Шутка костлявой девы - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Чердак cтр.№ 17

– Но до семидесяти тебе еще так далеко, – уверял я, а она только смотрела в потолок и глотала слезы. Все мои слова были бесполезны, как и тысячи похожих.

– И что тогда, когда мне будет семьдесят? – наконец выдавила она почти безразлично.

– А когда конец будет близок, просто пойти в горы или найти экстремальное увлечение, которое однажды убьет тебя. Точнее, поможет уйти. Нужно стать профи, летать на дельтаплане или парашюте, а в один момент, когда поймешь: вот он – конец, – отпустить внутренние рычаги и уйти.

– Спасибо. – Ее руки были прижаты к разбитому носу, слезы текли по щекам.

Она плакала, когда я уходил.

Она плакала, возможно, и потом, когда поняла, что я больше не приду.

В тот вечер я позвонил секретарше босса и сказал, что ситуация куда серьезнее, чем казалась, и я продлеваю больничный. До того, как я встретил Киру, немного ухлестывал за этой девушкой. Может, поэтому она спросила:

– Мне навестить тебя, Женя, дорогой?

– Не стоит, – сказал я и повесил трубку. Возможно, ее это оскорбило, но мне было искренне плевать.

И опять я начал думать о Кире, о том, что надо бы позвонить, но она, наверное, просто не узнает меня или не поймет.

– Дедушка, вам чего? – вежливо спрашивает продавщица.

Глаза старца затуманены белой пленкой, он тыкает пальцем в хлеб и что-то бормочет. Вид ничтожный и жалкий. Этот старец и есть я. Мое тело одряхлело за одну ночь, и я еле встал с кровати. Когда все же поднялся, вспомнил, что вечером звонила Мари и взяла с меня обещание, что я приду на следующий день.

Я не пришел к ней не потому, что не хотел, просто этим утром со мной случилось это. Дряблые мышцы и усталость. Полуслепой глаз и сиплый голос. Уши более-менее слышат, но язык не слушается. Зубов почти не осталось.

– С Днем Победы Вас! – поздравляют меня люди в автобусе, внутрь которого я прошел беспрепятственно.

– Сегодня все для ветеранов, – сипит водитель.

– Спасибо Вам! – верещит кондукторша и пробивает билет. Он оказывается счастливым.

Здоровым глазом я различаю цифры и считаю сумму в уме.

Лица вокруг выражают радость и счастье. Дети, одетые в матроски, девушки с георгиевскими ленточками, которые каждый год раздают у метро, женщины и мужчины, веселящиеся, потому что не нужно идти на опостылевшую работу.

– А Вы где воевали? – вежливо спрашивает меня какая-то женщина с лицом, похожим на сушеную сливу.

Мы на Дворцовой площади. Сегодня тут парад: шумная толпа, много алкоголя. Зачем-то я решил поплестись именно сюда. Наверное, чтобы посмотреть и почувствовать себя героем. Это, конечно, нечестно, но я хочу хоть раз в жизни ощутить, как все меня любят, и почувствовать чужую благодарность. Этой дряхлеющей женщине, которая задала вопрос, нужно что-то ответить. Напрягаю память и начинаю выдумывать историю, затем вспоминаю биографию деда и приправляю ее реальными фактами. Ложь льется из меня фонтаном. Женщина светится тихой радостью, пока я говорю.

Честно признаться, я точно не знаю, сколько мне лет. На самом деле, с чего все окружающие взяли, будто восемьдесят? Может, я буду выглядеть так уже в шестьдесят?

– Смотри, это наши победители, – учит какая-то мамочка своего сынишку. – Они выиграли войну. Запоминай, – с грустью добавляет она, – перед тобой последние ветераны.

После этих слов меня охватывает паника. А вдруг это и есть конец? Вдруг я умру вот так: в теле старика? Никто даже не узнает.

Меня охватывает ужас. Умереть на самом деле, не прожив и половины жизни, было бы несправедливо. Осознание этого, возможно, факта дается с трудом.

Я выхожу вместе с ветеранами и, хватаясь за сердце, бреду на Дворцовую площадь. Все до единого улыбаются мне, кто-то дарит цветы и говорит приятные слова. Среди женщин и мужчин, которые боролись за мой город, я иду к каким-то министрам и тоже улыбаюсь, обнажая почти беззубый рот. Волна эйфории подхватывает меня и уносит туда, где играет музыка и улыбаются такие же дряхлые, но счастливые старики.

«Если это тело последнее, то так тому и быть», – думаю я в тот момент. Воодушевление, ощущение праздника, стадный инстинкт приводят меня к таким мыслям.

Эффект толпы. Нарастающее эмоциональное заражение. Общее возбуждение.

После праздника я решаю просто погулять по городу. Вечером уже пьяные люди поздравляют меня. Бегут к ларькам за цветами и одаривают гвоздиками.

Душевные все-таки люди в Петербурге, странные и в то же время добрые. Нажимаю код домофона.

Хороший, светлый праздник. Именно эта мысль возникает в голове, когда кто-то бьет по затылку тяжелым предметом. Сознание меркнет и на какое-то время угасает.

Тело борется со смертью. Жестокая дуэль, из которой я выхожу победителем.

Открываю глаза и смотрю по сторонам. Приходит неприятное осознание того, что нахожусь в больнице. Как ни странно, в коридоре. Не подавая признаков жизни, лежу минут сорок и думаю о произошедшем.

– Вы уж потерпите, – произносит голос около меня.

Поворачиваю голову. Женщина лет пятидесяти пяти с глубокими морщинами около рта стоит рядом с раскладушкой.

– Места переполнены, в праздники всегда так.

Она рассказывает про группы подростков, которые сбиваются в кучки и избивают ветеранов. Я узнаю, что это по большей части школьники: как ни странно, именно они стоят за избиениями стариков. Кто-то ведет активные действия, другие же прячутся за мониторами экранов и пишут комментарии к картинкам с ветеранами. В День Победы в социальной сети «ВК» стены пестрели не только «Спасибо деду за Победу» и георгиевскими ленточками. Какие-то умники догадались «отфотошопить» картинку: рулон туалетной бумаги был не белый, а в оранжево-черную полоску.

– Мне пора, – говорит медсестра. – Мы сделаем все, чтобы Вам стало лучше.

Люди ее поколения – дети ветеранов, относятся к старикам с большим почтением.

Кто-то рядом сипит: «Спасибо».

Не вызывающий симпатии парень малых лет. Его нос разбит, а губы запеклись кровью.

– Что с тобой? – удивляюсь я. – Подрался? – мой голос скрипит, как старая деревянная половица под тяжелым ботинком.

– Да так… – мямлит он нерешительно. – Подрался. Вот и получил.

– За дело?

Он молчит. Может, ему сложно говорить или он не слышал вопроса? В любом случае мне не очень хочется разговаривать. Голова побаливает, и я чувствую, что на затылке вздулась довольно большая шишка.

– Теперь думаю, что да, – протягивает наконец он, будто решая для себя что-то важное.

– Одноклассники побили? – будничным тоном спрашиваю я.

– Нет, они были чуть старше, эти ребята.