Вяземская катастрофа 41-го года - читать онлайн книгу. Автор: Лев Лопуховский cтр.№ 70

<...> сопротивление противника почти всюду сломлено (за исключением фронта 2-й армии). Танковые дивизии продвинулись на 50, а пехотные дивизии – до 40 км. Противник продолжает удерживать фронт и ведет упорную оборону всюду, где он в состоянии ее организовать. Кое-где отмечено даже подтягивание резервов противника к фронту. Признаков преднамеренного отхода нигде не заметно.

<...> несмотря на поспешный отход на отдельных участках, организации планомерного и глубокого отхода не наблюдается. Группы противника, застрявшие в больших лесных массивах между нашими ударными клиньями, вскоре покажут нам, что противник не собирался отступать» [17].

5.10 в разведсводке группы армий «Центр» за 5.10 был сделан вывод:

«<...> отход противника нельзя рассматривать как осуществление замыслов командования. Ослабление сопротивления противника и отход на отдельных участках следует расценивать скорее как частное явление, зависящее от боеспособности соединений и складывающейся обстановки. <...> Отход главных сил противника, который на 4-й день наступления в основном должен был проявиться, не устанавливается. Напротив, обнаруживаются попытки обороняться всеми средствами и с привлечением всех имеющихся сил, а также локализовывать возникающие прорывы» [155] .

В журнале боевых действий ОКХ 5 октября с удовлетворением записали: «на 4-й день нашего наступления противник все еще не начал отвод своих главных сил <...> можно прийти к выводу, что противник намерен любыми средствами и используя все имеющиеся резервы, удержать фронт и локализировать прорывы <...>» [156] .

Несмотря на явно обозначившуюся угрозу охвата и последующего окружения, войска Западного и Резервного фронтов, находившиеся в 110 и более километрах от Вязьмы, продолжали удерживать пассивные участки фронта, хотя это потеряло всякий смысл: на восстановление положения на участках прорыва надежды не было, а оборонявшиеся здесь войска никого, по существу, не сковывали. Так, части 19-й и 106-й стрелковых дивизий 24-й армии продолжали вести тяжелые бои за удержание Ельни (см. схему 16), когда немцы были уже в 45 км от Вязьмы. Попытки наших войск по-прежнему упорно удерживать участки фронта между разрывами в оперативном построении фронтов играли на руку противнику.

В результате постоянных перебоев и нарушений связи как командование фронтов, так и высшее советское руководство до 5 октября не имели ясного представления об обстановке на фронте. Но дело заключалось не только в этом. Следует признать, что обмен информацией как снизу вверх, так и сверху вниз в 1941 году не был еще как следует отлажен. В результате вышестоящие штабы не могли отслеживать истинное положение своих войск и действия противника, накапливать сведения о нем и, следовательно, прогнозировать дальнейший ход боевых действий и активно влиять на развитие оперативной обстановки. Это отрицательно сказывалось на управлении войсками. В то же время нижестоящие командиры, не зная общей обстановки, зачастую действовали вслепую. Приходилось сплошь и рядом посылать в нижестоящие звенья управления наблюдателей и «толкачей». Видимо, в Ставке, не получая достоверных данных о положении своих войск и противника, недооценивали степень опасности и считали, что на московском направлении, по сравнению с орловским, не так уж все плохо. В донесениях и сводках подчеркивалось, что войска 20-й и 16-й армий успешно отбивают атаки, что угрожаемые направления усиливаются за счет маневра резервами, что противник несет большие потери. Например, согласно донесению командующего 30-й армией (правда, за более длительный срок), «в боях с 2 по 7.10 частями армии уничтожено и выведено из строя 220 танков, 140 автомашин с пехотой и без, 22 миномета, 6 орудий, 7 – 8 тыс. человек противника» [157] .

При оценке решений, принимаемых Ставкой и командующими фронтами (а также и действий войск), следует учитывать, что они не обладали всем объемом информации, известной теперь нам. Но, исходя из опыта прошедших месяцев войны, можно было понять, что противник и на московском направлении может применить отработанную им форму оперативного маневра – двусторонний охват с последующим окружением противостоящей основной группировки войск. А сигналы об этом уже были – Еременко после прорыва обороны на стыке Резервного и Брянского фронтов запросил разрешение на отвод войск на подготовленный тыловой рубеж. Учитывая низкую подвижность наших войск, запаздывание с принятием решений по противодействию этому виду маневра имело фатальный характер.

Если допустить, что командующие фронтами Конев и Буденный правдиво информировали Сталина и Шапошникова об обстановке, то они должны были по крайней мере к 4 октября оценить угрозу, нависшую над войсками обоих фронтов. Однако есть целый ряд свидетельств, что в Ставке и в Генштабе совсем не представляли всей опасности складывающейся обстановки на западном направлении и особенно в полосе Резервного фронта. А те, кто представлял и мог делать выводы, молчали, боясь обвинений в пораженческих настроениях. Они хорошо помнили обстоятельства, связанные с предысторией разгрома войск Юго-Западного фронта.

О том, как осуществлялась взаимная информация между Генштабом, фронтами и отнюдь не рядовым Московским военным округом, можно судить по воспоминаниям члена Военного совета этого округа дивизионного комиссара К.Ф. Телегина [158] . Позволю себе привести здесь несколько обширных выдержек из его книги «Не отдали Москвы», опубликованной в 1968 г. Дело в том, что после второго ее издания в 1975 г. во всех последующих публикациях, особенно в сборниках к очередным юбилеям битвы под Москвой, воспоминания Телегина подвергались серьезным сокращениям. При этом сокращались наиболее острые моменты, говорящие о шокирующей неосведомленности Ставки о положении на фронте 5 октября.

Утром 4 октября работник политуправления округа принес Телегину перевод речи Гитлера, произнесенной им по радио 3 октября. Фюрер заявил, что на Восточном фронте «<...> началась новая операция гигантских масштабов. Враг уже разбит и никогда больше не восстановит своих сил <...>». О каком «решающем наступлении» и «разгроме» Красной Армии шла речь, было непонятно. О тяжелом положении Брянского фронта и захвате Орла немцами Телегину было известно. Знал он и о принимаемых мерах по защите Тулы. Телегин все же позвонил дежурному по Генштабу и получил успокаивающий ответ о положении на Западном и Резервном фронтах. Однако в частых и продолжительных нарушениях связи Генштаба с командованием этих фронтов просматривалась какая-то зловещая закономерность.