Нас звали «смертниками». Исповедь торпедоносца - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Ишков cтр.№ 66

Надо сказать, что такие перемены всегда воспринимаются болезненно авиаторами всех стран и народов. Ведь члены экипажа – это гораздо больше, чем друзья или коллеги, это настоящая семья, делящая поровну и победы, и поражения. А на войне – тем более жизнь и смерть – все общее. По личному опыту могу сказать, что самым сокровенным и важным для себя я всегда делился лишь с товарищами по экипажу.

Именно поэтому такое обычное для других родов войск понятие, как субординация, в авиации почти не прижилось. Летчики и штурманы вообще обращались друг к другу только по именам, а в устах стрелков-радистов слово «командир» звучало скорее как дань уважения, чем требование устава. Смирнова, своего первого боевого штурмана, хоть он был старше меня на целых девять лет и носил звание капитана, я, безусый младший лейтенант, после первого же вылета стал называть Димой. В общем, не зря появилась в армейском обиходе следующая поговорка: «Где начинается авиация, там заканчивается дисциплина».

Иван Бабанов, мой новый штурман, прибыл в полк в августе 43-го и на первых порах производил впечатление несколько нелюдимого человека. В противоположность живому общительному Саше Андрееву, во время всеобщего веселья он предпочитал держаться несколько в стороне, меланхолично растягивая меха своего баяна. На все попытки завести обстоятельную беседу Иван всегда отвечал односложно, больше предпочитая слушать, чем говорить. «Наверное, возраст, – решил я тогда. – О чем ему с нами, пацанами, болтать…»

Но прошло совсем немного времени, некоторый холодок в его сердце растаял, и Иван начал рассказывать о себе, сначала понемногу, затем все больше и больше. Оказалось, родом он из Иваново, знаменитого на всю страну своими ткацкими фабриками. Отслужив положенный срок в рядах Вооруженных сил, Бабанов поступил в Военную школу имени ВЦИК (в наши дни – Московское высшее общевойсковое командное училище), но вернуться в армию после ее окончания молодому офицеру так и не пришлось. Ивана направили в совсем другое ведомство, в котором он довольно быстро стал заместителем начальника ивановской тюрьмы.

Так получилось, что Бабанов, как офицер запаса, периодически призывался на военные сборы, где и освоил азы работы летнаба (летчика-наблюдателя), что сыграло решающую роль в его дальнейшей судьбе – после начала войны Иван оказался в Саранске, где получил специальность штурмана морской авиации.

Бабанов многое повидал в жизни, и мы, молодежь, с неподдельным интересом слушали его рассказы. Особенно нравились нам истории из жизни бывших подопечных Ивана – воров, грабителей, карманников и прочих уголовников, но с каждым разом он все меньше и меньше хотел говорить на эту тему. Мы, бывало, наседали на него всей гурьбой – расскажи да расскажи… Он поначалу уступал нашему давлению, но в конце концов не выдержал: «Все! Хватит, ребята. Не хочу больше об этом вспоминать!» Ну что ж, на нет и суда нет. Больше к Бабанову с подобными просьбами никто не приставал.

Но вот отделаться от желающих послушать его игру на баяне было просто невозможно. «Давай, Иванушка, растяни меха!» – шутливо требовали товарищи. Правда, он и не пытался сопротивляться. Молча садился и степенно брал в руки свой инструмент…

Надо сказать, нелегко сходился с людьми Бабанов, может быть, сказывался опыт предыдущей работы, заставлявший относиться к окружающим с определенной подозрительностью, но после пары-тройки боевых вылетов мы быстро нашли с ним общий язык и стали настоящими друзьями. И неудивительно, ведь лучший способ узнать человека получше – оказаться с ним в одной упряжке в условиях смертельной опасности. Сразу становится ясно, кто есть кто.

Пусть Бабанов поначалу и не имел большого штурманского опыта, но свойственные ему вдумчивость, усидчивость и живой ум, помноженные на огромное трудолюбие, сделали свое дело, позволив Ивану занять достойное место среди своих коллег-штурманов. За те месяцы, что мы летали с ним, не было ни одного такого случая, чтобы Бабанов привел наш самолет не туда, куда требовалось.

Все это выяснится несколько позже, а тогда, в первые январские недели, погода окончательно повернулась к нам спиной, не позволяя выйти на просторы Балтики. Резкий порывистый ветер, сплошная пелена облаков, нижняя кромка которых, казалось, вплотную прижимается к земле… Пришлось прекратить даже тренировочные полеты.

Экипаж. Слева направо: штурман Иван Бабанов, пилот Михаил Шишков, стрелок-радист Иван Двойнишников, воздушный стрелок Китаев. Ленинград, аэродром Каменка

Но наше вынужденное бездействие никоим образом не устраивало командование, и на рассвете 13 января был получен приказ – отправить опытный экипаж на разведку погоды. Выбор пал на Юрия Бунимовича, одного из самых уважаемых летчиков полка. Несколько других экипажей, в том числе и мой, должны были находиться в боевой готовности. Если Юрий даст радиограмму о благоприятных погодных условиях над Балтийским морем, мы тут же запускаем моторы и вылетаем по его следам.

Но погода и в этот раз не захотела пойти нам навстречу, и, получив соответствующее донесение, Борзов, чертыхнувшись, отпустил всех на отдых. На КП остался лишь мой экипаж, находившийся в тот день на дежурстве.

Прошло три-четыре часа, и аэродром стало затягивать туманом. Видимость упала до минимума. Тут же вспомнилось, как я лишь чудом пришел домой в подобных условиях. «Тяжело придется сегодня Юрию, – промелькнула мысль, – но он гораздо опытнее, справится». К тому же совсем недавно в тех же самых погодных условиях на нашем аэродроме приземлились несколько «Ли-2» из дальней бомбардировочной авиации, экипажи которых состояли исключительно из девушек. Посадка прошла без сучка и задоринки, как будто все происходило солнечным днем при отличной видимости, но мы-то не понаслышке знали, что стоит за этой внешней легкостью, и поэтому, будучи не в силах сдержать свои эмоции, шумно выражали свое восхищение. «Юрий ничем не хуже владеет своим самолетом», – подумал я, но на душе все равно было неспокойно.

И вот наконец около 22:00 послышался рев моторов приближавшегося самолета. Это возвращался Бунимович. Все находившиеся в штабной землянке моментально выскочили на улицу, чтобы понаблюдать за его посадкой. Тут же включились посадочные прожекторы, залив полосу ярким белым светом. Пройдя над аэродромом, Юрий пошел на круг. «Сейчас он должен сделать первый разворот, – как и все остальные я нервно поглядывал на часы, – второй… третий… четвертый…»

Точно в назначенное время гул моторов вновь начал нарастать, и вскоре мы увидели красный посадочный огонек, стремительно приближавшийся к началу полосы. «Молодец, Юрий!» – отлегло от сердца… И вдруг… оглушительный грохот, огненная вспышка… и тишина… мертвая, зловещая…

Несколько секунд мы стояли как вкопанные, будучи не в силах поверить в реальность только что произошедшей на наших глазах трагедии, затем стремглав бросились бежать к месту падения самолета. Обгоняя нас, пронесся полковой «ЗИЛ» с дежурными медиками на борту… Но наши надежды оказались напрасными, и весь экипаж – пилот Ю. Э. Бунимович, штурман В. В. Данилов, стрелок-радист В. П. Кудрявцев и воздушный стрелок Д. К. Подлеонов – погиб в огне сгоревшей машины, рухнувшей не более чем в трехстах метрах до начала посадочной полосы…