Кровавый Дунай. Боевые действия в Юго-Восточной Европе. 1944-1945 - читать онлайн книгу. Автор: Петер Гостони cтр.№ 89

В этот день Толбухин смог доложить Сталину о победе над немцами и о взятии Вены – пятой европейской столицы за время его военной кампании. Москва салютовала в честь этой победы 24 залпами из 324 орудий и наградила орденами и медалями 84 воинские части и многие тысячи красноармейцев. Маршал Толбухин стал кавалером ордена Победы, а командир 20-го гвардейского стрелкового корпуса 4-й гвардейской армии генерал Н.И. Бирюков, на войска которого пала основная тяжесть боев в Вене, стал Героем Советского Союза.

Громадный город в этот момент оказался без водоснабжения, не было ни электричества, ни газа. На его улицах лежали мертвые тела солдат и гражданских жителей, громоздились кучи щебня и мусора. Не существовало полиции, царило беззаконие. Таким образом, Вена познала всю тяжкую долю завоеванного города. (В ходе Венской наступательной операции 16 марта – 15 апреля 1945 г. войска 2-го и 3-го Украинских фронтов прошли с боями 150–250 км. Они разгромили 32 дивизии противника, взяв в плен более 130 тыс. солдат и офицеров, захватив и уничтожив более 1300 танков и штурмовых орудий, 2250 полевых орудий. Потери советских войск: 38 661 чел. безвозвратные (плюс 2698 болгар), 129 279 чел. санитарные (плюс 7107 болгар), 603 танка и САУ, 614 самолетов, 764 орудия и миномета. – Ред.)

На падение Вены Гитлер прореагировал в Берлине весьма жестко. Он сразу же отдал приказ предпринять все необходимое, чтобы отбить город обратно. Был брошен лозунг: Берлин останется немецким и Вена снова будет немецкой! Потеря города на Дунае укрепила Гитлера в его решении встретить уже предвидимую катастрофу в столице Германии. «Я уже потерял одну столицу – Вену. Я не могу потерять еще и Берлин», – сказал он генерал-фельдмаршалу Шёрнеру, который 20 апреля снова появился в Берлине, чтобы вывезти из него Гитлера.

Командующий группой армий «Юг» попытался воспользоваться временем, пока Толбухин был занят штурмом Вены. Имелась определенная возможность стабилизировать фронт между Дравой и перевал Земмеринг в восточных отрогах Альп. Собственно, Земмеринг можно было удерживать благодаря тому, что генерал Рендулич перебросил сюда одну дивизию с южного фланга своей группы армий. Кроме этого он перебазировал маневренные части 2-й танковой армии и 6-й армии в неприкрытый район западнее Вены, между Земмерингом и Дунаем. Это удалось сделать в последний возможный для подобного маневра момент, так как 9-я гвардейская армия Толбухина уже 15 апреля подошла к Санкт-Пёльтену и овладела Тульном.

Тем временем маршал Малиновский тоже не сидел сложа руки. Войска правого фланга 2-го Украинского фронта во время сражения за Вену продвинулись в глубь Чехословакии. К середине апреля 40-я и 53-я армии вместе с двумя подчиненными им румынскими армиями дошли до реки Моравы и образовали плацдарм на ее правом берегу. Тем самым им удалось не только совершить бросок на 100 километров в западном направлении, но и установить тактическое соединение с чехословацким 1-м армейским корпусом, который входил в состав 4-го Украинского фронта.

С окончанием Венской наступательной операции – 13(15.– Ред.) апреля – Ставка Верховного Главнокомандования отдала приказ Толбухину прекратить наступление его войск на правом фланге по достижении поселка Трайзен (около 20 км южнее Санкт-Пёльтена. – Ред.). По решению Москвы 9-я гвардейская армия должна была быть отведена с фронта и дислоцирована в лесах западнее и юго-западнее Вены в качестве резерва. Толбухин также должен был передать 6-ю гвардейскую танковую армию в состав 2-го Украинского фронта. Вместо нее он получал под свое командование всю Дунайскую флотилию, перед которой была поставлена задача сосредоточиться в районе Вены. К 15 апреля войска 3-го Украинского фронта вышли на линию река Морава – Штоккерау – Санкт-Пёльтен – западнее Глогница (перевал Земмеринг) – восточнее Марибора и далее вдоль левого берега Дравы. Ставка Верховного Главнокомандования предписывала этим войскам укрепить достигнутые рубежи и перейти к обороне. «В случае отступления противника советские войска должны немедленно перейти в наступление, выйти на рубеж Фишбахские Альпы – Грац и закрепиться на нем».

