И всё равно люби - читать онлайн книгу. Автор: Кэрри Браун cтр.№ 20

– Как via negativa, – повторила она. – Что ж, возможно, и так. Раз ты так говоришь.

Она снова закрыла глаза, нащупала его руку, потянула на себя и поцеловала в ладонь.

В ту минуту она поняла – так ясно, как никогда не понимала прежде, – что однажды они расстанутся с Питером, и это произойдет не по ее воле и не по воле Питера.

Время текло, и, казалось, прошли часы, но когда она обернулась к входу в часовню, ожидая снова не увидеть там знакомой фигуры, тут же заметила силуэт в проеме: Питер стоял совершенно неподвижно.

Эд Макларен, он умер, пронеслось в голове. Грудь сдавило страхом.

Но Питер вдруг прошел мимо нее по проходу и обернулся, только когда оказался почти у алтаря.

Он стоял очень спокойно, но в его позе, скорее, не было ожидания. Подтянутый живот, лицо ничего не выражает. Плечи, пожалуй, стали еще чуть круглее.

Нет, все-таки что-то случилось. Рут подалась вперед, уцепившись руками за спинку стоявшей перед ней скамьи, и что было сил тщилась что-то разглядеть. Нет, все те же родные крупные черты, длинные ноги, мягкий живот. И – хоть с ее места, конечно, всего этого не видно, но она знала его тело наизусть – пушок за ушами, коричневые пятна на тыльной стороне ладоней, шрамы под коленками.

Казалось, Питер высматривает что-то, глядя поверх устремленных к нему мальчишечьих голов.

Обычно ребята мгновенно умолкали, стоило Питеру появиться вот так перед ними, но сегодня они продолжали болтать, будто и не видели его, будто она одна различала его.

Рут оглянулась. Двери в часовню оставались открытыми, обрамляя темно-синий сумрак. Ладони ее вдруг похолодели, и тот же неприятный холодок поднялся к локтям, стянул плечи и шею.

Она снова развернулась и попыталась поймать взгляд Питера, но сразу поняла, что он смотрит совсем не на нее… и даже не ищет ее здесь. Он стоял будто на отдалении от нее, от них всех. Вид у него был печальный, на лице застыло сочувственное выражение. Странно, как ей удалось это разглядеть с такого-то расстояния? Удалось, разглядела. Она знала это наверняка. Он отвернулся от нее, отвернулся от всех гостей и напряженно всматривался в полумрак за раскрытыми дверями, как будто ожидая там какого-то движения.

Рут прислонилась к спинке и попыталась унять охватившее ее головокружение.

Попыталась послать ему мысль. «Заставь их замолчать. Начинай говорить.»

Но Питер молчал, только не отрывая глаз смотрел в распахнутые двери.

Она кожей чувствовала, как опустел кампус, окружавший часовню, охватившую его тишину, чувствовала, что все его обитатели – невинные мальчишки и взрослые со своими сложными жизнями – собрались здесь, в часовне. Именно тогда Рут остро почувствовала, что ей нужна помощь – Господи, помилуй, слава Тебе, Господи, – именно тогда она глубже всего ощутила Его близость, словно Бог в это мгновение читал ее мысли и решил в эту минуту ее отчаяния укрепить ее веру в него. Да, она явственно почувствовала чье-то присутствие в этих белых стенах. Что-то или кто-то направлял ее сегодня весь день, весь вечер, подводил к этому переломному мгновению. Какая-то сила породила и выстроила все это ожидание, окружившее их теперь, – деревья, душистую траву, распростершуюся в темноте, звезды. Рут стало страшно.

Потом по скамье прокатилась какая-то волна – мальчики затеяли возню. Сидевший рядом юноша случайно ткнулся ей в плечо.

Повернул к ней смущенное лицо, щеки залились краской.

– Простите, – прошептал он.

Лицо его горело, и он метнул на ребят свирепый взгляд, полный ненависти.

