Наука джунглей - читать онлайн книгу. Автор: Джим Корбетт cтр.№ 14

Дансай говорил, что на услышавших крик банши и его родственников обрушиваются напасти. Боясь, что меня могут посчитать виновником любого несчастья, которое выпадет семье, я ни словом не обмолвился о происшедшем. Любая опасность привлекает — это правило справедливо для всех, включая маленьких мальчиков, и, хотя в течение многих дней я избегал место, где услышал банши, все-таки настал день, когда я вновь пришел туда. Ветер дул так же, как и в тот вечер, и после того, как я простоял несколько минут у дерева, прислонившись к нему спиной, вновь послышался этот крик. С трудом поборов в себе желание убежать прочь, трепеща от страха, я остался стоять за деревом, и лишь после того, как крик повторился несколько раз, решился выглянуть и взглянуть на банши. Раз не произошло ничего страшного после того, как я услышал ее крик, то я подумал, что если она случайно и заметит меня, то, увидев всего лишь маленького мальчика, не станет убивать. Поэтому — а сердце мое было готово выскочить из груди — медленно и бесшумно, как тень, я стал красться вперед, пока не увидел банши Дансая.

Довольно давно, во время сильной бури, дерево-исполин было выворочено из земли, но не упало, а зацепилось за исполина поменьше, навсегда согнувшегося под его тяжестью. Когда налетал сильный ветер, он раскачивал оба дерева, в точке соприкосновения кора на обоих стволах давно истерлась и отполированная до блеска древесина при трении издавала те ужасающие звуки, которые так походили на крики. Но я только тогда поверил, что разгадал причину своих страхов, когда, положив ружье на землю, вскарабкался на склоненное дерево и, сидя там, убедился, что теперь жуткий скрежет раздается прямо из-под моих ног. С этого дня мое страстное желание докапываться до сути всего необычного, что я слышал или видел в джунглях, только закрепилось. Я признателен Дансаю за его историю про банши, ведь именно страх перед духом пробудил во мне желание разгадать эту тайну, ставшую началом целого собрания захватывающих, увлекательных, почти детективных историй, происходящих в джунглях.

Детективные истории, основанные на вымысле, обычно начинаются с описания каких-то ужасных преступлений или попыток совершить злодеяние, и заинтригованный читатель, забывший обо всем на свете во время чтения, переходит от одной захватывающей сцены к другой, пока наконец преступление не раскрыто, а преступник не наказан за свое злодеяние. В джунглях детективные истории никогда не начинаются подобным образом и не всегда заканчиваются наказанием преступника. Я выбрал наугад две из таких историй, из тех, что сохранились в библиотеке моей памяти.

1

Я расположился в бунгало лесного департамента в десяти милях от Каладхунги. Однажды, выйдя из него ранним утром, я надеялся подстрелить на обед кустарниковую курицу или павлина. Слева от дороги, по которой я шел, находился невысокий холм, поросший густым лесом, в котором водилась самая разнообразная дичь, а справа расстилались возделанные поля, отделенные от дороги узкой полосой кустарника. Когда крестьяне начинают поутру работать на полях, птицы, кормившиеся на посевах, взлетают и кружатся над дорогой, представляя собой прекрасную мишень. В то утро мне не сопутствовала удача, потому что птицы, перелетавшие через дорогу, были вне пределов досягаемости моего слабенького гладкоствольного ружья, и я дошел до конца полей, не сделав ни единого выстрела.

Отслеживая пролетающих птиц, я в то же время внимательно следил за дорогой, и в ста ярдах от того места, где еще была возможность подстрелить птицу, обратил внимание на следы крупного самца леопарда, спустившегося с холма слева от дороги. На протяжении нескольких ярдов леопард шел по левой стороне дороги, затем пересек ее и залег около куста. Отсюда он продвинулся вперед еще на двадцать ярдов и снова притаился в кустарнике. Поведение леопарда показывало, что его что-то заинтересовало, и это что-то, очевидно, находилось не на дороге, иначе он шел бы не по ней, а через кустарник. Подойдя к тому месту, где леопард первый раз лег, я присел, чтобы понять, что же такое было видно с того места, где лежал зверь. Там, где заканчивались поля с узкой ограничительной полосой кустарника, было открытое место, траву на котором хорошо пощипал крестьянский скот. Этот участок земли был отлично виден леопарду с его первого наблюдательного пункта, и затем я убедился, что и со второго было видно то же самое место. Теперь уже было очевидно: то, что его так заинтересовало, находилось на этом открытом участке.

Прячась за кустарником, леопард прошел еще пятьдесят ярдов до того места, где кусты заканчивались и где у края дороги начиналась небольшая низинка, пересекавшая открытый участок поверхности. Там, где кустов уже не было, леопард полежал некоторое время, переходя несколько раз с места на место, и наконец, спустившись в низинку, прошел по ней, часто останавливаясь и припадая к земле. Следующие тридцать ярдов он шел по песку и пыли, которые смыло в низину с дороги. Затем начиналась короткая трава. По частичкам песка и пыли, оставшимся на траве там, где ступал леопард, было разумно предположить, что хищник проходил здесь уже после того, как выпала вечерняя роса, а произошло это около семи часов вечера. Травяной покров в низинке тянулся всего несколько ярдов, сыпучий же песок и пыль не сохранили никаких следов, так что становилось ясно, что леопард покинул низинку сразу. Проследить дальнейший путь зверя было невозможно, но по тому, где он вышел из низины, можно было судить, что леопард направился в сторону нескольких травяных островков высотой в один-два фута. Подойдя к этим островкам, примерно в десяти футах от них я увидел глубокие вмятины, оставленные копытами замбара. Отсюда на протяжении тридцати ярдов, через равные отрезки, виднелись четкие отпечатки всех четырех его копыт, что могло произойти, если бы замбар изо всех сил старался сбросить кого-то со своей спины. Потом он повернул налево и помчался к одиноко растущему дереву на дальнем конце низины. На коре этого дерева на высоте около четырех футов я обнаружил шерсть замбара и небольшое пятно крови.

Теперь я был уверен, что леопард из своего наблюдательного пункта на холме увидел замбара, пасущегося на открытом месте. Незаметно подкравшись, он залег среди густой травы и запрыгнул на спину оленя из своего укрытия. Теперь, оседлав жертву, он мог загнать ее в укромное место, прикончить там и припрятать тушу. Убить замбара на месте нападения не представляло особого труда для леопарда, но оттащить взрослого замбара (а что это было взрослое животное, я понял по отпечаткам копыт) в укрытие было нелегко. Если бы леопард стал дожидаться рассвета, он мог лишиться возможности пользоваться добычей, поэтому благоразумно решил оседлать замбара. Не сумев стряхнуть леопарда у первого дерева, самка замбара еще трижды пыталась сбросить со спины незваного наездника, и только после этого бросилась прочь из леса и помчалась к густым зарослям, отстоящим на двести ярдов, очевидно надеясь, что в кустах ей удастся то, что не удалось среди деревьев — избавиться от хищника. Едва она пробежала двадцать ярдов в глубь кустарника и оказалась хорошо скрытой от любопытных глаз человека и стервятников, как леопард впился клыками в глотку старой самки. Крепко держа жертву когтями и зубами, он свалил ее на землю, отряхнулся от пыли, в которой при этом вывалялся, затем добил и принялся за трапезу. Когда я приблизился, леопард лежал возле своей добычи. Увидев меня, он поднялся и отошел, хотя ему нечего было меня бояться, поскольку я охотился на птиц и был вооружен лишь ружьем двадцать восьмого калибра с патронами восьмого калибра.