Советские партизаны. Легенда и действительность. 1941-1944 - читать онлайн книгу. Автор: Армстронг Джон cтр.№ 64

Возникавшие между различными «классами» трения отражены в сохранившихся документах. В полку Гришина «старые партизаны», то есть те, кто вступил в него в период его формирования (январь 1942 года), считали себя элитой и держались в стороне от призванных позднее. В другом случае 700 татар, дезертировавших из немецкой части, были разбросаны мелкими группами по разным бригадам с тем, чтобы за ними было легче следить. Дезертировавший из другого отряда партизан рассказывал: «У комиссаров и политруков есть собственный запас самогона, и они часто напиваются. После этого случается, что они начинают приставать к кому-нибудь из призванных на службу с вопросами, почему тот не вступил в ряды партизан раньше. Если не удается сразу дать вразумительного ответа, людей расстреливают». Один из авторов партизанских дневников сделал пометку, что водка и табак доставлялись по воздуху «для образцовых партизан».

В руки к немцам время от времени попадали донесения о предстоящих чистках внутри партизанских отрядов, которые были направлены в основном против бывших полицаев и военнослужащих созданных немцами национальных частей. Классовое отношение часто ярче всего иллюстрируют высказывания самих партизан. Бывших коллаборационистов, например, открыто презирали. Один из партизанских командиров, А. Федоров, писал после войны: «Раскаивавшиеся полицаи тоже начали приходить к нам. Мы сами приглашали их в распространяемых листовках. Если они не оставляли службы в полиции, мы писали, что убьем их как собак. Когда они оказывались в отряде, за ними долго наблюдали. Следили за ними очень внимательно» [162] . Политрук одного из отрядов отмечал в своем дневнике: «Сто восемьдесят казаков, дезертировавших из немецкой части, явились в бригаду Дьячкова. Их вместе с оружием передали в состав полка Гришина. Этим дезертирам нельзя доверять. В качестве бойцов они были ненадежны». Далее он сообщает: «Если с востока начинает «дуть сильный ветер», эти мерзкие предатели приходят в такое волнение, что не знают, что делать».

Бывшие красноармейцы, хотя и являлись одной из признанных опор движения, тоже оставались под подозрением. А. Федоров, старый коммунист и партизан-доброволец, говорил о них следующее:

«Но среди бывших военнопленных встречались всякие люди. Кое-кто добровольно сдался немцам. Затем, когда в лагерях их стали жрать вши и им надоело получать зуботычины, они раскаивались и убегали, чтобы вступить в партизаны. Отнюдь не все из них сообщали нам всю правду о себе. И, разумеется, мало кто признавался, что сдался в плен по своей воле.

Эти люди шли к партизанам, потому что ничего другого им не оставалось. Они не хотели возвращаться к немцам, но и сражались они против них не особенно энергично.

Часть попавших в окружение солдат, присоединившихся к нам, были так называемыми «мужьями» [бывшие красноармейцы, старавшиеся затеряться среди местного населения в деревнях и «женившиеся» на местных женщинах]. Это были солдаты, по разным причинам отставшие от армии… Среди них попадались такие, которые с радостью всю войну отсиживались бы за бабьими юбками, но гитлеровцы могли либо угнать их на работу в Германию, либо заставить служить в полиции. Поразмыслив, такой парень приходил к выводу, что, в конце концов, ему все же лучше вступить в партизаны» [163] .

Призванные на службу крестьяне представляли собой обособленную группу в партизанском движении. В отрядах их часто считали балластом. Один из партизан после войны рассказывал: «В нашем отряде было три бригады [батальона?]. Две из них были боевыми бригадами… действовали они напористо и энергично. Они состояли из бывших военнопленных. От третьей бригады было мало толку. Ее набрали из местных крестьян по приказу из Москвы, которым нам предписывалось собрать всех местных крестьян в отряд, пока немцы не угнали их на работу в Германию».

Пленные партизаны и дезертиры на допросах о составе и моральном состоянии их отрядов неизменно характеризовали призывников как обособленную группу, чей боевой дух был крайне низок.

Примечательно, что большинство партизан считалось людьми второго сорта и, что еще более важно, многие из них осознавали, что, хотя они сейчас и являются партизанами, это не оправдает их в глазах советской власти, а лишь отодвинет на какое-то время час расплаты. Несмотря на наличие противоречий между различными группами партизан, серьезной угрозы мятежа или массового дезертирства не существовало. В создавшейся атмосфере безысходности само выживание становилось для людей целью, ради которой стоило сражаться.

Участники партизанских действий не оставались без наград. Почти все помнили о времени, когда партизаны времен Гражданской войны занимали привилегированное положение в советском обществе. В советской пропаганде содержались недвусмысленные намеки на то, что подобное признание ожидает и партизан Второй мировой войны. Газеты, радио и другие средства массовой информации неустанно окружали партизан ореолом героев войны.

Советское руководство поощряло стремление создать у партизан преувеличенное представление о своей значимости. Отряды не просто обозначались порядковыми номерами, им давали призванные будить патриотические чувства названия, такие, например, как «За Родину», «Народные мстители». Их называли именами Сталина, Чапаева, Александра Невского и других национальных героев. Партизан щедро награждали орденами и медалями. Командир почти каждой отличившейся бригады был Героем Советского Союза. Командиры получали указания представлять к наградам лучших своих бойцов, в отряды самолетами доставлялись ордена и медали, вручаемые прямо на месте. Даже самые незначительные достижения партизанских отрядов получали широкую известность.

Подобные усилия создавали у самих партизан высокое мнение об их заслугах. Среди захваченных у немцев документов сохранилось более двадцати партизанских дневников. Такое большое количество говорит о том, что вести дневник стало своего рода модой. Авторов побуждала к этому убежденность в важности того, что они делают в партизанах. Они верили, что все пережитое ими достойно быть облеченным в форму документа прямо на месте. Более скромные считали, что собирают важные свидетельства для своих семей, другие намеревались опубликовать свои воспоминания после войны.

Поощрялось стремление партизан превозносить свои заслуги и преувеличивать потери противника в письмах на «Большую землю», как это видно из приведенных ниже выдержек:

«Недавно мы вели тяжелые бои. И у нас, и у немцев есть потери, но потери немцев значительно тяжелее. Жизнь трудная, поскольку все вокруг сожжено, но мы не теряем мужества. Часть наших людей сражается с немцами, остальные занимаются сельским хозяйством и работают в лесу. Мы построили мельницу, где можем молоть зерно. Еще мы построили пекарню, где печем хлеб. Все, конечно, делается тайно и с большими предосторожностями. Наш лес окружен немцами, но нужно продолжать жить, чтобы сражаться. Приказ Сталина № 130 будет выполнен. Все, что он от нас требует, будет сделано. Мы не пожалеем своих жизней ради победы».