Британская империя. Разделяй и властвуй! - читать онлайн книгу. Автор: Джон Роберт Сили cтр.№ 32

Страница

Одна из важнейших эпох в истории расширения Англии отмечена Утрехтским договором (1713). Этот исторический момент, с нашей точки зрения, имеет почти такое же выдающееся значение, как момент Испанской Армады (1588), – он означает начало преобладания Англии. В эпоху Армады Англия впервые вступает в состязание; в Утрехте она берет первый приз. В эпоху Армады она имела дерзость бросить вызов державе, которая была гораздо сильнее ее; успех вызова выдвинул Англию вперед и дал ей место в ряду великих государств. Хотя с этих пор она неуклонно двигается вперед, однако в первой половине семнадцатого столетия Голландия привлекает больше внимания, внушает больше восхищения, а во второй его половине первенство принадлежит Франции. В период времени, простиравшийся приблизительно с 1660 по 1700 год, Франция была, бесспорно, первой державой в мире: после Утрехтского договора первой державой сделалась Англия, и далее в течение нескольких лет она не имела соперниц. Ее слава в других странах, уважение, которое она внушала своей литературой, философией, народным образованием и науками, должны быть отнесены к этому времени; в эту именно эпоху пользуется она той репутацией интеллектуального первенства, которою прежде славилась Франция. Правда, значительная доля этого блеска была мимолетна, однако с этого времени и навсегда Англия удерживается на высшем уровне, чем когда-либо прежде. С этого момента создается универсальное признание Англии самой могущественной державой в мире. С особенной определенностью создается убеждение, что ни одно государство уже не может равняться с нею по богатству, торговле и морской силе. Объясняется это отчасти тем, что ее соперницы ослабели, а отчасти и тем, что сама она подвинулась вперед.

Упадок Голландии к этому времени сделался заметным. Пока жил Вильгельм, она пользовалась ореолом его славы, но ко времени Мальборо и дальше ею овладевает утомление и желание покоя. Ее силы надломлены в войне с Францией и в состязании с Англией. Она более не проявляет своей прежней энергии. Таким образом, старая соперница Англии отступает. Новая соперница, Франция, сразу подавлена бедствиями войны, и она, дела которой за тридцать лет перед тем были приведены в порядок величайшим финансистом века, теперь обременена банкротством, которое сопровождает ее до революции. Ее смелая попытка захватить торговлю Нового Света не удалась. В известном смысле она приобрела Испанию, но при этом не получила того, что делало Испанию ценной, – доли в американской монополии. Правда, вскоре после того Франции удалось отчасти вознаградить свои утраты; ей представился случай выказать колониальную предприимчивость и таланты. Дюпле (Dupleux) в Индии, Ла-Галиссоньер (La Galissoniere) [80] в Канаде, Бальи-де-Суффрен (Baili Sufren) [81] на море высоко подняли имя Франции в Новом Свете и надолго поддержали ее соперничество с Англией. Однако в момент Утрехтского мира едва ли можно было это предвидеть. Величие Англии, упоенной победами, казалось тогда значительнее, чем оно было на самом деле.

Реально Англия приобрела Акадию, или Новую Шотландию, и Ньюфаундленд (уступленные Францией) и получила договор ассиенто [82] от Испании. Таким образом, был сделан первый шаг к разрушению Великой Франции: она была лишена одной из ее трех колоний в Северной Америке, где она тогда обладала Акадией, Канадой и Луизианой. Вместе с тем была сделана первая крупная брешь в невыносимой испанской монополии, закрывавшей тогда значительную часть Центральной и Южной Америки для мировой торговли. Англия получила право снабжать испанскую Америку невольниками, вскоре за тем ей удалось провозить другую контрабанду.

Здесь я должен несколько остановиться, чтобы сделать общее замечание. Вы видите, что, обозревая рост Великой Британии, я не делаю ни малейших попыток прославлять завоевания или оправдывать средства, к которым прибегали мои соотечественники, точно так же, как, указывая на то, что Англия опередила своих четырех соперниц, я очень далек от мысли приписывать ей какие-нибудь особенные доблести. Я не приглашаю вас восхищаться или одобрять Дрека, Хокинза, республику Кромвеля или правление Карла II. И на самом деле, не легко оправдать тех, кто создал Великую Британию, хотя в их подвигах есть много, чем можно восхищаться, и, во всяком случае, гораздо менее заслуживающего порицания и возбуждающего отвращение, чем в поступках испанских авантюристов. Но я не пишу биографии этих людей; я трактую об их деяниях не в качестве биографа, поэта или моралиста. Я постоянно занят одной задачей – установить причинную связь событий. Я постоянно задаю себе вопрос: как возникло то или другое предприятие, и почему оно увенчалось успехом? Я задаю эти вопросы не с той целью, чтобы подражать тем поступкам, о которых мы читаем, а с той, чтобы открыть законы, управляющие возникновением, расширением, благоденствием и падением государств. Я имею и другую цель: мне хотелось бы бросить свет на вопрос, будет ли Великая Британия в том виде, как она сейчас существует, процветать, продлится ли ее существование или она распадется. Быть может, вы спросите меня, можно ли ожидать или желать, чтобы она благоденствовала, если преступление лежит в основе ее созидания. Но в истории мы не видим, чтобы незаконные завоевания одного поколения необходимо утрачивались следующим; правительства не следует отождествлять с частными собственниками, и потому нет основания считать, что государства имеют право, и тем паче, что они обязаны возвращать то, что ими приобретено незаконно. Нормандское завоевание было незаконно, но оно повело к благоденствию, и даже к прочному благоденствию страны. Нельзя забывать, что в самой Англии англичане – наследники саксонских пиратов. Владельные грамоты народов на занимаемую ими территорию обыкновенно относятся к первобытным временам и покоятся на насилии и убийствах, а Великая Британия созидалась при ярком свете истории. Правда, ее территория была отчасти приобретена неправедными путями, но пути эти были менее неправедны, чем те, которыми создались территории многих других держав, и даже, быть может, она создалась гораздо менее незаконно, чем территории тех государств, владение которых является самым древним и общепризнанным. Если мы сравним ее по характеру происхождения с другими империями, то найдем, что она возникла точно таким же путем, что ее основатели имели те же самые, не всегда благородные мотивы, что они выказали много лютой алчности, смешанной с героизмом, что не особенно тревожились нравственными соображениями в своих отношениях к врагам и соперникам, хотя между собою часто проявляли благородное самоотвержение. Мы находим, таким образом, что Великая Британия походит на другие империи, что ее происхождение было такое же, как и других государств, что в общем ее летописи не хуже, а скорее лучше большинства. Они явно чище летописей Великой Испании, бесконечно более запятнанных жестокостями и грабежом. На некоторых страницах английских летописей мы видим истинное величие в мыслях и, по крайней мере, стремление к справедливым поступкам, которые далеко не всегда встречаются в истории колонизации. Некоторые из основателей колоний напоминают нам Авраама и Энея. С другой стороны, совершаемые преступления были преступлениями, присущими тогда всякой колонизации.

Страница