В школе, конечно же, случались драки, особенно на спортивных соревнованиях. Вроде смотришь – полная идиллия: игроки разбежались по траве, а облачка в небе послушно выстроились милыми кроткими барашками. Но мгновение – и кто-то из мальчиков уже грозно рычит, размахивает палкой или кулаками. Игроки налетают друг на друга, сплетаются в куча-мала, к ним со всех ног несутся судьи. Все происходит так быстро, что Рут не успевает и вздохнуть. И вот сейчас, наблюдая за странным молчанием Питера, ей мерещится в мальчиках такая же угроза, внезапное нарастание такого же хаоса, который может взорваться.

Она почувствовала, что напряжение ползет по ее телу вниз, холодными пальцами перебирает все внутренности. Может быть, лучше встать? Пойти к нему на выручку?

Питер чуть наклонил голову. Она заметила, он всегда так делает, будто плохо слышит.

Гул голосов вокруг них усилился. Рут снова обернулась, но не увидела ничего, кроме квадрата чистого глубокого, сверкающего звездами ночного неба. Потом в проеме возникла фигура и тут же исчезла, пробираясь к другой части храма. И снова ничего, только небесный квадрат, молчание Питера и тревожное беспокойство мальчишек вокруг.

Питер знал, что вот-вот произойдет. Мальчики заполнили церковь, все пространство между ним и распахнутыми дверями, в квадратном проеме светился голубой сумрак. В прежние годы, когда все наконец усаживались по местам и заканчивали с чиханием, шмыганьем и покашливанием, зал накрывала звенящая тишина, наполненная чьим-то присутствием. И рядом с ним вся суетность человеческого разума, вся бесконечная череда сомнений, чаяний… все прекращалось, и в сознании воцарялась такая чистота, словно все мысли вихрем засосало в воронку. Но в этом и заключался парадокс: кажущаяся пустота оказывалась одновременно до краев полной, тебя переполняло острейшее, чуть ли не трансцендентальное чувство теснейшей связи с происходящим.

Он пытался объяснить это Рут. Но вся ее жизнь, ее детство воспитали в ней настороженность, она не могла вот так спокойно что-то впустить в себя. Ей всегда с трудом удавалось расслабиться. И он был благодарен за тот покой, который наконец настиг ее в зрелые годы и проникал теперь во все уголки их жизни: неубранная постель, случайные перекусы из того, что найдется в холодильнике или буфете – хлеб с сыром, маринованные огурцы, ветчина, вино. Он был благодарен за ее ум – господи, да она знает хоть что-нибудь чуть ли не обо всем на свете; без сомнения, она победила бы в «Своей игре» [6] , – и так же он был благодарен за живой беспорядок в доме.

Ну какое это имеет значение, что в доме беспорядок? Да, ему самому было неприятно свое беспокойство о том, что подумают люди, и все же он так давил на нее все эти годы. А она так старалась для него, для мальчиков, работала, забывая о себе. Она просто образец долга.

А смешная она у меня. Правда, с этой стороны Рут почти никто не знает. Вечно она меня смешит, да так остра на язычок. И очень красива, хотя сама так никогда не думала. Королевская пышная грудь, большой манящий рот, длиннющие ноги, мягкие глаза, просто таешь в них… моя прекрасная Рут. Он вдруг вспомнил ее на теннисном корте – играла она кошмарно: он высоко подбрасывал ей мячи, а она носилась как полоумная от одного края корта к другому, лицо багровое, точно свекла, огромные ноги топочут в огромных кроссовках, огромные руки бешено размахивают ракеткой, будто она отбивает атаку пчелиного роя. О да, в теннисной юбочке, с веснушчатыми ногами она смотрелась великолепно. Она старалась изо всех сил. И за это он любил ее еще больше, за то, что она так решительно бросалась на корт и играла с ним – «чтобы он поддерживал форму», как она объясняла – хотя у нее напрочь отсутствовал талант к игре.