Разведчик Кент - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Полторак cтр.№ 58

В пересыльной тюрьме было тяжко. В камере, рассчитанной на двадцать заключенных, находилось более ста человек. Запах немытых тел, параши и баланды, несмолкаемый гул десятков голосов, казалось, вот-вот сведут с ума. Но, к счастью, этот кошмар скоро закончился, и А. М. Гуревича в составе команды человек из сорока заключенных опять посадили в тюремный эшелон. Вскоре выяснилось: их ждал один из воркутинских лагерей.

Лагерь встретил нового зека сурово. Он попал в строительную бригаду, которая с раннего утра и до позднего вечера занималась постройкой различных деревянных сооружений. Отношения между заключенными в бригаде были хорошие, и это очень выручало не привыкшего к тяжелому физическому труду Анатолия Марковича.

Но однажды он почувствовал, что простудился. Это было не удивительно: морозы достигали сорока градусов, мела сильная пурга. Болезнь была столь серьезной, что он потерял сознание во время возвращения с работ в лагерь. Товарищи несли его до санитарного барака на руках. Болел он долго. За это время произошло важное событие, предопределившее во многом его будущую жизнь в лагере: его узнал молодой таджик, которому несколько месяцев назад в тюремном эшелоне помогал оправиться от болезни А. М. Гуревич.

У юноши в этом лагере оказался всесильный земляк по кличке Пахан. Настоящее имя его было Абдыш.

Он имел влияние на начальника одного из лагерных подразделений, который, ознакомившись с личным делом Анатолия Марковича, назначил его на должность экономиста планово-производственного отдела лагеря.

После руководства фирмой «Симекско» в Бельгии эта работа казалась легким шаржем на бухгалтерский труд. Профессионализм А. М. Гуревича был столь очевиден, что вскоре его перевели на одну из строящихся шахт «Воркутугля» на должность старшего нарядчика.

Уже через несколько месяцев, будучи переведенным в другой лагерь, Анатолий Маркович стал старшим экономистом планово-производственного отдела. Начальник отдела, долгое время наблюдавший за его работой, однажды спросил, где он приобрел подобный опыт. Бывший разведчик объяснил, что в свое время работал за границей в советском торгпредстве...

Многим заключенным, как, впрочем, и лагерному начальству, А. М. Гуревич казался странным человеком. Он часто спускался в забой: изучал условия труда заключенных и соблюдение правил техники безопасности в шахтах, а потом всячески старался облегчить условия их по-настоящему каторжного труда. Все это не входило в его обязанности, а было просто инициативой совестливого человека.

Ему по знакомству предложили получать паек шестой, самой «сытой», категории, но он отказался, потому что не был занят на тяжелых физических работах.

Он ладил с начальством и с уголовниками, но никогда ни перед кем не заискивал, не унижался. Он просто был самим собой – роскошь, доступная далеко не всем даже на свободе.

Среди заключенных были иностранцы. Испанец Умбьерто, например, во время национально-революционной войны в Испании был в числе детей, эвакуированных в Советский Союз. В СССР он учился, а в годы войны воевал в Красной армии и попал в немецкий плен. Это стоило ему потом нескольких лет советских лагерей. С Анатолием Марковичем они подружились. В лагере находился пожилой француз по фамилии Мулен. Изнурительные работы серьезно подорвали его здоровье. А. М. Гуревич помог ему устроиться обслуживать теплицы, в которых выращивали овощи для лагерного начальства.

Дни в лагере были похожи один на другой, как братья. Проходили месяцы и годы. Оценив способности А. М. Гуревича, руководство Воркутлага переводило его из одного лагерного подразделения в другое для того, Чтобы он налаживал там работу планово-производственных отделов. Наступил новый, 1953 год. В один из зимних вечеров А. М. Гуревича неожиданно вызвал к себе лагерный цензор. Ничего не объясняя, сотрудник госбезопасности усадил заключенного за стол и молча придвинул к нему стакан водки. Анатолий Маркович не видел спиртного почти восемь лет – с памятных победных дней мая 1945 года. Он, немного робея и удивляясь неожиданной щедрости, медленно осушил стакан. Цензор, ничего не говоря, протянул ему уже распечатанный почтовый конверт. В письме сообщалось, что отец Анатолия Марковича, Марк Осипович, скончался. Отец умер, так и не дождавшись встречи с сыном, не зная о том, что тот не совершил никакого предательства по отношению к своей Родине...

17 сентября 1955 года Верховным Советом СССР был принят указ «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.».

Бывший резидент советской военной разведки Кент был приговорен Особым совещанием МГБ СССР к двадцати годам заключения с отбыванием срока в исправительно-трудовом лагере. С учетом его пребывания в тюрьмах на Лубянке и в Лефортово, а также в исправительно-трудовом лагере, он провел в заключении в своей стране более десяти лет.

5 октября 1955 года он был освобожден по амнистии. Заключенные и лагерное начальство тепло провожали его домой. Местные руководители даже предлагали ему после отдыха вернуться обратно, чтобы трудиться в качестве вольнонаемного. Но ни добрые слова, ни обещание высоких заработков не могли заставить А. М. Гуревича даже помышлять о возвращении в Воркуту. Дома его ждала старенькая мама, может быть, единственный человек после смерти отца, который никогда, ни на одну секунду не сомневался в честности и порядочности сына по отношению к своей стране.

Позже Анатолий Маркович убедился, что поверивших в его предательство среди его родных и друзей было немало.

Путь из Воркуты в Ленинград для Анатолия Марковича пролегал через Москву. В столице предстояла встреча с родственниками, но под стук вагонных колес думалось не об этом. Как ни странно, сердце переполняла не радость от ощущения свободы, от предвкушения маминых объятий, а окрепшая за долгие годы горечь. Горечь от осознания этой великой несправедливости, которая выпала на его долю. Он беспокоился, выдержит ли мамино сердце встречу с ним после многолетней разлуки.

По существу, резидента Кента в июне 1945 года предала страна, которую он так любил, которой служил беззаветно. Похожую боль испытывает мужчина, когда его предает любимая женщина...

Анатолия Марковича тяготило то, что домой он ехал не как ошибочно наказанный сын своей Родины, а как удачливый зек, вовремя попавший под амнистию. Как смотреть в глаза близким людям? Как объяснить им, что ты не предатель, а патриот, ас советской разведки, выполнивший свой долг до конца?! Никаких объяснений быть не могло: он был обязан хранить в тайне свою принадлежность к Главразведупру.

Угнетала его и другая, более приземленная сторона жизни. В свои сорок два года он был совершенно нищим. Все его богатство составляли несколько сотен рублей, которых только-только могло хватить на то, чтоб добраться домой. Да и дома-то как такового не было. После войны его родители, вернувшись в Ленинград, узнали, что их комнаты в доме по улице Чайковского заняли посторонние люди. Правду искать было бесполезно. С трудом им удалось поселиться в плохонькой комнатке в огромной семикомнатной коммунальной квартире в доме на Московском проспекте. К великому счастью, соседи оказались хорошими, и многосемейная квартира, внешне чем-то напоминавшая пестрый цыганский табор, жила дружно.