Первая мировая война. Миссия России - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Абрамов cтр.№ 69

— Похоже на саперави. Вкус сладковато-терпкий, без капли горечи, — попытался определить Космин.

— Сухое, красное! Цвет естественный, природный, главное, что не большевистский, — недовольно резюмировал Пазухин.

— Что ты там рассказывал о какой-то республике в Екатеринославской губернии? — возвращаясь к вопросу, с интересом спросил молодой подпоручик Данилевский из дроздовцев.

— А вот в чем весь интерес-то. Мало мы видели и прихлопнули этих большевистских республик, ну, Донскую, или вот Северо-Кавказскую. Так угадайте, о какой такой я говорю?

— Не томи, рассказывай, Алексей, — промолвил Космин и сделал немалый глоток вина.

— Представьте себе, группа анархистов во главе с каким то атаманом Махно захватила власть, если можно это назвать властью, в Гуляйпольском уезде. У них куча оружия, пулеметы. Перепоили и разоружили какие-то революционные части армии, а те перешли на их сторону. Вооружили всех крестьян, которые массами их поддерживают. Расстреливают врагов «трудящегося селянства», поделили помещичьи земли и вольно живут среди своих бескрайних степей. К большевикам относятся дружески, но власти советов не признают. А уж Центральная Рада им тем более не указ. И все это под черным флагом анархии.

— Да-а, непредсказуема Россия! — констатировал Усачев.

— Но это уже не Россия, а Малороссия, — отметил Данилевский.

— Видится, что большой разницы здесь нет, — высказался Пазухин.

— Ранее не было. Потому, что Екатеринославщина не совсем Малороссия, а более — Новороссия. Но, во всяком случае, время покажет, — отметил Космин.

— Ну, а что Центральная Рада, Скоропадский со своими хохлами не чешутся? — спросил Усачев.

— Я вот думаю, — вдруг изрек Космин, — неужели не понимали в Москве в середине XVII века, что народятся новые Сагайдачные, Дорошенки, Мазепы, Гулаки, Навроцкие, Скоропадские и Бог весть еще какие люди из «черкас» с «козацкими» фамилиями и прозвищами. Ведь эти «Сагайдачные» готовы реками лить человеческую кровь, делить страну, лишь бы дорваться до власти и заявить о «нэзалэжности». Конечно, понимали. На то империя затевалась. Может, напрасно и затевалась?…

— Одно слово — Россия! — опять повторил Усачев.

— Россия с Малороссии начиналась. Сначала была Малая Русь, а потом из нее выросла Великая Русь, — подметил Данилевский.

— Похоже, что было так. Но возможны и другие трактовки, — загадочно изрек Космин.

— Как бы там ни было, но германцы скоро наложат свою железную длань на выю Малороссии и придушат всю эту вакханалию, — изрек Пазухин, — я даже рад их успехам на Западном фронте.

— Пожалуй, это — последнее германское наступление текущей войны. Германия на Западе исчерпала себя, а отсюда они скоро сами убегут, — высказался Космин.

— Но я думаю, у немцев и австрияков достанет сил, чтобы навести порядок и придушить хотя бы анархистов, — отметил Данилевский.

— Однако наши вожди так не думают, — промолвил Космин. — Конечно, пока правители Антанты не видят в лице Деникина и нашей армии союзника и серьезной силы в борьбе против Советской России. Думаю, такую силу они видят в лице адмирала Колчака — их ставленника в Сибири. Возлагают они надежды и на Комитет Учредительного собрания — законное правительство и правопреемника власти в стране.

— Деникин, конечно, претендует на главную политическую фигуру в борьбе с большевиками здесь, на юге России. Но постоянные его враждебные выпады в прессе против гетмана Скоропадского как германского ставленника — большая политическая ошибка, — заметил Данилевский. — Все это лишь вызывает осложнения в отношениях с германским командованием. А ведь это и препятствует притоку офицеров и добровольцев из Малороссии и Крыма в нашу армию.

