Последний Иерофант. Роман начала века о его конце - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Корнев, Владимир Шевельков cтр.№ 9

Выражение досады проступило на лице Гуляева.

— Эх, кабы я знал раньше, злодея того раздавил бы как клопа. Только вы ведали, что я не имел касательства к чудовищному обвинению. Это адское исчадие, мнится мне, еще много зла сотворит. Вот ведь тля! Холера босяцская… Каков наглец! А показания дам, непременно-с, всё по закону. Мы с вами наденем пеньковый галстук на этого сукина сына! А вы держитесь подле меня: теперь-то я воспарю и еще вас подниму. Сколько хочешь денег отпущу… Всякий день буду за вас молиться…

— Вот и ладно. На этом пока и оставим, а сейчас — уж не взыщите. В кулуарах мне, увы, не избежать «приятной» встречи — борзописцы так просто не отпустят. Честь имею кланяться! — Думанский протянул недавнему подзащитному руку, давая понять, что сегодня ему еще не миновать испытаний медными трубами.

Гуляев в ответ буквально раскланялся, однако было заметно, что он расстроен. Напоследок бывший обвиняемый с сердцем выложил:

— Эх, Викентий Лексеич, золотой вы мой! Обижаете! Гуляевской благодарностью гнушаетесь!

Думанский вытер лоб платком. Устал смертельно: нервное напряжение давало о себе знать. Как он и предполагал, сразу за дверями процессуального зала ему не без труда удалось отразить атаку целой армии «двунадесяти языков» газетчиков, которым пришлось отвечать на понятном им наречии. Какие-то совершенно незнакомые люди подходили к адвокату, поздравляли с блестящей защитой. Думанский был равнодушен ко всем похвалам в свой адрес.

Дождавшись, когда адвокат остался в одиночестве и аккуратно сложил в тисненую кожаную папку свои бумаги, к нему обратилась облаченная в траур Молли Савелова:

— Господин адвокат, не могли бы вы уделить и мне несколько минут?

Думанский казался растерянным: ему не хотелось ни с кем разговаривать, тем более с этой нервной особой, памятуя их нелицеприятный разговор перед заседанием, но отказать даме, да еще убитой горем, для него было недопустимо. «Я должен выслушать. Пусть говорит, только к чему это все? Сейчас опять будет истерика — как в тот раз…» Он, почти не поднимая глаз, довольно сухо, но вежливо отвечал:

— Чему обязан, mademoiselle?

— Господин Думанский, вам, конечно, известно, что с самого начала процесса я внимательно следила за тем, как вы вели защиту. Должна признаться — мое убеждение в меркантильности ваших интересов исчезло. Напрасно я вас обидела — поверьте, мне сейчас так неловко! Искренне сожалею об этом и приношу свои извинения. Горе застало меня врасплох — с нервами до сих пор трудно справляться. — Заметив, что Думанский нетерпеливо поглядывает на часы и переступает с ноги на ногу, Молли поспешила добавить: — Теперь-то я понимаю, что вы были честны, и постараюсь быть краткой. Видя, что вы защищаете истину, а не убийцу отца, стремитесь обличить настоящего преступника и тщательно подбираете неопровержимые улики, я вспомнила дополнительные факты, очень важные факты — они подтверждают причастность к смерти отца, более того — вину в убийстве! — именно Кесарева. Я считаю необходимым немедленно сообщить их вам. Этот мерзавец, лжедруг, часто бывал у papa, и papa имел несчастье доверять ему: вероятно, у того была чья-то серьезная рекомендация. Кесарев действительно пытался усилить вражду между papa и Гуляевым. Да собственно, до появления в нашем доме этого гадкого серого человека и вражды-то между ними никакой не было! Так, может быть, некоторое высокомерие со стороны papa: мы в родстве с Царствующей Фамилией, наш род древний, а Гуляев все-таки parvenue. [11] Monsieur Думанский, я прошу вашей помощи! Невиновный оправдан, но убийца остался безнаказанным. Будьте представителем моих интересов в суде по делу истинного убийцы. Бесспорно, суть настоящего дела лучше вас никто не знает… Поймите же, я не могу, не хочу настаивать — я умоляю!

Удивленный и даже озадаченный откровенным обращением mademoiselle Савеловой, Думанский сделал вид, что не понимает:

— Я тоже напрасно не стану отнимать ваше время… Вы, вероятно, хотите отсудить у негодяя долг в размере семнадцати тысяч рублей по долговой расписке?

Молли сохраняла внешнее спокойствие, но ей сделалось больно оттого, что адвокат заподозрил в ее предложении корысть. Чувствуя, что он намеренно сух и безучастен, девушка попыталась объяснить еще раз:

— Ну, зачем вы так! Речь идет не о деньгах, а о памяти моего убитого отца. Я не жажду крови — я лишь хочу справедливости… а если угодно, безопасности себе и другим. Нужно же довести дело до конца! Где же Высший Закон, Высшая Правда?

Думанский, сожалея и вздыхая, говорил уже прямо, хотя отказывать ему было и неудобно, но другого выхода в разговоре с этой проницательной особой, которой, видимо, было понятно все с полунамека — из неосторожного взгляда, нервического движения пальцев, случайного вздоха, — он не видел.

— Я, к сожалению, только слуга земного закона и к тому же слишком занят. Боюсь, что вряд ли смогу быть вам чем-то полезен.

Молли, не ожидая такого твердого отказа, слегка вспыхнула:

— Моя настойчивость, наверное, выглядит бестактно. Я понимаю, вы, разумеется, сейчас очень устали… Впрочем, я сама виновата — теперь вы мне просто не верите…

Думанский, сообразив, что несколько перегнул палку, поспешил загладить собственную некорректность:

— Прошу прощения, mademoiselle Савелова, что вынужден прервать сейчас наш разговор… Меня действительно ждут неотложные дела… Но в другое время я всегда готов быть к вашим услугам…

Диалог закончился уже у подъезда здания. Думанский подвел Молли к ее экипажу и помог ей сесть, с сухой вежливостью поцеловав протянутую ему руку.

Футбольный матч был в разгаре. Компания мужчин среднего возраста, в зимних спортивных бриджах, с азартом гоняла кожаный мяч. Слышались смех, крики — игра доставляла наслаждение.

— Князь, умоляю, дайте мне пас! — нервничал форвард.

— Опять вы упустили мяч, ваше сиятельство! — досадовал другой игрок, переживая оплошность князя.

— Позвольте, я мяч не упускал, его господин адвокат отобрал, — шутливо оправдывался тот.

— Не обижайтесь, князь, таково мое амплуа! — Адвокат с иронией разводил руками.

— Браво, Думанский, вы действительно защитник от Бога! — восхитился кто-то из играющих, и в тот же миг раздался пронзительный свисток судьи. Игроки, чувствуя приятную усталость, стали расходиться на перерыв. Немногочисленным зрителям оставалось только делиться впечатлениями от увиденного футбольного действа — развлечения, вот уж несколько лет пользующегося успехом даже у столичной аристократии.

«Приятно! — размышлял Думанский. — Великолепный способ отдыха придумали эти англичане. Этакое совмещение приятного с полезным». Чувствуя живительное тепло во всем теле, он медленно пошел в раздевалку, но вдруг заметил знакомую женскую фигуру в черном пальто и черной же шапочке из каракульчи. Дама решительно направлялась в его сторону.