14-я танковая дивизия. 1940-1945 - читать онлайн книгу. Автор: Рольф Грамс cтр.№ 36

По этому поводу можно сказать, что, разумеется, мы попали в плен не в лучшем физическом состоянии. Но с другой стороны, и перед русским руководством стояла очень трудная задача по быстрой доставке в этот полностью разрушенный город посреди степи достаточного количества продовольствия и по сооружению в разгар лютой зимы необходимых мест размещения военнопленных. Но если бы в первых лагерях в распоряжение наших врачей была передана хотя бы часть медикаментов, попавших в котле в руки русских, то, по крайней мере, была бы сделана хотя бы попытка бороться с эпидемиями и облегчить страдания раненых. Как было бесспорно установлено, многие немецкие врачи и унтер-офицеры медицинской службы сдавались в плен с надлежащим образом упакованными ранец-аптечками, но уже через несколько километров пути они у них были отобраны или украдены. Например, в лагере в Бекетовке у нас не было вообще никаких медикаментов.

Летом 1943 года политической обработке подверглись и военнопленные в лагере в селе Оранки. Здесь побывал руководитель делегации немецких эмигрантов Вальтер Ульбрихт. Но и здесь, несмотря на бурные лагерные собрания и дискуссии, поначалу успех был невелик.

В конце июля все генералы были вывезены из Суздаля в специальный лагерь, находившийся вблизи Москвы. Насколько нам было известно, там они содержались в относительно приемлемых условиях на одной из русских загородных дач. В это же время полковника Людвига отправили из Суздаля в Москву.

По мнению русских, оставшиеся офицеры были неисправимы. По этой причине не имело смысла держать их в образцовом лагере. В усиленно охраняемых товарных вагонах нас доставили сначала в Казань, а потом повезли на пароходе вниз по Волге, а затем вверх по Каме в Елабугу. Мы прибыли туда в сентябре 1943 года и встретили там оставшихся в живых своих боевых товарищей из Сталинграда. Это были лейтенант Бауэр, лейтенант Гаст, лейтенант Гильберт, военный фельдшер Хан, доктор Хааг, майор Хассель, обер-лейтенант Ломанн, советник Людеритц, лейтенант Мейер-Диркс, лейтенант Штемпель, подполковник Зайдель, лейтенант Шундер, старший казначей Шольц, лейтенант Тумм, лейтенант Твиссельманн, старший казначей Войте, капитан Веллер и лейтенант Уллершпергер. Здесь я узнал, что капитан Шультц, последний адъютант 4-го артиллерийского полка, умер от сыпного тифа в одном из лагерей на северной окраине Сталинграда.

Елабуга находится в верхнем течении Камы, примерно в трехстах километрах от Казани, в Татарстане. До Первой мировой войны здесь находилась резиденция епископа. С тех времен в городе сохранилось несколько больших церквей и добротных каменных зданий, построенных на рубеже веков итальянскими архитекторами. После революции церковная жизнь в городе полностью замерла, и долгие годы здания пустовали. В этих зданиях, вокруг которых в спешке был возведен забор из колючей проволоки, мы начали постепенно обустраиваться. Другой лагерь, в котором находились наши боевые товарищи, прибывшие сюда еще шесть месяцев назад, располагался на другом конце этого маленького городка; это был бывший монастырь. Здесь жили немецкие военнопленные еще в Первую мировую войну.

Поздней осенью в Елабугу прибыли все те наши товарищи, которые провели лето 1943 года в лагере в селе Оранки.

