1612. Минин и Пожарский. Преодоление смуты. 400 лет борьбы русского государства против самозванцев - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Савельев cтр.№ 63

• Приписывать Сталину заслуги нашего народа – верх недальновидности. Это выдумка, в которой наш злейший враг превращается чуть ли не в символ нации. После Сталина осталась держава большевиков – русофобская в своей основе, открыто декларировавшая русофобию, репрессировавшая все проявления русскости. Даже в рамках собственной партийной среды (Ленинградское дело).

• Русским мстят потомки жертв сталинских репрессий. Мстят не за один только 1937 год, а вообще за всю историю. 1937-й год – удобный предлог, как будто именно в нем и проявилось глубинное естество русской натуры. Есть и другие предлоги, но этот – самый удобный, потому что самый подлый. Его выдвигают русофобы как раз, чтобы русские по принципу «от противного» сами себе на голову призвали «ремейк» живодерства и очередную Смуту.

Это позиция крайняя, и не отражающая сложности эпохи. Но это позиция верная. Нюансы – удел исторических исследований, в которых Сталина нельзя вырывать из исторического контекста. Многие его действия были объективно обусловлены – прежде всего состоявшимся захватом власти большевиками и крахом Империи. Можно погрузиться в причинно-следственные связи еще глубже, увидеть, что XX век во многом был предопределен предшествующими тремя столетиями. Если углубиться во все это, то эпоха большевистской Смуты можно не только проклясть, но и понять. Вопрос в последовательности. Скорее всего, проклясть придется раньше, чем понять.

К Сталину сегодня многие относятся как к божеству. Они ждут его пришествия. И повторения всего, что с ним связано. Молят о каре от какого-то нового Сталина. Мечтают, что сказочный персонаж материализуется из грез и покарает всех наших обидчиков – и наших личных врагов, и врагов Отечества. При этом забывают, что исключить себя из мироустройства, о котором мечтаешь, можно лишь мысленно. Реальность для всех общая. С точки зрения сталинизма она такова:

• все партии, кроме одной, запрещены,

• страной правил заведомо нерусский человек без образования,

• закрыты все неподконтрольные власти СМИ,

• запрещено любое творчество, не регулируемое властью,

• за труд платят копейки и обязывают всех принимать эти условия,

• все частные предприятия закрыты, а их владельцы (кто не разбежался) – расстреляны,

• армия переведена на милиционную систему,

• сельский труд возможен только в колхозах, а кто не согласен – уничтожается или загоняется в лагеря,

• крупнейшие ученые и мыслители либо изгнаны из страны, либо посажены в тюрьму,

• в любую минуту любой человек может быть схвачен и заключен за решетку, где может сгинуть безвестно,

• любое продвижение по службе связано с «пролетарским» происхождением и членством в правящей партии,

• партийные предметы введены в обязательные для обучения программы школ и вузов,

• количество заключенных возросло вдвое,

• развитие национальных регионов происходит за счет центральных (русских) районов страны,

• созданы преимущества в замещении должностей, в образовании, при формировании социальных программ для периферийных народов,

• церкви по всей стране превращены в склады и отхожие места, священство полностью подконтрольно спецслужбам, церковь действует только в рамках, дозволенных партийным руководством,

• национальные сокровищницы и фонды музеев распродавались за рубеж…?

Все это можно оспорить. И мы представим тезисы против и за такой образ сталинизма.

Тезис: СССР было государством незападного типа – по сути уникальным. Фактически было создано государство-фабрика. Это получалось, когда все предприятия были национализированы, и земля тоже, и жилищный фонд в городах. Все население было работниками фабрики. Никаких безработных. В этих условиях в России-СССР не было никаких партий. ВКПб – не партия. Такую систему можно было принять, а можно было ненавидеть. В ней есть и плюсы и минусы. Никакого отношения к социализму или коммунизму не имело никакого отношения. У них теория и практика разошлись в разные стороны.

Антитезис: Сталинизм нетрудно представить как комплексное и непротиворечивое явление. В идеальной модели – государство-фабрика выглядит как утопия. В реальности в этой утопии также была предусмотрена «утилизация» неугодных людей. Партийный контроль – одно из средств принуждения лояльности, чекистские репрессии – инструмент расправы над неугодными элементами. Здесь все можно представить обусловленным исторически и тем самым оправдать. И даже устраниться от коммунистической доктрины, которая тоже утопия, но отличная от сталинизма. Проблема в другом: угодна ли нам теперь утопия сталинизма? Мы хотели бы ее воплощения в реальности?

Тезис: Случаев, когда во главе государства стоит иностранец или инородец – пруд пруди. Китаем правили манчжуры. Англией – норманны. Затем голландец. Потом – немцы. Испанией – французы. Наполеон – итальянец. Гитлер – австриец. Туск в Польше – кошуб. Романовы после Елизаветы – этнические немцы.

Антитезис: Ничего необычного в инородчестве правителя нет. Вопрос: стоит ли нам желать такого инородчества? Хотели бы мы видеть «заведомо нерусского» во главе России? Что касается Романовах, то они этнически русские, поскольку воспитаны в русской культуре. А антропологически их предки по женской линии мало чем отличаются от русских. Это просто биологический материал, идентичный русскому.

Тезис: Наполеон закрыл почти все газеты. Оставил на всю империю четыре штуки. Свобода печати – факультатив. В руках негодяев – оружие. Хотя конечно хотелось бы, чтобы всякая чиновная мразь не имитировала и не формировала общественное мнение. Но в иные периоды и цензура благотворна – когда интеллигенция сходит с ума. В России К. Победоносцев писал Александру III, что все газеты в руках евреев, распространяют крамолу. Ну и как тут без цензуры?

Антитезис: Речи о «свободе слова» нет. Цензура, действительно, бывает благотворна. Но цензура – это не утверждение единственно правильного мнения, которое совпадает с мнением начальства. И не утверждение единственно верного догмата. Это запрет сквернословия и бескультурия, распространения крамольных (антигосударственных) идей. Разве мы уже не имеем опыт тошнотворной подконтрольности СМИ? Хотим ли мы развития этой тенденции в направлении полной партизации всех источников информации?

Тезис: Творчество запретить нельзя.

Антитезис: Можно. Например, пулей в затылок. Или бульдозером.

Тезис: Экономический механизм в СССР – это регулируемая фабрика. В форме зарплаты выдавался минимум, но были общественные фонды потребления. И цены на потребительские товары были планово-убыточные. Задача была – максимально сократить массу денег в обращении. Все время старались сбалансировать товарную массу и объем денег у населения. Чтобы не было инфляции. Была своя логика.

Антитезис: Действительно, ОФП были. Да сплыли. И как ими пользовались, мы прекрасно знаем. У «корыта» сплошной стеной стояла партийная номенклатура с ее спецраспределителями и льготами. Реальность для обычных людей – это крайняя нищета. А в смягченной постсталинской форме – это еще и товарообеспечение через «заднее крыльцо». Мы хотим для себя вот такого порядка: когда денег у людей хватает только на самое необходимое, а все остальное – «для страны»?