14-я танковая дивизия. 1940-1945 - читать онлайн книгу. Автор: Рольф Грамс cтр.№ 60

И только теперь, когда стало абсолютно ясно, что никакая помощь извне уже не придет, окруженные корпуса получили разрешение на прорыв.

После напряженных часов подготовки и ожидания в ночь с 16 на 17 февраля они неожиданным ударом опрокинули совершенно ошеломленного противника, прорвали внутреннее кольцо окружения и начали изо всех сил теснить противника на юго-запад. Однако, вопреки ожиданиям, они наткнулись не на немецкий 3-й танковый корпус, который, несмотря на все усилия, так и не смог продвинуться за линию Лысянка — южная окраина Октября, а на сильного, готового к обороне противника, губительный огонь которого заставил залечь плотные колонны пехоты. Воспользовавшись темнотой и продолжавшейся метелью, только отдельные мелкие группы сумели пробиться к передовым танковым отрядам 3-го танкового корпуса, стоявшим у села Октябрь. Главные силы прорывавшихся корпусов сначала не могли найти никакого выхода, они лишь понапрасну тратили силы в частых несогласованных контратаках и потеряли при этом почти все свое тяжелое вооружение.

И только утром 17 февраля в ходе новой отчаянной атаки удалось прорвать оборону русских у села Почапинцы. Сражаясь из последних сил и неся огромные потери от огня русской артиллерии, пехоты и танков, сбившиеся в одну кучу и охваченные паникой части прорвались к речке Гнилой Тикич. Поскольку поблизости не было ни одного моста, люди пытались преодолеть вплавь разлившуюся из-за ледяных заторов и ставшую глубокой речку. Здесь, у Лысянки, они наконец встретились с частями 1-й танковой дивизии.

В конце концов к приготовленному месту сбора под Уманью добралось менее 25 тысяч человек. Все остальные погибли, утонули в Гнилом Тикиче или ранеными попали в плен к русским. Почти не осталось ни одного более или менее крупного соединения. Часто не сохранились даже штабы и командный состав отдельных подразделений. Кроме того, голод, холод и отчаяние так измучили людей, что об их дальнейшем боевом использовании пока не могло быть и речи.

Однако, когда читаешь официальную сводку вермахта от 20 февраля 1944 года, в которой сообщается о встрече дивизий, «пробившихся с боем» из Корсунь-Шевченковского котла и подбивших при этом 728 вражеских танков, захвативших или уничтоживших 800 орудий и взявших в плен несколько тысяч красноармейцев, может создаться впечатление, что речь идет о крупной победе германских вооруженных сил. Даже если приведенные выше данные и соответствовали действительности, то объективная картина могла сложиться только в том случае, если бы при этом не забывали упомянуть о том, что как 11-й, так и 42-й армейские корпуса практически прекратили свое существование. Вместе с ними умерла и надежда укрепить с их помощью чрезмерно растянутый фронт 8-й армии.

Но и русские не скромничали в пропагандистской оценке этого сражения. Хотя нельзя не признать, что они добились тактического успеха, однако не подлежит сомнению и то, что они не смогли им воспользоваться. В тот же самый день, 20 февраля, Сталин издал приказ, в котором сообщалось об уничтожении 10 немецких дивизий численностью 90 тысяч человек в битве под городами Канев и Корсунь-Шевченковский. По утверждению советской стороны, на поле боя осталось лежать 55 тысяч убитых, а 18,2 тысячи солдат и офицеров вермахта попали в плен. В связи с этим успехом генерал Конев, главнокомандующий 2-м Украинским фронтом, был произведен в Маршалы Советского Союза, а генералу Ротмистрову, командующему 5-й гвардейской танковой армией, было присвоено звание Маршала бронетанковых войск.

В этой связи интересно отметить, что в ходе этого сражения русские в гораздо большей мере, чем когда-либо прежде, использовали созданный ими инструмент пропаганды — национальный комитет «Свободная Германия». Пропаганда с помощью листовок и громкоговорителей, установленных на передовой, была уже хорошо известна и раньше. Своей примитивностью и топорностью она не могла вызвать ничего, кроме смеха. Новыми и далеко не такими безобидными были радиограммы с открытым текстом, в которых попавшие в советский плен генералы фон Зейдлиц и Латтман и бывший летчик-истребитель граф фон Айнзидель лично обращались к командирам окруженных соединений и деблокирующих воинских частей и призывали их прекратить борьбу и сдаться. Той же цели служили и сбрасываемые русскими летчиками письма генерала фон Зейдлица, адресованные командирам подразделений, с которыми он был лично знаком. Однако все эти усилия так и не привели к какому-нибудь заметному успеху. Это мало беспокоило боевые части, и, несмотря на внешние и внутренние трудности, они продолжали упорно сражаться. Бойцы, видимо, считали, что пусть позже военные историки ломают голову над тем, что же двигало ими в тот момент — верность присяге, моральная устойчивость или сложившееся у них к тому времени плохое мнение о русских и их обещаниях.

Все эти события коснулись 14-й танковой дивизии в известной степени лишь краем. В полосе ее обороны обстановка, за исключением проведенного русскими 15 февраля разведывательного поиска слабыми силами, оставалась спокойной. Очевидно, русские уделяли главное внимание котлу и попытке немецких корпусов вырваться из окружения.

Но числа 20 февраля противник снова начал повсеместно активизироваться. Обнаруженные перемещения войск и показания пленных указывали на то, что русские готовили атаку крупными силами на Капустино. Ввиду чрезмерной протяженности полосы обороны дивизии поиск выхода из сложившегося положения с целью организации эффективной обороны казался бессмысленной затеей. Тем не менее нужно было искать пути и средства, которые позволили хотя бы удержать важнейшие высоты. Напрашивающееся само собой решение направить все имеющиеся силы на передовую, временно отказавшись от сменяемости подразделений, не годилось уже потому, что даже в этом случае не удалось бы достаточно хорошо укрепить все опорные пункты, которым угрожала опасность. Кроме того, в этом случае бойцы лишились бы последней возможности хотя бы немного передохнуть в ближайшем тылу, а это неминуемо привело бы к снижению их боеспособности, на что мы ни при каких обстоятельствах не могли пойти.

Пришлось отказаться и от намерения заблаговременно получить точную информацию о планах противника, чтобы с большой долей вероятности определить место нанесения главного удара. У нас не было сил для проведения связанных с этим разведывательных поисков и операций.

Выход, который был в конце концов найден, может показаться сегодня, когда оглядываешься назад, крайне необычным. Но он идеально подходил к тогдашней ситуации.

Чтобы, с одной стороны, обеспечить необходимую повышенную бдительность, а с другой стороны, избежать увеличения числа постов, командование дивизии приказало провести в ближайших деревнях и селах акцию по отлову собак, которая прошла довольно успешно. Собаки, привязанные на позициях к колышкам, должны были своим лаем своевременно сигнализировать о любом приближении противника, чтобы у часовых была возможность вовремя поднять тревогу. Конечно, на эту идею нас натолкнуло воспоминание о прочитанном когда-то в детстве рассказе о «капитолийских гусях» и о том отличном тактическом успехе, которого они добились своим громким гоготаньем [27] .