Раневская, что вы себе позволяете?! - читать онлайн книгу. Автор: Збигнев Войцеховский cтр.№ 50

Провозгласили тост за именинницу, Раневская выпила минеральную воду, тут на нее напустился Бондарчук: как это — не выпить за хозяйку дома рюмку коньяка? Раневская отговаривалась сколько могла, но в конце концов сдалась, выпила граммов сто сразу. И, как это бывает с людьми непьющими, тут же захмелела. А захмелев, взглянула на вежливо-скучную публику за столом и решила им рассказать одну историю.

Недавно прошел Всесоюзный смотр художественной самодеятельности, его транслировали по радио. Раневская очень внимательно слушала некоторые номера заключительного концерта. И сейчас рассказывала:

— Диктор равнодушным голосом объявил, что сейчас какой-то там механизатор из колхоза с названием чего-то там красное исполнит соло на жалейке. Страсть как интересно было услышать жалейку. Слушаю, слушаю. И вот уже в конце непонятные странные звуки, шорохи, а потом четко и раздельно: «Ф-ф-у-у-у! Ух, еб твою мать!» А дальше диктор все тем же ровным голосом сообщает: «Окончилась трансляция концерта из Большого театра Союза ССР».

История Раневской была встречена неожиданно даже для нее веселым дружным смехом. Тут уже Бондарчук принялся рассказывать не известную никому историю на съемках фильма — опять взрыв хохота. За Бондарчуком свою, достаточно пикантную историю, вспомнил Рыбников…

В общем, небывалое оживление за столом, все как-то раскрепостились…

— Никогда не думала, что обыкновенный мат занимает столь значительное место в жизни интеллигенции, — сделала потом вывод Раневская.

В журнале «Октябрь» был напечатан роман Кочетова о войне и, в частности, о ленинградцах в годы блокады. Раневская читала его, как читала все: высказывая свои эмоции вздохами, короткими междометиями. И однажды, дойдя до какой-то там страницы, она вдруг с содроганием неистово отшвырнула журнал. Когда у нее спросили, что случилось, она вскрикнула:

— Эта сволочь считает, что страдания несчастных ленинградцев в годы войны, людей, брошенных собственным правительством на произвол судьбы, преувеличены! Нет, надо брать стул и идти с ним через весь город, на Тверской и там публично размозжить этому подонку череп!

Актеров часто приглашали в высокопоставленные дома — у советского чиновничества быстро родилась эта мода: приглашать на свои скучные посиделки актеров и артистов: пусть развлекут. Однажды Фаина Раневская была приглашена на вечер к одной такой даме. Дом был богатый во всех смыслах: посуда, мебель. И конечно, закуски, вина, коньяки, аперитивы.

Хозяйка в разгар вечера отлучилась, потом появилась с хрустальной вазой и предложила Раневской: угощайтесь — персики!

И вправду, в хрустальной вазе лежали персики. За окнами была зима, а в этом доме — персики… Фаина Георгиевна поблагодарила, взяла один плод. Что-то насторожило ее… наверное, излишняя твердость, отсутствие шелковистости. Но она смело укусила.

И поняла, что ест обыкновенную сырую картофелину.

Удивляться было нечему: на рынках обманывали на каждом шагу, обманывала прислуга хозяев. Хозяйка дома с восхищением смотрела на Раневскую, потом предложила свои плоды другим гостям. Раневская не знала, кому еще попалась вместо персика розовая картофелина и как он поступил.

Но свой «персик» Раневская доела до конца. Все так же мило и благодарственно улыбаясь хозяйке.

Пьеса «Тишина» в самом начале не была принята зрителем как что-то выдающееся и вообще — заслуживающее большого внимания. Дескать, тема старости слишком банальна. Подумаешь, пара стариков вынуждена расстаться, потому что их не хотят к себе брать дети, а выжить им можно только порознь.

Раневская, которая играла в этом спектакле старуху Люси, остро переживала подобные высказывания от людей, кому верила, чьи вкусы знала и им доверяла. Однажды, после многих критических копий в адрес самой пьесы (но не игры актеров), она вообще отказалась дальше играть эту роль. Но спустя немного времени возвращалась с одной мыслью: как же так получилось, что людей не трогает тема одиночества, да еще одиночества в старости? Что не так? А если изменить сцену? Если сыграть по-другому?

Раневская понимала одну значимую особенность человеческой натуры: человек всегда противится пускать в свою душу чужое горе. Ему не нужна беда на сцене! Он сможет сопереживать только тогда, когда он видит выход. И это значит, в спектакле необходимо показать этот свет. Пусть не тот, который впереди, пусть сегодняшний день освещен светом ушедших дней. И вот Раневская играет одну только сцену — встречу в ресторане с мужем, последнюю встречу, совершенно по-иному. Вдруг исчезает неотвратимость расставания, вернее, она есть, но она уже не доминирует здесь, здесь на первом плане другое: та радость, которая лучится из героев на сцене. Слово «последняя» уходит на другой план, на первом плане слово «встреча». Ну и пусть завтра у нас нечто страшное и неизвестное — но сегодня-то мы здесь, мы вместе, мы можем сидеть долго-долго, пить коктейли, говорить и вспоминать…

И зритель принял эту сцену. В зал дохнуло истинным чувством верности и нежности.

Дальше Раневская углубляла этот момент, доводила эту сцену до совершенства.

Но тут кто-то из уважаемых ею зрителей, коллег из другого театра говорил: «Концовка… никакая. Скучная. На фоне всего спектакля она кажется смятой подушкой на застланной бархатом кровати».

И Раневская тут же задумалась о финальной сцене, наутро она уже бежала к Плятту (они играли в паре) со своими новыми идеями.

Эта страсть, почти одержимость Раневской заставить своего героя быть понятным зрителю так, как понимала образ она сама, проявлялась в каждой ее роли. И именно поэтому самые небольшие роли в самых разных, даже провальных фильмах выглядят буквально крупинками золота среди песка. Некоторые фильмы забыты зрителем настолько, что он не помнит ни названия, ни сюжета, но роль Раневской, ее реплики в фильме запоминаются навсегда.

…В 1971 году перед Новым годом на телевидении вышла программа «Предновогодние воспоминания». В ней были собраны фрагменты из фильмов с участием лучших артистов СССР. Было и два фрагмента с Фаиной Раневской. Это были не лучшие ее фрагменты, скажем прямо. Но, по отзывам многих и многих, эти два фрагмента были лучшими во всем этом фильме.

Нужно ли писать об этом? Нужно, по-моему. Потому что это тоже часть жизни Фаины Раневской.

Она взяла себе псевдоним «Раневская» не только потому, что ей подсказали. У нее, она считала, в самом деле было много общего с героиней «Вишневого сада». И сама Фаина Георгиевна воспринимала придуманную Чеховым фамилию как значимую. В этом слове кроется некая несвоевременность человека, родившегося слишком рано для своего времени.

Фельдман стала Раневской в то время, когда с фамилией Фельдман не очень охотно принимали на работу в театр.