Османская угроза России - 500 лет противостояния - читать онлайн книгу. Автор: Александр Широкорад cтр.№ 37

Я умышленно акцентирую внимание на смешении кровей в Малороссии в XIII–XVIII веках. Вопрос тут не сексуальный и даже не этнографический, а, увы, политический. Мне уже осточертело повсеместно читать мудрые высказывания самостийников, от форумов в Интернете до трудов членов Академии наук, о том, что де настоящие русские – это укры, а «москали» – это помесь племен угрофиннов и татар. Риторический вопрос: кого на московском рынке скорее обзовут «черными» – уроженцев Архангельской или Вологодской областей или жителей юга Украины?

Ну а на Туречине женатые запорожцы жили поначалу поодаль от холостых, а позже все перемешались. Так что уход к туркам покончил с их холостяцкой жизнью.

17 мая 1828 г. в ходе очередной русско-турецкой войны большая часть «турецких неверных» запорожцев взбунтовалась и перешла на сторону русских войск.

В итоге после долгих мытарств «верные» (то есть оставшиеся в России) и «неверные» казаки оказались на Кубани и стали основой Кубанского казачьего войска.

Но мы забыли о донских казаках «некрасовцах». Главным заветом Игната было «не возвращаться в Россию при царе». Понятно, что некрасовцы с надеждой восприняли весть о свержении самодержавия и постепенно стали возвращаться на родину. Так, в 1921 г. по указанию Совнаркома некрасовцы на Кубани основали поселок на 76 дворов недалеко от станицы Приморско-Ахтарской.

Возвращение последних последователей Игната стало почти триумфом. 26 сентября 1962 г. в Стамбуле на пристани советский консул вручил некрасовцу Петру Стеклову красное знамя, и 999 последователей Игната поднялись на борт лайнера «Грузия». Но на Кубань прибыло 1000 некрасовцев. Тысячный реэмигрант, названный Семеном, родился на борту «Грузии».

Немного настроение казакам подпортило турецкое правительство, которое не разрешило вывезти из Майноса, последнего приюта некрасовцев, в общей сложности 107 икон древнего письма, 90 старопечатных книг, шесть колоколов, всю церковную утварь, мотивируя это тем, что за давностью лет все эти предметы являются национальным достоянием Турецкого государства. В настоящее время все это содержится в научном отделе при храме Св. (Айя) Софии в Стамбуле.

Н.С. Хрущев, рьяно боровшийся с «опиумом для народа», на сей раз сделал исключение и выделил некрасовцам деньги и место для постройки церквей. И казаки немедленно приступили к возведению храмов: в поселке Новокумском – Успенского, а в Кумской долине – Троицкого, то есть тех самых приходов, которые у них оставались еще в Турции.

Благожелательно отнеслась к раскольникам и Русская Православная Церковь. Патриарх Алексий I удивил всех, сказав некрасовским священникам: «Вы ничего не меняйте в своих обрядах. Как молились, так и молитесь». И направил их в центр старообрядчества на Рогожское кладбище в Москве. «Посещая православные храмы на Ставрополье, в Москве, мы чувствовали, что что-то не то, – вспоминал один из некрасовских священников. – Когда же пришли на Рогожское кладбище, почувствовали, что это родное». Московские старообрядцы помогли некрасовцам с устройством храмов.

На Кубанской земле впервые установились дружественные отношения между русскими рыцарями запорожцами и некрасовцами, которых выбросили из нашей истории Петр I и Екатерина II.

Сразу же после захвата Константинополя в 1453 г. перед султаном Мехмедом II встал вопрос, что делать с завоеванным греками и с православной церковью. Султан, как благочестивый мусульманин, не мог допустить христиан к участию в управлении империей. Однако он хотел, что б христиане жили в мире и процветании. Мусульманские правители всегда относились к религиозным меньшинствам в своих владениях как к милетам, то есть нациям, и позволяли им жить по своим законам и обычаям, а религиозная глава общины становился ее управителям, в задачу которого входило следить за исправным повиновением господствующей власти. По такому принципу управляли христианами в Халифате, в том числе общинами Восточных православных патриархов. Теперь эта система распространялась и на Константинопольский патриархат.

Церкви был нужен патриарх. Не мудрствуя лукаво, Мехмед II назначил монаха Геннадия константинопольским патриархом, поскольку «тень бога» могла обойтись и без всяких там Соборов.

Интронизация патриарха состоялась в первых числах января 1454 г. в церкви Святых Апостолов, поскольку Святая София была уже обращена в мечеть. 6 января Геннадий получил от султана знаки его служения – мантию, пастырский жезл и наперсный крест. Подлинный же крест был утерян: то ли константинопольский патриарх Григорий Маммас, уезжая в Рим, прихватил его с собой, то ли он пропал во время штурма города. Поэтому Мехмед даровал новый крест – серебряный с позолотой. При поставлении патриарха он сказал: «Будь патриархом, пусть тебе сопутствует удача, и будь уверен в нашем расположении, обладай всеми привилегиями, которыми пользовались патриархи до тебя».

Замечу, что никаких документов, определявших роль православной церкви в Оттоманской империи, до нас не дошло, хотя греческое духовенство весьма невнятно ссылается на какие-то султанские фирманы.

Как бы то ни было, сложилась практика – патриарх по согласовании с Синодом имел власть над церковной организацией, епископами и всеми церквями и монастырями, а также их имуществом. Султан только утверждал назначение епископов, но епископ не мог быть назначен или смещен без санкции патриарха и Синода. Только патриарший суд имел права в отношении клира. Турецкие власти без разрешения патриарха не имели права арестовывать или судить епископа. Патриарх по согласованию с Синодом контролировал все вопросы, связанные с догмами. Власть его над православными была почти абсолютной.

Патриарший суд решал все дела православных, связанные с их религией, как-то: браки, разводы, опекунство малолетних, завещания и наследство. Он же разбирал все финансовые споры между православными.

Христиане в Оттоманской империи облагались тяжелыми налогами, но клирики освобождались от них (иногда по своей воле они платили некоторые из податей). Патриарх мог собирать налоги с православных, а также деньги на нужды церкви. Жалобы на патриарха принимал только Синод, да и то лишь тогда, когда все члены Синода единогласно соглашались выслушать их.

Тем не менее, периодически султан и его чиновники грубо вмешивались в дела церкви и христианской общины. Так, Мехмед II вскоре отобрал у Геннадия храм Святых Апостолов, при котором находилась патриархия, и обратил его в мечеть, а патриархию пришлось перенести в церковь Всеблаженной. Патриарха Иосафа Кокку (1466–1468) Мехмед лишил бороды и низложил за то, что тот не дал разрешения фавориту Мехмеда, греку, на новый брак при жизни законной жены. Когда появилось много соискателей на патриарший престол, то Мехмед II наложил подать (паскезию), уплачиваемую патриархами при вступлении на кафедру (с 1469 г.), и хараджу (с 1474 г.), уплачиваемую ежегодно.

1601 г. резиденция константинопольского патриарха была перенесена в константинопольский район Фанар, населенный греками, рядом с церковью св. Георгия. Замечу, что район получил название за то, что в древние времена там находился маяк (фонарь). Кстати, деньги на обустройство новой резиденции патриарха в Фонаре дал Борис Годунов.