К югу от Вирджинии - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Бочков cтр.№ 27

Постепенно Полина перестала бояться своих учеников, они оказались все-таки детьми, вопреки вполне убедительной маскировке под взрослых людей. Учительство даже начало ей нравиться, если не считать легких приступов отчаяния, когда класс выходил из-под контроля и урок шел вразнос, превращаясь в базар, балаган, изредка в ад.

Почти все девицы, не считая долговязой Долорес Ригс, были влюблены в сына шерифа, чернявого красавца Михаэля Ленца. Даже высокомерная отличница Хильда кидала томные взоры в его сторону из-под толстых очков. Сам Ленц не отдавал предпочтения никому и был со всеми одинаково флегматично приветлив. Полину Ленц раздражал, она получала тайное удовольствие, если ей удавалось как-то уязвить его, подловить на неточности или ошибке. Знала, что это нехорошо, но ничего не могла с собой поделать.

Случались и темные дни. Иногда, без особой причины, на нее нападала меланхолия, она сладострастно погружалась в самоистязание: жизнь проходит, сочится бесцельно, ни надежд, ни перспектив. В лучшем случае она состарится в этой дыре, в худшем ее выгонят и ей некуда будет податься.

В добропорядочном Данциге Полина чувствовала себя вызывающе одинокой, местные жители напоминали укомплектованные наборы: все были пристроены в пары, в семьи, в группы. Неприкаянным был лишь хромой сосед-поляк, который считался почти официальным изгоем и был терпим городской общественностью лишь как назидательный образец морального и физического падения человека.

Впрочем, Тед Стобский оказался не таким уж законченным негодяем. На самом деле он был майором военно-воздушных сил, бывшим вторым пилотом (если пилоты бывают бывшими или вторыми) истребителя F-4 «Фантом», ногу он потерял в самом конце вьетнамской войны. Историю эту Полина слышала уже раза четыре, дважды эта история стала центральным сюжетом ее ночного кошмара, полнометражного и цветного. У старика был сын по имени Грэгори, где-то в Калифорнии, но Тед о нем говорить не любил.

Раз в два месяца Теду доставляли «паек». Утром в среду, собираясь в школу, Полина видела из окна ванной, как к соседскому дому беззвучно подкатил черный пикап. Шофер выгрузил из багажника несколько безымянных коробок, проворно заволок их на крыльцо, воровато озираясь, прыгнул в машину и, пыля, исчез за кладбищенской оградой.

– Зиг боится через город ездить, – объяснил вечером старик. – Его лавку и так поджигают каждый год.

«Паек», доставленный утром, был распакован, он состоял из дюжины бутылок «Джек Даниелс» и пяти блоков сигарет «Кэмел». Солдатских, без фильтра. Полина вспомнила, что именно эти сигареты ее соседская подружка Лори воровала у отца, потом они тайком забирались на чердак и там учились курить взатяжку. У Лори была своя система: набрав полный рот дыма, нужно было удивленно воскликнуть: «Ой, мама!»

Полина перемыла у старика всю посуду, нашла в кладовке швабру и ведро и уже хотела вымыть пол, но старик сказал, что если она не прекратит суетиться, то он двинет ее костылем. Сошлись на венике, после Полина протерла пыль. Старик тянул бурбон, утонув в своем кресле, время от времени хмуро напевал:

– Прощай, моя рыжая Нэнси,

Не скоро увижусь с тобой,

Прощай, моя рыжая Нэнси,

Грохочет волна за кормой.

Дальше этого куплета дело не продвигалось, старик замолкал, курил, потом мрачно затягивал песню снова. Иногда вместо Нэнси возникала Кэрол или Сюзан, Полина подумала, что, может, в этом и был смысл данного музыкального произведения.

В соседней комнате, обставленной, как кабинет, с дубовым письменным столом, медной лампой под толстым плафоном зеленого стекла, книжными полками и мертвым телевизором Полина открыла шкаф. В пустой черной утробе висела парадная форма, настолько белая, что ей показалось, что материя сияет. Полина потрогала бронзовые трилистники в петлицах, медали – она насчитала шесть, витые из золотых ниток аксельбанты, шевроны с блестящими пропеллерами и звездами.

На книжных полках, столе, телевизоре стояли пластмассовые модели военных самолетов, какие обычно дарят мальчишкам на Рождество в пестрых коробках с надписью «Собери сам!». Полина улыбнулась, спросила. Старик, смутясь, закашлялся, чертыхаясь, отмахнулся.

Через неделю она принесла ему коробку. Молча протянула, старик с хмурой торопливостью разодрал хрустящую подарочную бумагу.

– Матка боска! Это ж…

В коробке была сборная модель истребителя «Фантом» для детей от восьми до пятнадцати лет. Дед медленно поднял голову, посмотрел Полине в глаза. Она засмеялась, чтоб не заплакать. Горло противно сжалось, она отвернулась, подошла к стене, сделала вид, что разглядывает фотографию рядом с парадной саблей.

Сборка модели истребителя прошла не совсем гладко, руки старика тряслись, мелкие детали выскальзывали из пинцета, крошечные шасси, пулеметы разбегались по столу, Тед злился, костерил глаукому и отчаянно матерился по-польски.

– Вот сюда, гляди, – дед тыкал желтым корявым ногтем в брюхо «Фантома». – Вот прям сюда гуки влепили нам ракетой… Мы только отбомбились, а за день до этого Дюк Каннинхем сбил свой третий «Миг». Я был ведомым у Дюка, мы уже шли на базу, когда с севера появились четыре гука. Мы тогда все пытались завалить полковника Нгуена Туна, вьетнамского аса, – Тед засмеялся. – Потом оказалось, что никакого Туна не было, его придумали косоглазые комиссары.

Полина знала историю наизусть.

Ракета земля-воздух прошла по касательной, но управление заклинило. На горящем истребителе им удалось дотянуть до океана, где их могли подобрать сторожевые катера Второго флота. Катапультироваться над джунглями было самоубийством или грозило пленом, что было немногим лучше. Тед передал в эфир координаты и вслед за первым пилотом вылетел из кабины. Парашют едва успел раскрыться, но вода смягчила удар. Вынырнув, он увидел, как на горизонте вспыхнул огненный шар, потом долетел тугой гром – там взорвался их «Фантом». Тед отстегнул парашют, спасательный жилет, включил аварийный проблесковый маяк, первый пилот Самми Аткинс из Сан-Диего барахтался метрах в двухстах на север. Тед, экономя силы, начал неспешно грести к нему. Вода была спокойной, волны медленно катили в сторону туманной береговой полосы. Тед был уверен, что катера появятся до захода солнца. Тут Самми замахал руками и что-то закричал – Тед решил, что он заметил катер. Это были акулы.

Полина торопливо закурила, обхватив колени и уткнув в них подбородок. Старик закурил тоже и глухим безразличным голосом продолжил:

– Сколько их приплыло – десять, двадцать? Они водили хоровод, постепенно сжимая кольцо. Я видел их острые спинные плавники, блестящие, словно отлитые из тугой резины. Для страха нужна информация, я вырос в Теннесси, Самми – на берегу Пасифика, он был в курсе. Когда они подобрались вплотную, Самми достал табельный кольт и выстрелил себе в голову. Акулы разорвали его на моих глазах. Вода бурлила розовыми пузырями, над нами орали чайки – они тоже рассчитывали поживиться; через пять минут все было кончено. Думаю, эти пять минут и спасли мне жизнь, Самми Адамс спас мне жизнь.

Старик затянулся и зло придушил окурок в пепельнице.