Маргарет Тэтчер - читать онлайн книгу. Автор: Жан Луи Тьерио cтр.№ 149

Двенадцатого ноября Маргарет присутствовала на банкете лорд-мэра в Гилд-холле, то есть в ратуше в Лондоне, и выглядела великолепно. В тот момент, когда ей уже грозила опасность, когда ее упрекали в высокомерии, когда нужно было бы склонить голову и смотреть себе под ноги, она повела себя вызывающе. Одетая в черное бархатное платье, с тройной ниткой жемчуга, оттеняющей цвет лица, она выглядела дамой, очень похожей на ту, что запечатлена на портрете Елизаветы Великой. Она хотела выглядеть как королева. В любом случае она казалась воинственной, как и произнесенная ею речь: «Я все еще в строю, хотя в последнее время в меня то и дело пускали пули, вернее, нет, мне подавали мячи, но подачи эти скорее были враждебны. Но будьте уверены, в игре не будет ни пропущенных мячей, ни излишней осторожности, ни попыток умышленно затягивать игру. И ни один уголок площадки не будет защищен от ударов».

Маргарет вряд ли предвидела эффект, который произвела речь Джеффри Хау в палате общин 13 ноября. Вообще-то он был довольно плохим оратором, говорил скучно, нудно, путано, бессвязно; он был слишком хорошо воспитан, чтобы решиться на резкую тираду, из тех, которые увлекают толпы людей. Но тут Маргарет его недооценила. Перед перевозбужденным залом палаты общин, битком набитым заднескамеечниками и журналистами, Джеффри, как пишет Маргарет, «произнес самую удачную за всю его карьеру речь <…>. Он достиг своей настоящей цели, которая состояла в том, чтобы причинить мне вред. Это была речь знатока, эксперта, речь холодная, взвешенная, иногда слегка поверхностная, и очень ядовитая. Накопившиеся обиды придавали его словам силу, которой они никогда не обладали». С опасной ловкостью он перевернул метафору об игре в крикет, употребленную Маргарет в речи на банкете в ратуше. Упрекая Тэтчер в том, что ее вмешательства в дела были часто несвоевременны и неуместны, он сказал: «Это примерно то же самое, как если бы вы направили своих игроков на линию и, когда первые мячи уже были брошены, они бы обнаружили, что их клюшки сломаны капитаном команды». Весьма коварно он закончил свою речь, распахнув настежь дверь Майклу Хезлтайну: «Пришло время другим людям взять на себя ответственность перед лицом этого трагического конфликта верности, с которым я столкнулся очень давно». Дальнобойность этих убийственных слов была усилена тем, что они тут же были переданы по телевидению. За 18 минут эта речь вырыла могилу Маргарет. Она сама признается, что «хотя и была невозмутима с виду, но на самом деле была потрясена». Понимая, что ее ждет схватка, она еще не осознавала, насколько жестокая. Для Хезлтайна же эта речь стала знаком судьбы, приглашением «выйти на линию». 14 ноября он объявил о выдвижении своей кандидатуры.

Майкл Хезлтайн объяснил, что на этот шаг его толкнули три причины: поддержка той точки зрения на отношения с Европой, которую защищал Джеффри Хау; результат опросов, показывающий, что он является единственным, кто сможет победить на ближайших выборах, а также желание пересмотреть вопрос о гибельном подушном налоге. Этого было вполне достаточно, чтобы «соблазнить» многочисленных заднескамеечников. Вплоть до голосования Хезлтайн не покинет кулуаров парламента и чайной, где будет очаровывать депутатов своей вкрадчивой, хитроватой улыбкой и отрывать голос за голосом от кучки тех, кто еще не решался перейти Рубикон.