Что же произошло? Из-за чего Ставка Верховного Главнокомандования отдала победоносным войскам Толбухина приказ перейти к обороне?

Над этой же загадкой предстояло думать и командующему группой армий «Юг». «Во второй половине апреля, – писал в своих воспоминаниях фон Рендулич, – обнаружился удивительный факт – перед фронтом группы армий русские работали над возведением того, что больше всего напоминало эшелонированную оборонительную полосу около 20 километров в глубину. Понять смысл этого мероприятия мы не могли, поскольку они никак не могли ожидать с нашей стороны наступления. Затем на большей части фронта южнее Дуная в последние дни апреля заработали громкоговорители русской пропагандистской службы, которые снова и снова повторяли несколько фраз: «Готовится величайшая измена в мировой истории. Если вы не хотите и дальше вести с нами войну вместе с капиталистическими державами, то переходите на нашу сторону!» Мы ломали себе голову над смыслом этого обращения. И тут мне все чаще вспоминалось сообщение Верховного главнокомандования вермахта о возможном окончании этой войны политическим путем. Последние события выглядели так, словно русские рассчитывают на то, что англосаксонские державы могут выступить против них.

Сейчас мы знаем, не в последнюю очередь из воспоминаний маршала Конева, что в период с начала до середины апреля Сталин и в самом деле питал подозрения, что Гитлер в последнюю минуту мог не только заключить сепаратный мир с западными державами, но и вступить с ними в военный альянс против Советского Союза. Переговоры Гиммлера с графом Бернадотом (кстати, без ведома Гитлера), зондирование ситуации относительно частичной капитуляции германского вермахта в Италии, развертывавшееся между Даллесом и обергруппенфюрером СС Карлом Вольфом в Швейцарии, и, не в последнюю очередь, намерение британцев наступать на Берлин были для Сталина подтверждениями его теории. Маршал Конев, который в апреле 1945 года командовал 1-м Украинским фронтом и сам в это время вел бои на подступах к Берлину, пишет в своих мемуарах следующее: «Мы не хотели думать о том, что наши союзники могут заключить соглашение с германским руководством. Но в любом случае, поскольку мы не только знали о многих фактах, но и об еще большем подозревали, мы не имели права закрыть глаза на подобную возможность». Отношение Сталина к Западу, к его «капиталистическим союзникам», которым он изначально не доверял из-за их «антинародной, антикоммунистической позиции», привело его к тому, что он сразу же поверил в возможность такой измены.

Во второй половине апреля центр тяжести усилий русских в Дунайском регионе находился в районе к северу от Вены. Войска 2-го Украинского фронта под командованием Малиновского развернули здесь свои операции с целью овладения городом Брно. В то время как правый фланг фронта наступал в Восточной Словакии, маршал на левом фланге своего фронта ввел в бой 6-ю гвардейскую танковую армию с пехотными силами для того, чтобы поддержать Братиславско-Брновскую наступательную операцию (25 марта – 5 мая) на австрийской территории. Его противником были сильно потрепанные части 6-й танковой армии СС и 8-й армии. «Небольшими боевыми группами мы вели безнадежные, но кровопролитные бои в маленьких поселках и на холмах Венского Леса. Зачастую наша артиллерия имела не более шести снарядов на одно орудие в сутки. Наши стрелки и пулеметчики получали боеприпасы, на картонных упаковках которых имелись зеленые нашлепки: «Внимание! Срок хранения превышен. Только для учебных целей!» Но мы были вынуждены использовать их в боях. Порой мы получали чешские боеприпасы, которые для нашего оружия были покрыты слишком толстым слоем жировой смазки, что порой приводило к воспламенению. Местное население не воспринимало нас более как свою защиту, но скорее как досадное стихийное бедствие. Прокоммунистически настроенные женщины сплошь и рядом проводили советских солдат тайными тропами по нашим тылам. Однажды они даже выбросили наших раненых, которых мы по необходимости оставили во дворе деревенского дома, обратно на улицу. Но другие, увы, немногие, оставались с нами, вместе с нами сражались и умирали вместе с нашими солдатами».