— Забавные дела! Гаджибеклинский не единожды говаривал, что германское командование через генерала Краснова не раз просило, чтоб Антон Иванович прекратил травлю Скоропадского в прессе и не публиковал в газетах свои статьи против гетмана и против немцев. Деникин, конечно, на эти просьбы плевал с высокой колокольни… А между тем Войско Донское все продолжает снабжать нас оружием и боеприпасами, которое ему поставляется от германского командования. Казаки, минуя немцев, шлют нам винтовки, пулеметы, патроны, гранаты через Новочеркасск и далее степью на грузовых авто на станцию Кагальницкую. А наши интенданты их там получают, — весело стал рассказывать захмелевший Пазухин.

— Благоразумное германское командование знает про это, но закрывает глаза! — трезво и с долей скептицизма пресек рассказ Пазухина Данилевский.

— Слушай, Данилевский, ты что — действительно хохол, коль выгораживаешь немцев и Скоропадского? — с неудовольствием спросил обиженный Пазухин.

— Хохлы — это простонародье, быдло. А Данилевские — древний шляхетский, то бишь дворянский род Малороссии, известный еще в XVII столетии, а в XVIII Данилевских за службу сама матушка-императрица Екатерина Великая жаловала, — с вызовом отвечал подпоручик.

— Господа, ну довольно. Вы же не дети. А еще дворянство! Петушки бойцовские, да и только. Должны же мы быть в единомыслии, — призывая офицеров к миру, громко произнес подпоручик Усачев.

— Да, господа, не время нам ругаться! — добавил Космин.

— Вот я не дворянин, а потомственный российский купец. И уж мне-то виднее, чем вам, дворянам, что нам сейчас важно единство против большевиков, — добавил Усачев.

— Это почему же, позволь узнать?

— Потому, что в вас частенько говорят гордыня, спесь, честь и Бог знает что еще! А во мне этого нет, но мыслю я о капиталах, о богатстве и процветании России, — оправдался Петр Петрович. — А вообще-то хочется в отпуск, пока весь этот бардак не уляжется. Съездить бы в Ростов проведать батюшку, сестру, да еще кое-кого из знакомых.

— Из знакомых дам? — поинтересовался Пазухин.

— Почему и нет? — отвечал с улыбкой Усачев.

Космин же подумал про себя:

«Да, хорошо бы съездить в Ростов, встретиться с Женей! Странно, почему я не вспоминаю и не ищу законную жену. Где-то и с кем-то теперь Соня?»

— Будет вам отпуск, господа! По слухам от ротмистра Новикова, скоро отдельные части нашей армии выступают на соединение с казаками в плане оказания союзнической помощи, — серьезным тоном констатировал Пазухин.

* * *

Космин спит. Ему снится маленькая московская квартирка на Мароссейке, где они с Соней провели свой медовый месяц. Он купил розы, купил красного сухого вина, апельсинов, шоколаду и ждет свою жену. Все вещи в квартире наполнены ее запахом и ее присутствием, но она пока не пришла. Розы, еще в бутонах, с длинными колючими шипами на высоких стеблях стоят в тонкой красивой вазе синего стекла на круглом столе, покрытом серебристой скатертью. На бутонах сиреневого цвета видны крупные капли росы. Красное вино в большой стеклянной оплетенной бутыли налито под самую пробку. Он весь в ожидании и слышит уже шаги любимой женщины. Она еще не вошла. Он последний раз бросает взгляд на стол и вдруг видит, что розы на его глазах раскрывают бутоны и распускаются. И тут входит она — его жена. Он почему-то видит ее со спины, видит, как она рассаживает вокруг стола его детей — маленьких, кудрявых белокурых девочек в светленьких платьицах. И все они уже не в маленькой квартирке на Мароссейке, а в просторном загородном доме в Подмосковье. Ярко пылает камин.