Вляпалась! - читать онлайн книгу. Автор: Келли Линк cтр.№ 46

— Конечно! Ручка есть?

— Блин! Нету! Ладно, неважно. Может, в другой раз.

Сначала темнело медленно, а потом вдруг все резко погрузилось во мрак. Так было всегда, даже летом, словно дневной свет вдруг осознавал, что ему срочно нужно оказаться в другом месте. Не здесь. Она приезжала сюда по выходным и читала в машине детективные романы. В окна бились мотыльки. То и дело она выходила, чтобы пройтись и поискать детей, попавших в беду. Она знала все места, куда им нравилось ходить. Иногда мутанты репетировали на бывшей сцене. Они создали музыкальную группу. Они все время спрашивали ее: ты точно не умеешь петь? Она совершенно точно не умела петь. Ничего страшного, всегда отвечали мутанты. Можно просто выть. Кричать. Нам это нравится. Они меняли ее самогон на сигареты. Рассказывали ей длинные, запутанные мутантские анекдоты, сопровождающиеся множеством жестов и имеющие непонятный конец. Ночь была ее любимым временем суток. Ночью она могла вообразить, что это действительно Страна Оз, что, когда солнце больше не сможет оставаться в стороне, когда солнце наконец взойдет, она все еще будет там. В Стране Оз. Не здесь. Стукни каблучками, Баннатин. Нет места лучше летнего дома.

Она сказала:

— Тебе все еще снятся кошмары?

— Ага.

— Про конец света?

— Да, назойливая сучка. Те самые.

— Мир все еще погибает в огне?

— Нет. От наводнения.

— Помнишь тот сериал?

— Какой?

— Ну ты знаешь. «Баффи — истребительница вампиров». Он даже маме нравился.

— Я видел пару серий.

— Я все думаю, что когда тот вампир, Ангел, превращался в злодея, это было сразу понятно, потому что он надевал черные кожаные штаны.

— Ты прямо помешана на том, как люди одеваются. Черт, Баннатин! Это же просто сериал!

— Да, я знаю. Но те черные кожаные штаны, которые он носил, наверное, были его штанами зла. Как штаны для потолстения.

— Чего-чего?

— Штаны для потолстения. Это такие штаны, которые сбросившие вес люди хранят у себя в шкафу. На случай, если снова поправятся.

Он молча смотрел на нее. От выпивки его большое некрасивое лицо покраснело и покрылось пятнами.

Она сказала:

— Я вот о чем. Вампир Ангел хранит у себя в шкафу черные кожаные штаны? На всякий случай. Как штаны для потолстения. У вампиров есть шкаф? Или когда он снова становится хорошим, он отдает свои штаны зла благотворительной организации? Если так, то всякий раз, как он становится злым, ему нужно идти и покупать новые штаны зла.

Он сказал:

— Это всего лишь телевидение, Баннатин.

— Ты все время зеваешь.

Он улыбнулся ей. Типичная улыбка хорошего парня. Сводила с ума женщин всех возрастов.

— Я просто устал, — сказал он.

— Парады иногда бывают очень утомительными.

— Да иди ты!

Она сказала:

— Давай, поспи. Я прослежу, чтобы к тебе не приставали мутанты, заклятые враги и охотники за автографами.

— Ну разве что минуту-другую. Знаешь, он бы тебе очень понравился.

— Кто?

— Мой нынешний заклятый враг. У него превосходное чувство юмора. На прошлой неделе прислал мне ящик от пианино, полный котят-альбиносов. Это какой-то проект, над которым он работает. Котята везде написали. Пришлось пристраивать их, подыскивать для них дома. Конечно, сперва нужно было удостовериться, что это на самом деле не миниатюрные бомбы, что они не одержимы дьяволом и не запрограммированы на гипноз детей своими красными кошачьими глазками, не будут нагонять на них дурные сны. Это был бы настоящий пиар-кошмар.

— Ну и что с ним не так? Почему он хочет уничтожить мир?

— Он не говорит. Не думаю, что он действительно этого хочет. Он все время проделывает разные сумасшедшие трюки, как с котятами. Например, однажды он построил автомат, который все превращал в томатный сок. Причем, как говорит один из его бывших сподвижников, он терпеть не может томатный сок. Если когда-нибудь он похитит тебя, Баннатин, ни в коем случае не соглашайся играть с ним в шахматы. Постарайся вообще не говорить с ним о шахматах. Он из тех парней, которые считают, что все великие преступники должны хорошо играть в шахматы, но у него это ужасно получается. Он впадает в депрессию.

— Постараюсь запомнить. Тебе удобно? Положи голову сюда. Не холодно? Этот твой прикид не выглядит очень теплым. Хочешь, дам тебе свою куртку?

— Кончай суетиться, Баннатин. Я не слишком тяжелый?

— Спи, Бисквит.

У него была такая тяжелая голова, что она не могла понять, как он целыми днями таскает ее на своей шее. Он не спал. Она слышала, как он думает.

Он сказал:

— Знаешь, когда-нибудь я совершу ошибку. Когда-нибудь я ошибусь и не спасу мир.

— Да, я знаю. Большое наводнение. Этого ничего. Ты только о себе позаботься, ладно? А я позабочусь о себе, и мир тоже сам о себе позаботится.

Она чувствовала что-то влажное на ноге. Фу, гадость. Это была его слюна. Он сказал:

— Ты мне снишься, Баннатин. Мне снится, что ты тоже тонешь. И я ничего не могу с этим поделать. Я не могу тебя спасти.

— Тебе не нужно спасать меня, детка. Ты не забыл, что я умею левитировать? Пускай все превращается в воду. Просто станет водой. Или пивом. Или томатным соком. Пускай Страна Оз затонет. Озлантида. Маленькие счастливые русалочки-мутанты по имени Дороти. Пускай все эти горные домики и многоквартирки для лыжников потонут — вместе с оленями, и кирпичами, и школьницами, и теми, кто никогда не дает на чай. Знаешь, мир не такое уж распрекрасное место. Бисквит? Может, мир вовсе не нужно спасать. Так что перестань дергаться. Я полечу. Я — мыло «Айвори». Даже пальцы на ногах не намочу, пока ты не появишься и не найдешь меня.

— А, хорошо, Баннатин, — сказал он, пуская слюни, — эта мысль больше не будет донимать меня…

И заснул. Она сидела, держа его тяжелую голову, и слушала, как вокруг в невидимой листве носится ветер. Звук напоминал журчание быстротечной воды. Водопады и озера, текущие вверх по склону горы. Но это была какая-то другая вселенная. В этой вселенной не было ничего, кроме ночи, и ветра, и деревьев. Загорались звезды. Привет, папа, козел ты этакий.

У нее онемели ноги, и ей снова было нужно в туалет, но она не хотела будить Бисквита. Она нагнулась и поцеловала его в макушку. Он не проснулся. Только пробормотал: прекрати, Баннатин. Люби меня одного. Или по крайней мере ей так послышалось.

Она помнит, как была ребенком. Лет девяти-десяти. Как в четыре утра пробиралась обратно в дом. Ее лучший друг, Бисквит, тоже отправился домой, чтобы лежать на кровати без сна. Она еле уговорила его позволить ей пойти домой. Завтра им в школу. Она устала и очень хочет есть. Борьба с преступностью — тяжкий труд. Мать на кухне делает блинчики. Что-то в ее наружности подсказывает Баннатин, что мать тоже всю ночь провела не дома. Может, она тоже боролась с преступностью. Баннатин знает, что ее мать супергероиня. Она не просто официантка. Это только прикрытие.