ЦРУ и мир искусств. Культурный фронт холодной войны - читать онлайн книгу. Автор: Фрэнсис Стонор Сондерс cтр.№ 122

Нравилось ли им это, знали ли они об этом, но множество западных интеллектуалов было теперь связано с ЦРУ «золотой пуповиной». Если Кроссман мог раньше написать в предисловии к своему «Богу, обманувшему надежды», что «для интеллектуалов материальные блага имеют относительно небольшое значение и интеллектуал, скорее, заботится о своей духовной свободе», теперь казалось, что многие из них были не в силах отказать себе в том, чтобы пристроиться к кормушке. Некоторые конференции Конгресса «являлись главным образом шоу, и их участники иногда напоминали тех представительных господ, которых можно наблюдать летом в Сен-Тропе или на курортах Сан-Морица, зимой - Гштада, - написал советолог Уолтер Лакёр, сам регулярный посетитель этих конференций. - Существовал снобизм, в частности в Великобритании; поверхностное проявление изысканности, остроумия и утончённости в сочетании с отсутствием смысла; разговоры о высоком и сплетни в Cafe Royal» [866] . «Эти элегантные и дорогие экскурсии, должно быть, были большим удовольствием для людей, получавших их за правительственный счёт. Но это были больше, чем удовольствие, потому что они пробовали власть на вкус, - сказал Джейсон Эпштейн. - Когда группа интеллектуалов прибывала в Нью-Йорк, её приглашали на светские приёмы с очень дорогими блюдами, прислугой и, Бог знает, чем ещё, - несоизмеримо большим, чем эти интеллектуалы могли бы сами себе позволить. Кто не хотел бы побывать в такой ситуации, где вы политкорректны и в то же время 289 получили хорошее вознаграждение за позицию, которой придерживаетесь? И это стало основанием для последовавшей коррупции» [867] .

Те, кто не получал суточных в Нью-Йорке, могли приятно провести время на вилле Сербеллони в Белладжио, на севере Италии. Расположенная на мысе между северными озёрами Лекко и Комо, вилла завещалась Фонду Рокфеллера княгиней делла Торре и Тассо (урождённая Элла Уокер). Фонд сделал виллу неофициальным местом отдыха для наиболее выдающихся членов Конгресса - своего рода служебным курортом, где передовики «культурной борьбы» могли восстанавливать свои силы. Писателей, художников и музыкантов, прибывающих туда, встречал шофёр в синей униформе с нашивкой «V.S.» на лацканах. Гости не получали гранта как такового, но размещение было бесплатным, как и все путевые расходы, еда и пользование теннисным кортом и бассейном. В письме, написанном на гербовой бумаге виллы, Ханна Арендт сообщала Мэри Маккарти: «Такое ощущение, будто вас внезапно поселили в своего рода Версале. Штат местной прислуги насчитывает 53 человека, включая садовников... Всеми ими распоряжается метрдотель, который служит со времён «княгини» и имеет лицо и манеры знатного джентльмена из Флоренции XV столетия» [868] . Маккарти ответила, что по её мнению, столь роскошная обстановка не способствует тяжёлой работе. Вилла также стала подходящим местом для семинара «Условия мироустройства», организованного Конгрессом в июне 1965 года, который проводился при поддержке «Дедал» и Американской академии искусств и наук.

Немногим избранным также предоставлялась возможность попасть к Хэнси Ламберт (Hansi Lambert; миллионерше, другу Конгресса, устраивавшей приёмы во время своих зимних выездов в Гштад) или присоединиться к средиземноморским круизам на яхтах, которые организовывал Юнки Флейшман. Спендеры были гостями обоих. Когда Стивен рассказал Эрнсту Роберту Кёртису (Ernst Robert Curtius) о своём участии в одной из таких прогулок от острова Корфу до острова Искья в августе 1955 года, немец ответил просто: «Вы были коммунистом, а теперь катаетесь на яхтах по Средиземноморью» [869] . Для тех, кто предпочитал сушу, Конгресс организовывал проживание в наиболее престижных отелях Европы. В Лондоне это был Connaught, в Риме - Inghilterra, на Лазурном берегу - Grand. В Париже Ирвинг Браун продолжал развлекаться в королевском номере отеля «Балтимор».

