Театр абсурда. Во что превратили Россию - читать онлайн книгу. Автор: Николай Губенко cтр.№ 27

– У нас на курсе было несколько неимущих человек. И она, понимая, что нам хочется есть, устраивала так называемые «уроки протокола». Они оба – и Макарова, и мой обожаемый Сергей Аполлинариевич Герасимов были очень добрыми по отношению к нам, обращались, как с любимыми детьми, независимо от уровня дарования. И деньгами помогали, в коридоре совали рубли: иди-иди покушай. Искренне пытались дать нам родительскую заботу, которой мы были лишены.

– С кем из своих однокурсников вы поддерживаете отношения?

– С любимой женой Жанной Болотовой уже сорок три года поддерживаю и намерен поддерживать дальше.

– Как вам удалось захороводить одну из самых красивых актрис советского кино? Тем более что ваше сближение, если не ошибаюсь, началось с того, что вы и ей, девушке из обеспеченной московской семьи, высказали всю правду-матку о своем презрении к богатым.

– Она мне не верит, но я ее заметил еще на вступительных экзаменах. Пришла такая ангельского типа девочка, худющая, в черном закрытом платьице, с огромными сочувствующими глазами. Была уже звезда – в 16 лет снялась в фильме «Дом, в котором я живу». Экзамены ей практически были не нужны, Герасимов ее и так брал на курс. Подойти я к ней тогда не решился: она москвичка, я одессит, провинциал. Расстояние огромного размера. То, что мы вместе – это мое самое большое в жизни везение, удача и счастье.

– Вы вместе с Сергеем Бондарчуком везли в Москву тело умершего на съемках фильма «Они сражались за Родину» Василия Шукшина. Много говорили о том, что его смерть была не случайной. Он бы нашел себя в этой жизни?

– Говорить о том, что его смерть была не случайной, – это дань времени. Все, кто умер при советской власти, – всех убивал НКВД, потом КГБ! Кто же еще?! Подождем: идиотизм – не вечный спутник правды. Мы с Георгием Бурковым провели с Василием Макаровичем весь предшествующий его смерти вечер. Были вместе в гостях у местного кинопрокатчика на хуторе Клетском, что в 17 километрах от теплохода, где базировалась съемочная группа фильма «Они сражались за Родину». Вместе парились в бане, вместе смотрели матч «Швеция – СССР», который наши проиграли со счетом 2–3, вместе ужинали у хозяина. Разумеется со спиртным. Но Василий Макарович не пил последние семь лет ни рюмки. Вместе вернулись на теплоход в половине первого ночи. А где-то в половине пятого ему стало плохо с сердцем. К несчастью, врача не было на теплоходе. Жора нацедил ему капель Вотчала, дал валидол, предложил переночевать с ним в каюте. Но Василий Макарович отказался. Валидол не успел рассосаться под языком, как его не стало. При вскрытии в Сталинграде врачи обнаружили у Василия Макаровича, как они сказали, «сердце древнего старика», хотя ему было всего сорок пять лет. Василий Шукшин, конечно, себя бы нашел сегодня. Не олигархом. Но серьезным, глубоким, неистощимым писателем, каким и был всегда.

– Если бы вы сейчас снимали кино, о чем оно было бы?

– Сразу же после смерти Шукшина я написал сценарий о нем «Сотри случайные черты». Но два года борьбы с Госкино не увенчались успехом. Картину так и не запустили. Если бы снимал сегодня, я бы хотел дать людям надежду, что еще не все потеряно, что они могут быть услышаны. Я бы сказал им, чтобы они не запирались в своем одиночестве. Я бы показал им, где те люди, которые думают и чувствуют так же, как они, разделяют их чувства утраты Родины.

– А какое кино смотрите?

– Смотрел Балабанова, он мне очень нравился. «Груз-200», правда, не видел. А в принципе в моем возрасте уже определяются с предпочтениями, поэтому я смотрю старые фильмы, Феллини вот боготворю.

– Михаил Швыдкой остался без работы. Вы с ним были оппонентами по проблеме так называемых перемещенных ценностей. Что сделать, чтобы они перестали быть политическим ресурсом? Может, надо вытащить эти сокровища из запасников и открыто повесить в залах, чтобы люди любовались?

– Да их никто и не скрывает. С момента предательства «искусствоведов» Акиныни и Козлова, которые сейчас работают на Западе и получают большие деньги за то, что роют спецхраны, а также благодаря другим горе-музееведам, уже известно, где что лежит – в культурных ведомствах есть наводчики. Но ведь это все – компенсация наших потерь в Великой Отечественной войне! Есть такое понятие, как реституция – ответственность государства-агрессора перед государством-жертвой. То есть: не можете вернуть мне мою картину, мой дворец, мою скульптуру – верните равноценное из вашей собственности. Или отстройте 3 тысячи исторических городов, или 400 музеев, или 3 с лишним тысячи церквей, мечетей и синагог, которые были разрушены, разграблены, стерты с лица земли. Говорят, у немцев – чувство вины, они покаялись. На этом направлении я покаяния не чувствую. Они все время точат, подкупают, оглаживают тех, кто может решить этот вопрос. Известна цена этой помощи: посредник за возвращение культурных ценностей получает до 60 процентов от стоимости предмета.

– Какое у вас самое яркое впечатление от пребывания на посту министра культуры СССР?

– Повестка дня министра почти ежедневно включает в себя похороны и торжества. Утром провожаешь кого-то в последний путь, вечером открываешь чьи-то гастроли. И так почти ежедневно. Я чувствовал себя звеном, соединяющим смерть с жизнью, праздник с несчастьем.

– В Мосгордуме вы стали инициатором поправки в Кодекс об административных правонарушениях РФ, предлагая сажать сквернословов на 15 суток. Неужели вы сами матом не ругаетесь? Никогда в театре не объяснялись с актерами через мать-перемать?

– Я предлагал бороться с теми, кто матерится публично с экрана телевизора, в трамвае, со сцены.

– А водку вы пьете?

– С друзьями да за беседой, под селедочку, картошечку, с лучком – с большим удовольствием.

– Кто входит в ваш ближний круг? Вот проснетесь однажды в незнакомой квартире, рядом женщина незнакомая и мертвая, а вы ничего не помните. Кому будете звонить?

– Ну, во-первых, такого быть не может никогда. Но уж если вы настаиваете… Из кинематографической среды есть несколько (хотя мы почти не видимся) надежных людей: Караваев, Толкачев, Врачев и Аронин – это художники, оператор, режиссер, с которыми я работал на первых картинах. Эдику Володарскому еще позвоню. Остальные – не из мира кино, но тоже хорошие люди.

– О чем вы больше всего жалеете?

– Что нет Советского Союза.

2008 г.

Супруги Николай Губенко и Жанна Болотова с весны до осени живут на даче. «АиФ» приехал в гости к знаменитой актерской семье в их очень уютный дом… Жанна Андреевна и Николай Николаевич угощали нас изумительно вкусным яблочным пирогом и рассказывали о своем житье-бытье…