Вторая мировая война - читать онлайн книгу. Автор: Энтони Бивор cтр.№ 86

Однако первое уничтожение душевнобольных было осуществлено уже в Польше, через три недели после вторжения – их расстреляли в ближайшем лесу. Вскоре последовали массовые уничтожения пациентов других аналогичных учреждений. Таким образом погибли 20 тыс. человек. Затем были расстреляны пациенты-немцы из Померании. Две опустевшие больницы были превращены в казармы войск СС. К концу ноября были введены в эксплуатацию газовые камеры, в которых использовался угарный газ. В декабре Гиммлер наблюдал одну из них в действии. В начале 1940 г. проводились эксперименты с автофургонами в качестве мобильных газовых камер. Это новшество рассматривалось как успешное, поскольку уменьшало сложности с транспортировкой пациентов. Изобретателю пообещали вознаграждение – по десять рейхсмарок за голову.

Программа эвтаназии, направляемая из Берлина, проводилась на территории рейха под кодовым наименованием T4. Родителей убеждали, что их дети-инвалиды, у которых попросту имелись трудности в обучении, получат более качественный уход в другом учреждении. Потом родителям сообщали, что ребенок умер от воспаления легких. К августу 1941 г. в газовых камерах погибло около 70 тыс. немцев – детей и взрослых. Сюда входят и германские евреи, находившиеся в больнице длительное время.

Огромное количество жертв и неубедительность свидетельств о смерти не позволили сохранить программу эвтаназии в тайне. В августе, после того как программу осудила группа церковных деятелей во главе с епископом графом Клеменсом Августом фон Галеном, Гитлер приказал прекратить ее. Однако тайком нацисты и дальше практиковали эвтаназию, уничтожив до конца войны еще 20 тыс. человек. Медперсонал, участвовавший в программе эвтаназии, был задействован затем в лагерях смерти на востоке Польши в 1942 г. Как подчеркивают некоторые историки, нацисты рассматривали программу эвтаназии как метод не только для «окончательного решения “еврейского вопроса”», но также и для достижения своего идеала расово и генетически чистого общества.

Вследствие того, что Гитлер избегал доверять бумаге сомнительные решения, историки по-разному интерпретируют уклончивый и часто завуалированный язык вспомогательных документов, пытаясь определить точный момент, когда было задумано и запущено «окончательное решение». Такая задача оказалась невыполнимой, поскольку движение к геноциду складывалось как из не задокументированных подталкиваний сверху, так и из целого ряда разрозненных шагов и экспериментов, проводимых различными исполнителями на местах. Странным образом в этом отразилась Auftragstaktik (тактика поручений) армии, где инструкции общего характера преобразовывались в конкретные действия командирами на местах.

Некоторые историки не без оснований утверждают, что принципиальное решение о прямом геноциде было принято в июле или августе 1941 г., когда вермахт, казалось, вот-вот одержит полную победу. Иные же считают, что это могло произойти не ранее осени, когда немецкое наступление в Советском Союзе заметно замедлилось и «территориальное решение» стало выглядеть все менее реальным. Некоторые отодвигают это событие еще дальше, на вторую неделю декабря, когда немецкая армия была остановлена на подступах к Москве, а Гитлер объявил войну Соединенным Штатам.

Тот факт, что каждая из айнзатцгрупп интерпретировала свои задачи по-разному, показывает, что четких инструкций из Берлина не было. Только с августа тотальный геноцид стал стандартным явлением и еврейских женщин и детей начали уничтожать в массовом порядке. 15 августа Гиммлер в первый раз наблюдал казнь ста евреев под Минском – представление, организованное айнзатцгруппой В по его собственной просьбе. Гиммлер этого зрелища не вынес. Впоследствии обергруппенфюрер СС Эрих фон дем Бах-Зелевски подчеркивал, что в тот раз были расстреляны всего лишь сто человек. «Посмотрите в глаза людям этой команды, – сказал ему Бах-Зелевски. – Как глубоко они потрясены! Эти люди потеряны на всю оставшуюся жизнь. Какого рода последователей мы здесь воспитываем? Психопатов или дикарей!» Бах-Зелевски, сам страдавший ночными кошмарами и болями в животе, впоследствии был направлен на излечение в госпиталь, где, по распоряжению Гиммлера, им занимался главный врач СС.

После казни Гиммлер обратился к эсэсовцам с речью, в которой оправдывал их действия, и указал, что Гитлер издал приказ о ликвидации всех евреев на восточных территориях. Он сравнил их «работу» с уничтожением клопов и крыс. В тот же день он обсудил с командиром айнзатцгруппы Артуром Небе и с Бах-Зелевски альтернативные расстрелу методы ликвидации. Небе предложил испробовать взрывчатку и получил от Гиммлера «добро». Эксперимент вылился в грубую, хлопотную и постыдную неудачу. Далее была испытана душегубка с выводом выхлопных газов двигателя внутрь фургона. Гиммлеру хотелось найти метод, более «гуманный» для палачей. Обеспокоенный их душевным состоянием, он велел командирам устраивать для личного состава вечера с пением песен. Большинство убийц, впрочем, предпочитали искать забвения на дне бутылки.

Одновременно с расширением массового истребления евреев ужесточалось обращение с советскими военнопленными, которых также все чаще уничтожали. 3 сентября впервые был испробован на советских и польских заключенных Освенцима-Биркенау отравляющий газ-инсектицид «Циклон-Б», разработанный химическим концерном IG Farben. В то же самое время полицейские чиновники сразу по прибытии убивали евреев, перевозимых на восточные территории из Германии и Западной Европы. Убийцы утверждали, что это был единственный способ справиться с количеством заключенных, которое им навязывали. Высшие чиновники оккупированных восточных территорий, рейхскомиссариата «Остланд» (в который входили Прибалтика и часть Белоруссии) и рейхскомиссариата «Украина», не имели представления, какой должна быть политика в отношении евреев. Этот вопрос прояснила лишь конференция в Ванзее в январе следующего года.

Черчилль был известен своим непрекращающимся потоком идей по вопросам ведения войны. По меткому замечанию одного из коллег по кабинету, трудность состояла в том, что премьер-министр не знал, какие из этих идей приемлемы. Но Черчилль был не только Лисой, как называл его Исайя Берлин, но и Ежом, с самого начала носившимся с одной большой идеей. Британия не могла в одиночку противостоять нацистской Германии. Черчилль понимал, что необходимо привлечь к участию в войне американцев, о чем он говорил своему сыну Рандольфу еще в мае 1940 г.

Ни на минуту не упуская из виду эту цель, Черчилль в то же время не стал откладывать создание военного союза с ненавистным ему большевистским режимом. Он ни минуты не колебался относительно целесообразности такого шага. «Я не возьму обратно ни одного слова, сказанного мной [об этом режиме], – заявил он в эфире 22 июня 1941 г., после сообщения о нападении Германии на Советский Союз, – но все это меркнет перед разворачивающейся ныне драмой». Позже, в беседе со своим личным секретарем Джоном Колвиллом, он заметил: «Если бы Гитлер вторгся в ад, я и дьяволу дал бы благоприятную рекомендацию в Палате общин». В речи, подготовленной совместно с американским послом Джоном Г. Уайнантом, Советскому Союзу была обещана «любая посильная техническая и экономическая помощь». Его слова произвели благоприятное впечатление в Великобритании, США и в Москве, хотя Сталин и Молотов были по-прежнему уверены, что англичане продолжают скрывать истинный характер миссии Рудольфа Гесса.