Несмотря на имеющиеся сомнения по поводу получения благ от правительства, Роберт Лоуэлл смог заглушить их в пользу первоклассного билета в Южную Америку, предложенного ему Конгрессом за свободу культуры в мае 1962 года. В течение нескольких лет его хороший друг Элизабет Бишоп (Elizabeth Bishop), которая жила в Рио-де-Жанейро, уговаривала его приехать, и теперь предложение средств Конгресса побудило его к действию. Бишоп была рада. Люди Государственного департамента в Бразилии «поступают так ГЛУПО и примитивно, - писала она, - [они] обычно присылают довольно посредственных и унылых романистов и профессоров» [870] . Визит Лоуэлла обещал быть намного более интересным.

Конгресс пытался увеличить своё влияние в Южной Америке в течение нескольких лет. Его журналом там был «Куадернос», редактируемый Джулианом Горкином. Горкин основал Коммунистическую партию Валенсии в 1921 году и работал в нелегальной сети на Коминтерн, обучаясь, помимо прочего, как подделывать паспорта. Порвав отношения с Москвой в 1929 году, он утверждал, что СССР пытался сделать из него своего наёмного убийцу. К концу испанской гражданской войны он сбежал в Мексику, традиционное пристанище беглых большевиков, где пережил пять попыток покушения на свою жизнь, одна из которых оставила его с дыркой в черепе. Его работа в качестве редактора «Куадернос» заключалась в том, чтобы попытаться побороть «большое недоверие» Латинской Америки, где единственным способом достижения своих целей, как он шутил, будут постоянные выпады в адрес США и хвалебные песни Сартру или Пабло Неруде. Горкину не помог профинансированный ЦРУ переворот в Гватемале в 1953-м и кубинская революция 1958 года. Вслед за американским вмешательством в эти области наступил период «эйфории для латиноамериканских коммунистов и их союзников» [871] , но Горкин боролся с противоречиями, предоставляя Конгрессу важную нишу во враждебном окружении.

Лоуэлл прибыл в Рио-де-Жанейро со своей женой Элизабет Хардвик и их пятилетней дочерью Харриет в первую неделю июня 1962 года. Набоков и Элизабет Бишоп встречали их в аэропорту. Дела шли прекрасно, пока 1 сентября семья Лоуэлла не села на корабль обратно до Нью-Йорка, а ему самому предстояло продолжить поездку на юг, в Парагвай и Аргентину. Его сопровождал Кит Ботсфорд (Keith Botsford), «постоянный бродячий представитель Конгресса» в Южной Америке, который был «отправлен в поездку» Джоном Хантом, чтобы следить за поэтом (на языке ЦРУ, Ботсфорд был «поводком» Лоуэлла). Именно в Буэнос-Айресе и начались проблемы. Лоуэлл выбросил свои таблетки от маниакальной депрессии, принял несколько двойных мартини на приёме в президентском дворце и объявил, что он «Цезарь Аргентины», а Ботсфорд - его «лейтенант». После своей «гитлеровской речи», в которой он расхвалил фюрера и идеологию сверхчеловека [872] , Лоуэлл разделся донага и залез на конную статую на одной из главных площадей города. После нескольких дней подобного поведения по указанию Ботсфорда Лоуэлл был скручен, упакован в смирительную рубашку и отправлен в клинику «Вифлеем», где, связанный по рукам и ногам кожаными ремнями, он получал обильные дозы торазина. Обида Ботсфорда достигла апогея, когда Лоуэлл, пребывающий в положении связанного Прометея, приказал ему просвистеть мелодию из фильма Yankee Doodle Dandy или «Боевой гимн Республики» [873] .