Ангелочек - читать онлайн книгу. Автор: Мари-Бернадетт Дюпюи cтр.№ 132

Анжелина села на кровать, сняла обувь и принялась растирать уставшие ноги. Все дни напролет, а порой и ночи она проводила у кроватей пациенток. В родильном отделении не хватало персонала. Медсестры старались изо всех сил, но часто бывало, что они просто не знали, за что хвататься. Тарб, ставший промышленным городом лет десять назад, стремительно разрастался. К тому же здесь построили большие кавалерийские казармы.

В больнице рожали, в основном, местные жительницы. Почти все они переехали в Тарб, раскинувшийся в самом центре просторной долины, омываемой Адуром, из других городов. Среди пациенток почти не было крестьянок. Те по-прежнему вверяли свою жизнь деревенским матронам.

«Господи! Когда я в августе приехала в Тарб, я не была готова к такой тяжелой работе и серьезной ответственности, — думала Анжелина. — Я всем обязана Филиппу. Он счел своим долгом расхвалить мои таланты и, разумеется, горячо рекомендовал меня настоятельнице».

Воспоминания о женихе вызвали у Анжелины улыбку. Она огляделась вокруг. Комната нравилась ей. Анжелина купила кружевные занавески и повесила их на медный кар низ. Теперь, в зависимости от настроения, она то раздвигала их, то задергивала. На темном деревянном комоде стояли позолоченные рамки с дагерротипами [63] под стеклом. На одном из них был запечатлен ее сын. Этот чудесный портрет сделал фотограф из Сен-Жирона. Ребенок сидел на табурете на фоне нарисованного деревенского пейзажа, около стелы из картона. В руках малыш держал плюшевую собачку, свою любимую игрушку. «Надо же, в следующем месяце моему маленькому Анри исполнится два года! Он говорит все лучше и лучше. Боже мой, как мне не терпится его увидеть!»

Второе клише было чуть больше. На нем были изображены Огюстен Лубе и его супруга Жермена. Супружеская чета напряженно застыла, словно завороженная странным аппаратом с черной накидкой, под которую спрятался мсье Жена после того, как дал множество советов.

— Не шевелитесь. Внимание! Стойте смирно! — сурово требовал он.

Анжелина растрогалась. Она улыбнулась, вспомнив, как ее отец выходил из собора после венчания. Казалось, сапожник сам был удивлен, что вступил в брак, взяв в жены импозантную Жермену Марти. На вдове было сиреневое платье с черными обшлагами. Конечно, такой наряд не соответствовал радостному событию.

«Бедный папа! На площади было так жарко. Следовало посоветовать ему расстегнуть воротник рубашки и расслабить узел галстука, — вспоминала Анжелина. — Он переехал жить к жене, но по-прежнему работает в мастерской на улице Мобек. Жермена очень милая женщина, она мне нравится. Как жаль, что у меня нет портрета мамы! Если бы только она могла сняться на фотографию, как сейчас говорят! Но в то время это было невозможно, по крайней мере, у нас, во французской глубинке».

Анжелина сосредоточилась, чтобы представить очаровательное лицо матери, на которую она, по словам Огюстена и дядюшки Жана, была похожа. Но у Адриены Лубе были длинные каштановые волосы, скорее прямые, чем кудрявые, и очень темные, почти черные глаза. Она была статной, невысокого роста, энергичной женщиной с ангельским характером.

— Вот я и помолвлена. Правда, еще не замужем, но это произойдет довольно скоро, — вздохнул Анжелина.

Словно желая еще раз в этом убедиться, она открыла один из ящиков комода и достала кожаный футляр. Анжелина не носила кольца, боясь его потерять или поцарапать камень.

«Дорогой Филипп! Он скоро приедет. Как мне хочется его увидеть! Боже, до чего же холодно…»

Анжелина накинула на плечи шерстяной платок и надела меховые домашние туфли. В комнате стояла эмалированная чугунная печка, однако экономная мать-настоятельница не спешила выдавать уголь, не уставая повторять, что зима будет длинной. Анжелина надела кольцо на палец и решила написать Жерсанде. Сев за стол, она придвинула к себе блокнот, открыла пузырек с черными чернилами и проверила состояние пера. Это была новая модель, и перо следовало вставлять в деревянный мундштук.

— С чего начать? — тихо спросила она у самой себя. — О, конечно! С отвратительной погоды, с этих непрекращающихся дождей.

Анжелина принялась выводить первые строки, радуясь, что может при помощи бумаги общаться со своей подругой, которую не видела вот уже два месяца.

Дражайшая мадемуазель, дорогая Октавия! И я сразу же целую нашего малыша.

Наконец пишу Вам, воспользовавшись несколькими часами отдыха. Как я уже сообщала в предыдущем письме, несмотря на колоссальную загруженность, мне здесь нравится гораздо больше, чем в больнице Святого Иакова. То ли это случайность, то ли воля провидения, но я с уверенностью могу констатировать, что в Тарбе намного меньше случаев родильной горячки, да и младенцы умирают реже. Однако здесь нет акушера, и об этом приходится только сожалеть. Филипп хотел перевестись сюда, но так и не получил окончательного ответа, поскольку больница испытывает финансовые затруднения.

Но я не хочу докучать Вам, рассказывая о проблемах родильного отделения. Лучше я еще раз вспомню те счастливые минуты, которые мы пережили в июле.

Хочу заверить Вас, что у Филиппа остались самые теплые воспоминания о Вас и Вашем уютном доме. Это я передаю его слова.

Кстати, мой дорогой жених навещает меня здесь каждые две недели, когда ездит в Люшон, к своей семье. Мы обедаем в лучшем ресторане Тарба, гуляем по городу. Я ближе его узнала и теперь безмерно счастлива, что встретила такого любезного и терпеливого человека. Романтизм Филиппа прекрасно сочетается с его образованностью и мягким характером.

А что у Вас? Напишите мне о городских новостях. Как поживает котенок, которого Вы назвали Мистигри? Анри сложно произносить это имя. Думаю, он придумает что-нибудь попроще. У папы, несомненно, нет времени, чтобы взяться за перо. Он прислал мне только одну почтовую открытку в несколько строк, написанных впопыхах. Впрочем, он молодожен, если можно так выразиться. Полагаю, немного забыл меня, разрываясь между мастерской и своим новым домом. Но я на него не сержусь.

Судя по Вашему последнему письму, в нашем краю не случилось ничего прискорбного. Я не осмеливаюсь написать слово «преступление». Меня это успокаивает, хотя я теряюсь в догадках, не зная, чем все это объясняется. Неужели это доказательство виновности Луиджи? Неужели он покинул Францию, чтобы совершать новые преступления, теперь уже в Испании? Или же речь идет о ком-то другом, который затаился, поскольку испугался охоты на человека, последовавшей за бегством скрипача в конце июня?

Но не будем жаловаться на вернувшееся в наши края спокойствие и на то, что у нас больше не совершаются преступления. Слава Богу! Каждый вечер я молюсь, чтобы мне никогда больше не довелось столкнуться с подобной трагедией.

Скоро я вернусь в Сен-Лизье с дипломом. Каким же чудесным будет Рождество!

От всего сердца целую Вас. Мои глаза закрываются от усталости. Я быстро засну, а вставать мне в четыре утра.