Черный марш. Воспоминания офицера СС. 1938-1945 - читать онлайн книгу. Автор: Петер Нойман cтр.№ 74

Передачи всегда начинались следующими словами:

«Говорит свободная Австрия! К вам обращается Временный национальный комитет Австрии!

Национальный комитет и компартия стали действовать в городе открыто. По ночам на стенах клеили плакаты, призывающие граждан помочь союзникам выгнать немецкие войска!»

Думаю, если бы я застал одного из этих предателей на месте расклеивания позорных плакатов, то прикончил бы его голыми руками.

Между тем мы, к счастью, владеем ситуацией. Венцы вынуждены подчиняться нам, хотят они этого или нет.

На всех авеню и улицах, ведущих к Гюртелю, были сооружены блокпосты.

Их цель – защитить центр столицы, министерства и государственные здания в случае прорыва русских.

Для блокировки улиц были спилены деревья. Старые грузовики, груды металлолома, перевернутые автобусы и противотанковые рвы должны затруднить прорыв красных.

Пустынные улицы в центре города.

Время от времени сверху, чуть не задевая крыши, проносятся советские штурмовики. Они дают одну-две пулеметные очереди, сбрасывают наудачу свои бомбы и исчезают на востоке.

Снаряды артиллерии красных, которая бьет теперь с севера и юга, обрушиваются повсюду, оставляя огромные кратеры. Складывается впечатление, что артиллеристы обстреливают город без всякой цели. Их единственная цель – разрушать. (При штурме Вены советским войскам было дано указание максимально щадить город. Советские воины предотвратили подрыв многих заминированных объектов в этом одном из красивейших городов мира. – Ред.)

Согласно полученным нами последним сообщениям, бои идут в районах Фаворитен и Земмеринг, а также в Майдлинге.

Русским удалось прорваться, кроме того, на северо-западе. Они продвигаются в направлении Дорнбаха.

Больше часа мы ожидаем приказа.

Над Веной, подобно траурной мантии, висит дым от пожаров, скрывая солнце, подкрашивая стены желтым цветом, обостряя болезненное ощущение какой-то агонии, которая разрывает внутренности и заставляет глухо биться кровь в венах.

Лица солдат, в основном новобранцев, суровы. Они гадают, почему находятся с этой стороны Гюртеля, когда в пригородах уже идут бои.

8 апреля. Бои идут во всем Оттакринге.

За железной дорогой, опоясывающей город, укрываются около шестидесяти танков Т-34 и несколько 60-тонных монстров (очевидно, 46-тонных ИС-2. – Ред.). Пока ни одно из наших противотанковых средств не может их достать: яростный огонь автоматического оружия красных не позволяет подобраться ближе.

С прошлой ночи мы потеряли связь с остальными подразделениями полка. Я принял командование здесь над несколькими сотнями солдат, значительная часть которых не являются эсэсовцами.

Сейчас не время расспрашивать или бегать в поисках подразделения какого-нибудь солдата. Нужно держаться любой ценой и остановить наступление большевиков на великую столицу.

Жду шарфюрера Стинсманна, который отправился искать связь со штабом дивизии. В настоящее время я использую его как посыльного в подразделения, которые пытаются остановить русские танки на Гауптштрассе, отстоящей от нас на три улицы.

Солдаты, прячась за любым укрытием – мешками с песком, разрушенными стенами, деревьями, грудами строительного мусора, – отстаивают эти улицы метр за метром.

Мы в критическом положении. Несмотря на неоднократные запросы, штаб дивизии отказывается прислать нам в качестве подкрепления танки. Они оправдывают свой отказ недостатком горючего, поэтому, дескать, машины следует вводить в бой только в последний момент.

Но что это за последний момент? Означает ли это, что он наступит тогда, когда наши позиции будут взяты?

Топот бегущих ног. Рядом со мной вырастает Михаэль. Он едва дышит.

– Красные заняли Обсерваторию. Они продвигаются к храму Лазаря! Если мы не отступим, то попадем в окружение!

Придвигаюсь к нему и говорю:

– Я минут десять назад связывался со штабом 3-го полка! Они еще держатся! Непосредственной опасности нет!

Приходится напрягать голосовые связки до предела. Грохот взрывов и выстрелов пушек тяжелых танков оглушает.

– Десять минут назад, может, это было так! Но русские прут со всех сторон, – отвечает он. – Они всюду. Должно быть, прорвали нашу оборону на севере и западе.

Мы лежим плашмя посреди хаотического нагромождения штукатурки, металлолома и битого стекла. Вокруг – град камней и осколков металла.

Пронзительный свист, сильный взрыв, и раненый пулеметчик катается по земле, держась за живот.

Подбегаю и занимаю его место. Второй номер еще на месте, дрожа от возбуждения. Ствол пулемета раскален, несмотря на дождь и на то, что солдат поливает ствол водой для охлаждения.

Перед собой, на углу Ваттгассе, ничего не вижу, кроме зеленых силуэтов. Они движутся вдали и не имеют четких очертаний. Нажимаю на гашетку в приступе холодной ярости, заставляющей меня стиснуть зубы.

Но их слишком много. Нужно отступать, пока не поздно. Круша препятствия, медленно приближаются первые танки.

Поднимаю руку.

– Внимание! Немедленное отступление!

Секундное колебание. Затем выжившие в бою в Оттакринге бегут в укрытие за оборонительным рубежом Гюртеля, держась как можно ближе к стенам, спотыкаясь каждую минуту о мертвые тела и обломки, разбросанные на разбитой мостовой.

9 апреля. Всю ночь продолжался ожесточенный и отчаянный бой между нами и саперами Толбухина, продвигавшимися по тоннелям венского метро. Бой велся вслепую, мы не знали точно, где находится противник. Глухие взрывы с пугающими вспышками эхом разносились по тоннелям. Происходили рукопашные бои с применением кинжалов. Звериные крики, и мы убегаем, все время убегаем.

Во всех секторах русские упорно движутся вперед к каналу.

С рассвета мы засели в корпусах военного госпиталя. Русские бросили против нас танковые группы по двадцать или тридцать машин каждая. Пока им не удалось пробиться сквозь нашу оборону.

В коридорах госпиталя на голом полу лежат сотни раненых, ожидающих, что кто-то придет и позаботится о них. У некоторых ужасные раны с черными вздувшимися краями, перевязанные кое-как бумажными бинтами. Марлю и вату давно уже не достать. В операционных режут, сшивают, ампутируют. Все это производится без анестезии, последние банки хлороформа давно опустошили.

Повсюду стоит и липнет к стенам жуткий смрад от крови, омертвевшей плоти и хлорэтила.

Из каждого окна солдаты ведут огонь по Ванрингерштрассе или в сторону заграждений из колючей проволоки на Шпиталгассе, за которой укрываются русские.

Удивительно голубое небо. Начинают цвести деревья в госпитальном саду. Скорее, начинали, потому что бомбы, снаряды и шрапнель методично срезают ветки деревьев и сводят их к одним стволам.