Этот период с осени 1943 года и до капитуляции Германии в 1945 году характеризовался очень острыми политическими дискуссиями. Из Москвы приезжали делегации немецких офицеров, которые входили в основанный ими Национальный комитет «Свободная Германия». В начале 1944 года в наш лагерь приехала еще одна делегация во главе с бывшим командиром 14-й танковой дивизии генералом Латтманом и генералом Шлёмером, а также знаменитым летчиком-истребителем фон Айнзиделем, сбитым в небе над Сталинградом. Все эти господа явились к нам в новеньких с иголочки отличных белых русских полушубках, белых унтах и меховых шапках и, выступая на многолюдных собраниях, попытались убедить нас в необходимости активной борьбы с немецким командованием. Генерал Латтман выступал по этому поводу с большой речью в клубе с трибуны, украшенной черно-бело-красным флагом. Над его головой красовался большой транспарант с надписью «Смерть фашистским оккупантам!». Двадцатидвухлетний граф фон Айнзидель не смог удержаться от того, чтобы не обратить внимания старших по возрасту штабных офицеров на то, что они «должны наконец отказаться от упрямо занимаемой ими изжившей себя позиции», так как в конце концов именно он и его товарищи после войны будут выдавать проездные билеты на родину. При этом он выразил уверенность в том, что только часть поездов поедет в Германию, а остальные отправятся в Сибирь. Поэтому он посоветовал всем хорошенько подумать и принять правильное решение. (В мемуарах графа фон Айнзиделя, которые были написаны им после его перехода на Запад в 1950 году, эта речь излагается иначе.)

Так, действуя то грубыми методами запугивания, то используя более перспективные приемы, обещая всяческие льготы, пытались вызвать у нас увлечение новыми идеалами. И в основном им удалось это сделать. Правда, весной 1944 года они допустили одну маленькую организационную ошибку. Русское руководство лагеря решило переселить военнопленных из нашего лагеря, и вмещавший почти 800 человек «монастырский лагерь» оказался заполнен почти исключительно теми пленными, которые до сих пор так и не вошли в национальный комитет «Свободная Германия». Только обслуживающий персонал кухни, несколько пропагандистов и немецкий руководитель лагеря, бывший офицер 14-й танковой дивизии, входили, как обычно, в антифашистскую группу. В этом лагере срывалась любая попытка русских привлечь нас к работе, которая противоречила положениям международного права. Нас много раз направляли на мелкие промышленные предприятия, но там мы выполняли только те работы, которые были необходимы для снабжения самого лагеря. У нас была только одна постоянная так называемая лесная бригада, составленная из физически самых крепких военнопленных. Она работала в две смены и ежедневно доставляла в лагерь дрова с находившейся в 15 километрах лесной делянки, которую мы прозвали «Потсдамской площадью». Для перевозки дров у бригады имелось несколько небольших повозок, в которые впрягались сами военнопленные, тащившие их по разбитой проселочной дороге.

Единственным примечательным событием лета 1944 года стала голодовка, объявленная всем лагерем в июле, в день рождения подполковника Зайделя, чтобы добиться улучшения питания, которое к этому времени стало просто невыносимым. Нас неделями кормили три раза в день похлебкой из крапивы. Крапиву для этого «супа» должны были рвать на близлежащем лугу наши пожилые и физически самые слабые товарищи. Воду и соль великодушно выделяла администрация лагеря. Из остальных продуктов питания мы видели только хлеб. Эта голодовка в конце концов заставила администрацию лагеря действовать. После большого переполоха и долгих дискуссий был достигнут компромисс. Нам удалось добиться некоторого успеха, и питание немного улучшилось. Хотя со стороны русской администрации лагеря и раздавались угрозы, «что подстрекатели предстанут перед военным трибуналом». И действительно, вскоре во время общего построения нескольких наших товарищей увели отсюда под усиленным конвоем. Но все это уже не могло сильно взволновать успевших ко многому привыкнуть пленных. Еще осенью 1943 года в лагере был создан так называемый блок для изо.тированных, или изолятор. В него отправляли всех тех, кто, по мнению немецких антифашистов, противился их пропаганде, всех тех, кто пользовался определенным влиянием среди своих товарищей. Почти во всех случаях на них доносили их же собственные товарищи.