"Ахтунг! Покрышкин в воздухе!". "Сталинский сокол" №1 - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Полищук cтр.№ 63

Наряду с изучением теоретических положений командиры авиационных дивизий и полков стали выезжать на главную радиостанцию наведения и наблюдать оттуда за боями подчиненных им подразделений. Такая форма учебы позволяла быстро вскрывать недоработки в боевой подготовке вверенных частей. Частенько на радиостанции бывали приезжие генералы из Москвы.

Как-то большая группа генералов наблюдала с командного пункта 4-й армии, как восемь наших истребителей «Як-7» вели воздушный бой против двенадцати «мессершмиттов». Бой наши «Яки» вели плохо, их командир нервничал, а немцы буквально издевались над его пилотами. Генералы тоже стали переживать, кричать и ругаться между собой, заявляя, что таких летчиков нужно списать в пехоту.

Тут вдруг откуда-то сверху на немцев неожиданно свалилась четверка «кобр». С первой же атаки были подбиты два, со второй – еще два «мессершмитта». Два немецких летчика сразу погибли, а два болтались на парашютах. Остальные быстро ретировались.

Оказалось, что это Покрышкин со своей группой возвращался из патрулирования в районе Керчи и Темрюка. Немцев наши не преследовали – боеприпасы и горючее были на исходе. Поэтому четверка тоже, не мешкая, пошла в Поповическую.

Генералы сразу прекратили ругаться и на радостях стали названивать в 16-й полк – поздравлять гвардейцев. Среди генералов были люди из Москвы, прибывшие для изучения опыта передовиков. «Вот это асы, настоящие асы, – с видом знатоков толковали они, – вот так надо воевать». Потом достали блокноты и стали записывать фамилии летчиков – Покрышкина, Степанова, Федорова, Труда.

К 15 мая советские войска окончательно прекратили наступление. Для прорыва очередной оборонительной полосы следовало подготовить новую операцию, а для этого требовались время и средства.

Маршал Жуков с сопровождающими его генералами возвращался в Москву в плохом настроении. Очистить Таманский полуостров не удалось, и он ожидал упреков от Верховного.

Через два дня после убытия маршала из состава фронта в резерв Ставки забрали несколько артиллерийских, зенитно-артиллерийских и танковых частей и соединений. Несмотря на такое серьезное ослабление огневых и ударных сил фронта, его новый командующий, И. Е. Петров, получил приказ Ставки подготовить и провести новую наступательную операцию с прежней целью – разгромить 17– ю армию и очистить Таманский полуостров. Подготовка к новой операции началась безотлагательно.

Разбираясь с причинами неудач наступления, командующий фронтом понял, что разведка до начала сражения не обнаружила многие цели, которые потом создавали препятствия для продвижения войск.

В период затишья истребители стали активно привлекать к разведыванию расположения сил и огневых средств врага.

Этот день для старшего лейтенанта Николая Искрина, гармониста, весельчака и компанейского парня, сбившего одиннадцать немецких самолетов и награжденного за боевые подвиги двумя орденами Красного Знамени, явно не задался.

С утра в составе четверки под командованием комэска Григория Речкалова он вылетел на разведку в район станицы Неберджаевская, что южнее Крымской. Каждый такой вылет был сопряжен с особым риском – немцы любой ценой стремились блокировать воздушную разведку, не позволяя нашим летчикам прорываться в расположение своих войск, препятствуя сбору необходимой для советских наземных войск информации.

Следом за ними на разведку вылетела пара – Старчиков с Никитиным.

Несмотря на передышку в наземных боях, авиация продолжала свою обычную работу – бомбила и штурмовала «Голубую линию», с помощью истребителей осуществляла прикрытие и разведку.

К своему району четверка Речкалова подошла со стороны Новороссийска на высоте около четырех тысяч метров. Вокруг все было спокойно, прекрасные условия для выполнения боевого задания – поиска немецких танков.

Но это могло казаться только со стороны. Лететь, зная, что на тебя смотрят жерла зенитных орудий, было не очень-то приятно. Все ожидали первого залпа. Если снаряды не заденут, то после дующие уже не страшны. Истребитель всегда может сманеврировать и не дать противнику прицелиться.

Как его ни ждешь, он все равно внезапен. Под машиной замелькали сполохи, она словно охнула и судорожно задрожала. Летчики мгновенно оказались в окружении рваных черных хлопьев. Огонь зенитных батарей оказался до того плотным, что за какие-то секунды в воздухе стало темно от повисших черных бутонов гари. Допустив истребители в зону своего огня, немцы ударили со всех сил, но, на счастье, все мимо.

Искрин с ведомым мгновенно спикировали и, выровнявшись на высоте восьмисот метров, плавно покачивая крыльями, словно купаясь в воздухе, начали облет местности. Речкалов с Табаченко остались на высоте – прикрывать их от «мессершмиттов». Очень скоро Григорий сообщил, что вступил в бой с немецкими истребителями, потом связь с ним прекратилась. Паре Искрина предстояло работать самостоятельно. Танки, штук двадцать машин, замаскированных рублеными ветками, они разыскали в балке. По тому шквальному зенитному огню, который по ним открыли немцы, сомневаться не приходилось – это были те танки, которые они должны были установить. Сделав противозенитный маневр, пара «кобр» направилась на восток. Едва она успела набрать полторы тысячи метров, как сзади ее внезапно атаковали два «мессершмитта», вызванные, очевидно, зенитчиками.

Возможность для маневра на такой высоте была ограниченна, и Николаю ничего другого не оставалось, как в последний момент внезапно бросить свой истребитель в сторону. «Мессер», словно огненный дьявол, паля из всего бортового оружия, пронесся в каких-нибудь восьмидесяти метрах от хвоста его «кобры», и Николай даже рассмотрел злое, напряженное лицо немецкого пилота за рамкой фонаря кабины.

«Ах ты, гад! Срезать меня захотел», – вскипел Искрин. Он заложил крутой вираж, намереваясь зайти немцу в хвост, который, решив, что с русским покончено, уже пошел на горку, но «кобра», не выдержав такого издевательства, свалилась в штопор. После беспорядочного падения, на высоте около пятисот метров от земли, Николай все-таки вывел машину из штопора и, уже не меняя высоты, они с напарником пошли на свой аэродром.

В землянке командного пункта полка, куда Искрин спустился для доклада, находились командир полка Исаев, его помощник по воздушно-стрелковой службе Покрышкин, недавно назначенный на эту должность, и летчик Никитин, который докладывал о результатах своего полета. В ожидании своей очереди Искрин присел на свободный табурет у стены и стал прислушиваться к разговору. Очень быстро он понял, что Никитин только что совершил вынужденную посадку – посадил свою машину на «живот».

– Где находится самолет? – спросил у Никитина Исаев, подвигая к нему карту на столе. Летчик молча показал пальцем место на карте.

– Хорошо, а в каком состоянии самолет?

– Посадил на «живот» нормально, на мягкую пахоту. Поврежден винт и низ фюзеляжа.

– Ладно, остальное расскажи майору Покрышкину, – приказал командир полка, кивнув головой в сторону сидящего за столом и просматривающего какие-то бумаги Покрышкина.