Коричневые тени в Полесье. Белоруссия 1941-1945 - читать онлайн книгу. Автор: Олег Романько cтр.№ 26

После перерыва были заслушаны доклады некоторых участии ков конгресса. В результате на основе двух докладов Николая Шкелёнка и Евгения Калубовича делегаты приняли общую резолюцию. Вот ее основные пункты:

1. Признать правильным и снова подтвердить историческое постановление Совета БНР, который, имея полномочия 1-го Всебелорусского конгресса 1917 года, на своем заседании 25 марта 1918 года торжественной 3-й Уставной грамотой постановил об окончательном разрыве Белоруссии с большевистской Москвой и российским государством во всех его формах.

2. Подтвердить, что белорусский народ никогда не признавал, не признает и теперь и никогда не признает в будущем формой своей белорусской государственности, навязанные ему московскими захватчиками формы БССР.

3. Уведомить все правительства и народы мира, что голос Москвы и СССР в белорусских делах не имеет никакой правовой силы, а все созданные Москвой якобы белорусские правительства не имеют никакой правовой компетенции, так как не признаются белорусским народом. Поэтому все условия или односторонние постановления правительств СССР, бывшей Польши, современного так называемого эмигрантского правительства Польши, которые касаются территории Белоруссии и белорусского народа и которые были сделаны раньше или будут сделаны в будущем, 2-й Всебелорусский конгресс объявляет не имеющими никакой правовой силы. Как не будут иметь силы и всякие другие возможные попытки раздела Белоруссии со стороны других государств и народов.

4. Единственным полномочным представителем белорусского народа и его территории сегодня является БЦР во главе с президентом Радославом Островским {129}.

После своего торжественного оглашения резолюция была поставлена на голосование и единогласно принята. Этот документ был последним и единственным решением конгресса (если не считать поздравительной телеграммы Гитлеру, которой, собственно, это мероприятие и закончилось [32] ). В тот же день, через час после принятия резолюции, он был объявлен закрытым. А его делегаты стали срочно разъезжаться по домам. Наконец, тремя днями позднее, 30 июня 1944 года БЦР, оставшиеся делегаты конгресса и другие белорусские коллаборационисты были вынуждены срочно эвакуироваться из Минска, так как Красная Армия стояла уже на подступах к городу.

* * *

История белорусских коллаборационистских организаций периода оккупации не является такой однозначной, как может показаться на первый взгляд. И ее необходимо рассматривать прежде всего, в контексте борьбы тех сил, которые претендовали на главную роль в определении «восточной политики» вообще и этой политики в Белоруссии — в частности.

Выше уже было много сказано о том, что немцы не имели единого взгляда на национальный вопрос в оккупированных ими областях СССР. Кто-то считал, что такого вопроса вообще нет. Кто-то полагал, что такой вопрос есть, но заключается он только в привлечении к сотрудничеству русского народа, как наиболее многочисленного и сильного, тогда как с другими нациями и народностями Советского Союза сотрудничать не имеет смысла. А кто-то думал наоборот. Первый генеральный комиссар «Белоруссии» Вильгельм Кубе относился именно к последним. Он вполне искренне полагал, что белорусов надо привлекать к сотрудничеству, в том числе к политическому. Однако на этой почве у него появилось сразу несколько оппонентов. Его непосредственный начальник Альфред Розенберг также был за сотрудничество с «восточными» народами. А его общеизвестная точка зрения на сотрудничество с нерусскими народами вполне совпадала с мнением Кубе. Тем не менее он считал, что это надо делать только с украинцами — их национальное движение представлялось ему наиболее сильным и сформировавшимся. Белорусский же национализм он до второй половины 1944 года, образно говоря, «в упор не видел». И все-таки эти расхождения во мнениях не были такими глобальными, хотя и мешали выработке некой обшей линии. Гораздо более глубокий конфликт у Кубе возник с руководством СС и полиции рейхскомиссариата «Остланд» и непосредственно с его представительством на территории Белоруссии. В отличие от Кубе полицейские власти считали, что все заигрывания с националистами в политической сфере могут плохо закончиться: осенью 1941 года у всех в памяти еще была жива авантюра, связанная с провозглашением Организацией украинских националистов (ОУН) «независимой Украины». В дальнейшем разногласия с Розенбергом отошли на задний план. Конфликт же «Кубе — СС» продолжался с переменным успехом до самой смерти генерального комиссара. Этот конфликт отразился на всех сторонах жизни оккупированной Белоруссии, в том числе на процессе создания и использования коллаборационистских формирований из местного населения.

Естественно, Кубе не был альтруистом и большим другом белорусского народа. Во всем и везде он руководствовался исключительно интересами Германии. Так, водном из своих выступлений в апреле 1943 года Кубе подчеркивал, что белорусский национализм очень слабый, им легко руководить, и поэтому он не представляет никакой опасности для немцев. «Белорусов нельзя сравнивать ни с одним из народов “Остланда”, которые всем ходом своей истории были настроены против немцев. Белорусы, — говорил он, — единственный народ, который не занимался политическими интригами против Германии. Литовцы ненавидят нас… латыши и эстонцы приветливо встречали нас не потому, что это были немецкие войска, а потому, что эти войска освободили их от большевиков — все они готовы променять нас на англичан» {130}.

Из этих положений он и исходил, когда разрешал националистам создавать БНС, БРД, Союз белорусской молодежи, открывать школы и библиотеки, и, в конечном итоге, даже организовывать некое подобие вооруженных сил.

В связи со сказанным нельзя не подчеркнуть: одной из причин (может и не самой главной, но не менее существенной) этого конфликта было то, что каждая из ветвей немецкой оккупационной власти имела «своих» белорусских националистов, которые постоянно враждовали между собой. Например, общеизвестен конфликт между Иваном Ермаченко и Радославом Островским, вследствие которого последний был вынужден уехать из Белоруссии в Западную Россию и не появляться в генеральном комиссариате до самой смерти Кубе.

Другой пример. Всем группам более или менее пронемецки настроенных белорусских националистов не давала покоя деятельность Вацлава Ивановского, который был настроен больше прозападно и пропольски [33] . Доносы на Ивановского посыпались сразу же после его приезда в Минск в ноябре 1941 года. Однако, по неизвестной причине, Кубе не трогал его и даже сделал бургомистром Минска и членом БРД. Развязка наступила в начале декабря 1943 года, когда Ивановский был убит неизвестными прямо на улице. По официальной версии, это сделали советские агенты. Тем не менее, многие до сих пор убеждены, что это было сделано по приказу нового генерального комиссара фон Готтберга, который, тем самым обезглавил белорусское националистическое подполье и расчистил дорогу своему ставленнику Островскому {131}.