Питомец - читать онлайн книгу. Автор: Александр Сапегин cтр.№ 27

Мне нравилось прикасаться к ее золотой, переливающейся в свете луны чешуе, накрывать ее крыльями и слушать стук ее сердца, пока она мирно спит. Всякий раз, когда наши взгляды встречались, меня словно простреливало, я попросту терял голову, утопая в глубине омутов ее глаз. А она? Она нагло этим пользовалась, изображая искреннее смущение, отводила взгляд и старалась удрать, тем самым провоцируя меня. И я конечно же срывался с места, чтобы в который раз догнать золотую соблазнительницу и заключить в крепкие объятия.

Ее взгляды обжигали, и если бы не встречный поток воздуха, то я давно превратился бы в дымящуюся головешку. Мы кружили в небе, переплетаясь хвостами, цепляясь лапами. Иногда легонько кусали друг друга. В такие моменты нас ничто не могло отвлечь друг от друга. Начнись внезапно государственный переворот или ядерная война с нашествием инопланетян, мы бы и глазом, наверное, не моргнули. Мы выпали из реальности, целиком и полностью посвящая себя друг другу.

Месяц канул в бесконечную реку времени с тех пор, как для меня закончился период размножения. Месяц! И слава богу! Каюсь, сорвался. Напоследок еще раз прошу не осуждать и не подходить к проблеме взаимоотношения полов с человеческими мерками. Прежде чем начинать хулу, внимательно, со всех сторон посмотрите на объект критики, потом подумайте, взвесьте ваши аргументы, посмотрите еще раз и промолчите. Самому тошно. Убью первого, кто рот откроет. И второго шлепну, и третьего. Лучше молчите, по-хорошему прошу. Всех убью, один останусь! Тошно мне, братцы… С ней тошно и без нее худо. Сломайте, порвите себя по-живому, тогда мы, наверное, начнем понимать друг друга.

Из сладкой патоки гона и безумных парных кульбитов в небе, прерывающихся на «уединения» с золотой дракошкой, меня вытянул страх. На все про все ему потребовалось немногим более суток. Да-да, я ничего не путаю — именно это чувство позволило человеческому разуму вырваться из омута инстинктов. Сутки ваш покорный слуга был потерян для мира. Пугающий факт.

Чего мне бояться? Много чего — охотников, хищников, самого себя, наконец. Себя больше всего, ведь слаб человек, слаб. Очень бы не хотелось насовсем превратиться в животное, а все к тому шло. Это по-людски жить тяжело — мораль, общество и прочее. Различные нормы и ограничения сковывают нас почище стальных цепей. А вот обретаться животным или в животном состоянии — запросто. Иди, бомжуй, помои жуй. Впрочем, прошу прощения, не все бомжи опускаются до скотского состояния, хотя некоторые из них хуже животных и бродячих псов.

Хорошо быть зверем. По большому счету, ни прав, ни обязанностей, ни привязанностей, кроме определяемых инстинктом продолжения рода, да и тот берет за глотку лишь время от времени. Лепота! Чем не рай? Бытие определяет сознание. Черт подери, я хотел научиться выживать без людей и сам не заметил подмены целей, причин и понятий. День за днем прямоходящие аборигены постепенно превращались в забавных существ, которые копошатся в грязи и от которых стоит держаться подальше. Офигительно, у меня нет слов. То, что я чувствую, можно выразить в грубой матерной форме, где нецензурными будут даже предлоги. В общем, дожил!

Сознаю свою вину и сую голову под град из угольев и пепельный снегопад. Хотя если рассматривать проблему с другой точки зрения, то у меня на груди уже должен быть неподъемный иконостас. Несмотря на различные, в том числе отягчающие обстоятельства, я постоянно почем зря занимаюсь самобичеванием. Сохранить себя, пусть и в урезанной форме, дорогого стоит. Остаться человеком в зверином обличье не каждый сможет. Звериные и человеческие начала настолько сильно переплелись и срослись во мне, что от прежнего весельчака Сергея Сергеева совсем ничего не осталось. Можно сколько угодно удивляться пластичности человеческой психики, безболезненно адаптировавшейся к хвосту, крыльям и смене рациона, но с фактами не поспоришь.