У Маргарет всё было непросто. Ее избирательная кампания никак не могла начаться. Сама она не хотела ее вести, считая, что это будет признаком слабости. Кроме того, она не верила в то, что может проиграть, как не верил в это Тэд Хит в 1975 году, с той лишь разницей, что у нее за плечами были три победы, а у него — поражения. Она доверила заботу об организации избирательной кампании Джорджу Янгеру, но он был слишком занят обязанностями президента «Банка Шотландии» и свои полномочия часто передавал другим. К тому же реального плана ведения кампании не существовало. В конце концов всё легло на плечи Питера Моррисона, парламентского секретаря Мэгги. Это был очаровательный и блестящий человек, но ленивый и легковерный. Ему не хватало политического веса и влияния, особенно для предстоящей кампании. А для такой кампании нужен был либо Айри Нив, либо Иэн Гоу. Но их уже не было в живых, оба были убиты [213] . Питер же довольствовался красивыми речами и расплывчатыми заверениями. К его действиям вполне применим анекдот об избрании членов Французской академии: «Я ведь дал вам слово, так почему же вы еще хотите и мой голос?» Когда какой-нибудь депутат говорил Питеру, что будет голосовать за Маргарет, он считал, что голос уже получен. Но разве ренегаты заранее хвастаются своим предательством? Короче говоря, на бумаге он добился прекрасных результатов, даже не подумав о том, чтобы ввести систему двойной проверки, которую ввела в 1975 году Маргарет. Тогда каждому депутату наносили визит еще как минимум два депутата, чтобы удостовериться в надежности его обещаний. Нет, Питер всё «проглатывал» с невероятной наивностью и без колебаний уверял «Железную леди» в том, что она одержит победу, получив 240 голосов против 110.

Правда, Маргарет ему совершенно не помогала. Она не брала на себя труд призвать на свою сторону колеблющихся депутатов. Стивен Норрис, малоизвестный заднескамеечник, вспоминает: «Она утратила контакт с нами и со страной <…>. Выказывая свое равнодушие и некомпетентность, она показала, что заслуживает поражения». В прессе Маргарет допускала одну ошибку за другой. Она сообщила, что собирается провести референдум по поводу единой европейской денежной единицы. Парламентарии восприняли это как пощечину, ведь это было прямое обращение к народу в обход представителей этого народа. Ну и, наконец, завершающий штрих, как говорится, вишенка на пирог: Маргарет покинула Лондон накануне голосования и отправилась на парижский саммит. Она полагала, что этот поступок подчеркивает ее вес как политического деятеля, однако же он был воспринят как выражение презрения.

В Париже день 20 ноября был посвящен двусторонним встречам и пышным празднествам, устроенным Миттераном. Маргарет завтракала с Джорджем Бушем, обедала в Енисейском дворце, затем произнесла речь, в которой призналась, что была скептически настроена по отношению к Хельсинкским соглашениям, но добавила, что соглашения по разоружению и освобождение стран Востока, по поводу которых на этом саммите будет составлен официальный акт признания, доказывают, что мир изменился и он на правильном пути.

Затем Маргарет отправилась в посольство Англии на улице Фобур Сент-Оноре. Вечером в Версале должен был состояться торжественный прием. В ее комнате все хлопотали и суетились, прибывший парикмахер поправил ей прическу, растрепанную ноябрьским ветром. Затем Маргарет перешла в кабинет, предоставленный в ее распоряжение. Возле нее были Бернард Ингем, Чарлз Пауэлл, Питер Моррисон, посол сэр Ивен Фергюссон и незаменимая Крофи. Все ждали известий, шутили, стараясь выглядеть веселыми, но напряжение все же ощущалось. Внезапно Питер заволновался, что уже не так уверен «в своих цифрах», как прежде. В 18 часов зазвонил телефон. Питер снял трубку. Все ждали, что он скажет. Он опустил вниз большой палец. Всё потеряно. Маргарет получила 204 голоса, Майкл Хезлтайн — 152. Чтобы победить его в первом туре, ей надо было получить преимущество более чем в 15 процентов, то есть не менее 206 голосов. Ей не хватило всего двух голосов, двух жалких голосов. Маргарет оплошно споткнулась. Поток истории вырывался из старого русла.