Маленькие радости - читать онлайн книгу. Автор: Оливия Уэдсли cтр.№ 40

– Возьми меня с собой, возьми! Подумай, что будет. Мы наконец будем вместе, действительно вместе. Не будет больше торопливых тайных встреч, не будет больше горя и разлуки. Ты мне сказал однажды, что мы созданы друг для друга. Если ты веришь в это, как можешь ты отказаться от меня? Клянусь тебе, что, если ты это сделаешь, ты видишь меня в последний раз. Ты говоришь, что боролся за меня, – теперь я борюсь за нас обоих. Роберт, Роберт, я хочу тебя, я жажду тебя. А ты меня… не хочешь…

Она видела, как он до крови закусил губы. Раздался стук в дверь.

– Мотор подан, милорд, – доложил лакей. Тони вдруг поцеловала покрытые кровью губы.

– Ты меня не хочешь? – шептала она очень тихо, и ее стройное тело извивалось перед ним. – Не хочешь?

Внезапно она всем существом кинулась на него с объятием, которое было само безумие.

– Моя жена, моя единственная… – прошептал, запинаясь, Роберт.

Если бы я мог еще раз так любить!

Байрон

Затем наступило их счастье. Все это, может быть, было нехорошо, быть может, они не имели права на счастье. Совершенно неоспоримо, однако, что они были счастливы.

– Я должен был испугаться и пожалеть о том, что я уже не первой молодости, – сказал Роберт. Они сидели в своей гостиной в Париже. Тони примеряла одну шляпу за другой, а Роберт подбирал мелодию на рояле.

– Сожаление не приносит никому ни капли хорошего, – сказала, философствуя, Тони. – С этого люди начинают, когда у них нет надежды на лучшее, когда они больны или с ними что-нибудь случается. И что толку в нем и в этом случае? Это только переворачивает их душу, но не приносит им ни на грош пользы. Мне хочется, чтобы ты, мой ангел и черт одновременно, не затевал разговоров о возрасте, потому что тогда я чувствую себя до глупости молодой.

Она подошла к нему, в нелепой шляпе из розового тюля с орлиным пером сзади, взобралась на его стул и стала трепать его тщательно причесанные волосы.

– Ты в расцвете, – сказала она, обнюхивая свои руки, от которых пахло бриллиантином. – Я часто читала, что сорок лет для мужчины – пора расцвета. Вот и у тебя так. Это звучит ужасно, как будто речь идет о свином филе или в этом роде.

– Я себя чувствую страшно молодым и полным жизни, – признался Роберт. – Только когда я начинаю производить деление или вычитание над сорока и восемнадцатью, я начинаю нервничать.

– Взять мне эту шляпу, Роберт?

– Ты выглядишь в ней чертенком, люди будут улыбаться, глядя на тебя.

– Надеюсь! – с важным видом сказала Тони, разглядывая себя с удовольствием в зеркале.

– Пустая девочка!

– Ты вчера только сказал, что я действительно становлюсь красивой.

– Дитя мое дорогое, никогда не напоминай мужчине о том, что он сказал вчера.

– Роберт, ты говоришь эти вещи так, как если бы у тебя была масса случаев говорить так и раньше.

– Я думаю, выйдем лучше на улицу, а то становится поздно.

Париж был сплошной восторг и удивление.

Тони закупила все шелковые чулки, которые ей хотелось, и все прочее. Роберт по-рыцарски помогал ей в покупках. Он обсуждал с удивленными портными фасоны, которые подошли бы к ее единственной в своем роде внешности, и настаивал даже на том, чтобы выбирать для нее обувь и перчатки.

Для Тони жизнь стала новоявленным чудом. Для нее было неземным счастьем быть любимой так, как Роберт любил ее, чувствовать, что она, в конце концов, имеет права на кого-то, что она принадлежит кому-то. Они оставались в Париже только неделю, и за это время Роберт написал леди Сомарец и, как он выразился, «объяснил и сообщил ей некоторые вещи». Тони в упоении своим вновь открывшимся счастьем забыла всю свою прежнюю жизнь. В восемнадцать лет так легко забыть!

Они сняли виллу около Флоренции в маленькой деревушке с названием Озиоло.

В одном отношении жизнь была для Роберта так же нова, как и для Тони. В течение многих лет он не знал дома, который что-нибудь значил бы для него, и ни капли того мира, радости и естественности жизни, которые он испытывал с Тони.

Каждое утро ему нужно было ездить на моторе во Флоренцию и заниматься несколько времени с адвокатами.

– Я себя чувствую, как настоящая новобрачная, ожидающая по вечерам, когда ее муж вернется из города, – уверяла его Тони, когда он приезжал домой.

В внезапном приливе страсти он обнимал и целовал ее.

– Дорогая моя, – страстно говорил он.

– Я рада одному, – сказала она однажды, – что мы не связаны браком накрепко. Все люди, которых я знала, так томились и скучали от этого или были злы и раздражены. Дафнэ рассказывала мне, что ее мать довела до смерти отца. Билль Десанж говорил, что его родители живут врозь, потому что им, по их темпераменту, тесно вместе, а Фэйн утверждал, что самое худшее в браке – это то, что женщина так быстро становится обыденной.

– Фэйн – дурак и молокосос, – медленно выговорил Роберт. – Все вы не правы на этот раз.

Брак с подходящей женщиной – это почти то совершенство, которое вообще возможно в чем бы то ни было. Я не знаю ничего лучшего и ничего равного тому, что ты всегда со мною, в нашем собственном доме.

Он остановился, затем тихо произнес:

– Чего бы я не дал, чтобы иметь возможность доставить тебе это – твой собственный дом, собственный в настоящем смысле слова.

Тони встала со своего широкого кресла и направилась к нему.

Просветляющая интуиция любви подсказала ей внутренний смысл того, что сказал Роберт. Пламенный румянец разлился по ее лицу. Она наклонилась над ним, притягивая назад его голову, пока она не легла к ней на грудь.

– Ты дал мне тот дом, который мне нужен, – сказала она совсем просто.

– Я совершенно недостоин тебя, – с горечью ответил Роберт. – О, Тони!

Он совсем повернулся к ней и спрятал свое лицо.

Постепенно он рассказал ей все. Тони от рождения владела даром любви, она принадлежала к числу тех женщин, которые наполняют жизнь мужчины во всех ее нуждах. Она изучила все верования Роберта, все его надежды, при мысли о коих он сам рассмеялся бы всего год тому назад.

В каждом мужчине есть особая милая простота, и каждая женщина, когда любит, либо вызывает ее наружу, либо подавляет. Тони тысячью нитей связывала Роберта. Несмотря на свою молодость, она знала все причудливые пути любви, потому что сама была мастером любви. Есть тысячи людей, которые любят и которые этих путей не знают. Роберт принадлежал ей не только вследствие страстной любви – она держала его бесконечной тонкой паутиной склонностей, нежности, обостренного интереса и неопределенного множества других, не имеющих значения в отдельности черт, которые в своей совокупности создают тайну личного очарования. Часто целые дни проходили в том, что они, по выражению Тони, жили «на поверхности вещей», делая длинные прогулки пешком и верхом и возвращаясь домой в приятной усталости и сонные.