Многие ли из вас отдают предпочтение сырому, а не прожаренному мясу? Будучи человеком, я бы ни в жизнь не притронулся к саранче или ящерицам, а тут как-то легко сменил кулинарные привычки, полюбив кузнечиков и свежину с теплой кровью. Подозреваю, что большинство моих охотничьих повадок не отличаются от повадок диких собратьев. Выбрав жизнь на свободе, я невольно принял и примерил на себя шкуру крылатого хищника.

За напяливанием звериной маски не стоит забывать и о магических способах добывания пищи. Я не берусь утверждать, что древние драконы не использовали якобы мои примочки и наработанные приемы. Может, это я топаю по их следам? Хотя что мне известно о древних предках современных чешуйчатых летунов? Шиш да маленько. Базиле, покойничек (сковороду ему погорячее), баял о двухтонных монстрах с южного континента. Вряд ли они поднимались в небо, а если и летали, то магия заменяла им пропеллеры.

Интересно, когда ваш покорный слуга спустится с небес на землю? По самым скромным оценкам, во мне нонеча больше полтинника, и взлетать с места становится несколько напряжно. Для полетов и приземлений приходится выбирать полянки пошире. Какая маневренность в лесу может быть при без малого пятиметровом размахе крыльев? Хорошо, уболтали — пять метров с гаком. С большим гаком. По идее, я и летать-то не должен, но как-то летаю. Птеранодон в миниатюре, «Боинг-747». Возьмем для примера странствующего альбатроса. Небесный обитатель Южного полушария отъедается до шестидесяти килограммов и по праву считается самой крупной летающей птицей Земли, но в классическом понимании альбатросы не летают, а парят. Я же, при сравнимых весовых и крыльевых габаритах, активно летаю и машу крыльями, маневрируя в лесу между деревьев.

Опять магия? Боюсь думать, что будет дальше. Я продолжаю расти, пусть и медленней прежнего, но конца и края сему в ближайшей перспективе не видно. Действие зелий сказалось на генных модификациях, которые состряпали маги канувшей в Лету империи. Ни дна им ни покрышки. Ладно, поживем — увидим.

Так вот, возвращаясь к брачному периоду… Я испугался. Как можно настолько опуститься? За несколько месяцев маска дикого рурга успешно приросла к лицу или морде, если хотите. Не скрою, мне нравилась жизнь без рамок и ограничений, но гон напомнил об остроте и узости грани, по которой приходилось вышагивать. В краткий момент просветления рациональное человеческое «я» удивилось беспечности второй половины и рвануло наружу. Действительно, самое страшное — это потерять себя.

Итак, выбив из мозгов вязкую пелену розовых облаков и на корню задавив позывы к продолжению ухаживаний, я осмотрел окрестности, простирающиеся километром ниже. Золотая дракошка, зависнув немногим выше, вопросительно курлыкнула. На ментальном фоне всплыла картинка полета, приправленная удивлением, мол, почему я не хочу больше летать вместе с ней? Это что, она пыталась со мной ментально-эмоционально общаться? Чуток поразмыслив, я сформировал мысль-картинку о родной пещере и послал ее золотой невестушке. Ответом было категорическое несогласие. Ага, Баба-яга против. Перед внутренним взором мелькнули виды с утеса, на вершине которого я навалял конкурентам, и картинка могучего дуба с большим дуплом, зеленая крона которого украшала подножие скалы. «Невеста» информировала незадачливого ухажера, что она обеспечена жилплощадью и может вполне обойтись без моей квартирки. Причем, что характерно, в гости не приглашала. Дракоша сложила крылья и спикировала вниз, наградив жениха напоследок образом оскорбленной невинности и обиды, типа, она такая-растакая, а я козел горный, чурбан бесчувственный. Видеть она меня не желает и просит держаться подальше от дуба. Было бы сказано. Желание дамы — закон.