Ничего, сейчас ты у меня получишь!

Когда он расстегнул пряжку ремня, я перепугалась жутко. Потом на секунду обрадовалась: чтобы изнасиловать, ему придется меня развязать! Авось удастся отбиться и вырваться, он ведь на ногах еле держится!

Но оказывается, на уме у Аронсона было совсем другое. Резким движением он выдернул из джинсов ремень и намотал конец на руку.

— Сейчас ты мне все расскажешь! Все-е! И откуда про наши дела узнала, и про то, как ходила за мной всюду, шпионила… Интервью!.. Знаю я эти интервью — ты ведь у церкви не просто так оказалась?!

Не знаю, соображал ли он, что даже если бы я очень хотела, едва ли я могла что-нибудь ему ответить с заклеенным ртом.

Он щелкнул ремнем в воздухе и сделал шаг вперед. Я замычала, замотала головой, попыталась отползти.

Тяжелая пряжка врезалась в стену в каких-нибудь трех дюймах от моего лица.

— Говори, сука, чего ты там вынюхивала?!

И вот тут-то я сказала про себя: «Да, крепко ты влипла, Джеки Макалистер!»

Вокруг было темно. Я сидела и дрожала. Мне было очень страшно. И холодно. И больно, и все вместе.

Сидела и старалась не плакать. Не из какой-то там гордости — а потому что… вы пробовали когда-нибудь плакать с заклеенным ртом? Через минуту уже задыхаешься — из носа, извините, сопли текут!

Меня никто никогда раньше не бил. В школе дралась, конечно, но это не в счет, а папа меня в жизни пальцем не тронул. Я и не знала, как это больно, когда ремнем бьют.

Не то чтобы Аронсон меня сильно избил — слишком он был пьян и большей частью промахивался. Но было жутко вспоминать, как я отползала, старалась увернуться от ударов или хоть лицо спрятать — а он шел за мной, бормотал что-то и размахивал ремнем. Несколько ударов все-таки попало по плечам и спине, один даже по уху — очень больно.

Потом он подтащил меня к стене и привязал за связанные руки к трубе, так что я могла только сидеть, прислонившись к ней спиной, или лечь набок — больше ничего.

Выключил свет и ушел. А я осталась сидеть. И мне было очень холодно, больно и страшно.

И главное, я не представляла себе, что будет дальше. Что Аронсон собирается со мной сделать? Может, к утру протрезвеет, поймет, что натворил, и отпустит? Но верилось в это с трудом…

В подвале пахло плесенью, сыростью и ржавчиной. Вода в трубе за спиной шумела — или это шумело у меня в ушах?

Когда Аронсон ушел, я попробовала разорвать ленту, которой были связаны у меня ноги и руки — такую же, как та, что заклеивала рот. Ничего не вышло — зря старалась, только рукам больно стало.

Так что в конце концов я решила не тратить понапрасну сил. Подтянула под себя ноги, вся в комок сжалась, чтобы теплее было, а пальцы, которые от холода ныли, исхитрилась и запихнула в брюки, за пояс, к самому телу — и больше не шевелилась.

Почувствовав легкое прикосновение к бедру, я чуть не взвизгнула от неожиданности, но потом поняла, что это Гарольд. Он влез ко мне на колени, встал на задние лапки, опираясь передними о грудь, и начал, похоже, обнюхивать ленту у меня на лице.

Я мысленно взмолилась: «Сорви ее! Сорви!» — но хорек вместо этого забрался ко мне на плечо, полизал ухо и пристроился на шее «воротничком» — он часто так спал. Я потерлась об него щекой — он был теплый и уютный, и пахло от него по-домашнему. На глаза сразу снова навернулись слезы.

А с ним что теперь будет?

Ночь тянулась бесконечно. Я почти не спала, лишь порой ненадолго отключалась, потом снова открывала глаза — вокруг была все та же темень.

Наконец окошко под потолком понемногу начало светлеть. Гарольд проснулся, соскользнул с моего плеча и побежал куда-то.

От неподвижной позы все тело болело, особенно ломило плечи. Я попыталась, насколько могла, подвигаться, чтобы кровь разогнать; пошевелила пальцами — они затекли, плохо сгибались и почти ничего не чувствовали. Голова тоже болела — особенно сзади, там, где Аронсон меня ударил.

Окошко продолжало светлеть, потом и солнце проглянуло — поползло квадратиком по стене.

Гарольд бегал взад-вперед по подвалу, что-то вынюхивал — изучал обстановку. Он ведь любопытный очень, как и все хорьки. Я только успевала голову поворачивать: он то прятался за кучу мебели, то пробегал по трубе под самым потолком, ловко перескакивал с нее на доски, спускался вниз. Затем юркнул в кучу валявшихся на полу пластиковых штук, выскочил с противоположной стороны и побежал ко мне.

А во рту у него — о господи, я даже не сразу поняла, что это такое! Он тащил мышь!!! Большую и, кажется, мертвую!!!

Не завизжала я только потому, что был заклеен рот.

Он подбежал вплотную, бросил мышь передо мной и уставился на меня с довольной мордочкой — наверное, ждал похвалы. Я замычала («Убери! Убери это немедленно!!!») и, насколько могла, постаралась отползти от «подарка».

Хорек с недоумением взглянул на меня, мне показалось, что даже пожал плечами — подхватил мышь и побежал под стол. Я отвернулась — понятно, что он хищник, но смотреть, как он ее ест, не хотелось. Хватило и того, что я это слышала.

Насытившись, Гарольд снова влез ко мне на колени и свернулся клубочком. Но не прошло и нескольких минут, как он вдруг вскинулся, прислушался — соскочил с колен и опрометью бросился к доскам.

Тут и я услышала шаги на лестнице.

На этот раз Аронсон, похоже, был трезв. Симпатичнее от этого он не стал. Правая рука в том месте, куда вцепился Гарольд, была заклеена пластырем, но никаких следов укуса на лице я не заметила.

Он взглянул на меня и нахмурился, словно я была неприятной помехой, которую он не ожидал здесь увидеть. Подошел, присел на корточки и резким движением сдернул с моего лица липкую пленку.

Я вскрикнула от боли: за ночь она присохла к губам и, казалось, отодралась вместе с кожей.

— Еще раз вякнешь — по морде получишь! — злобно посулил он. Верхняя губа у него подергивалась, как у скалящейся собаки. — Понятно?

— Понятно… Попить дай!

— Обойдешься! Откуда ты про нас узнала?

— Да я ничего не знаю! Я журналистка! Просто…

— Не ври! — он хлестнул меня по лицу тыльной стороной ладони. — Отвечай! — снова занес руку.

— Я… ноутбук купила. Чужой. Там письмо было. Об остальном сама догадалась. Я журналистка, понимаешь, я…