Абвер – «щит и меч» III Рейха - читать онлайн книгу. Автор: Герд Бухгайт cтр.№ 64

Все это происходило как бы за пределами служебных отношений в управлении. Какую бы информацию ни имел Канарис о делах «службы» Остера, он всегда держался в стороне, сглаживая острые углы, иногда даже тормозя ретивых, но в конечном счете смотрел на это скептически. При этом следует помнить, что Остер как начальник «Централи» фактически не имел отношения ни к одной из служб абвера. Он нес ответственность за: 1) все личные дела сотрудников абвера [197] и за комплектование и обучение резерва; 2) за распределение финансов абвера; 3) за центральную картотеку, где собирались сведения о всех важных результатах деятельности абвера. В этой картотеке регистрировались все агенты, доверенные лица, подозреваемые и т. д. Здесь находилось свыше 300 000 карточек, что, однако, не шло ни в какое сравнение с картотекой, например французского Второго бюро, собравшей предположительно 2 млн имен.

Как бы ни важен был отдел «Z» для абвера в целом, он оставался все же только административно-хозяйственной единицей. Личные действия Остера не имели для абвера никаких последствий. Остер никогда не был «начальником штаба» абвера, каким его пытаются изобразить. Нельзя говорить и о какой-то «группе Канариса — Остера», которая якобы была «разведкой в разведке». Такие определения сбивают с толку.

Уже во время судетского кризиса Остер надеялся, что возникший при этом вооруженный конфликт вызовет в Германии государственный переворот по инициативе генералов. Поэтому было предусмотрено с помощью собранных Остером материалов осведомить общественность о преступлениях, совершенных нацистским режимом. Но «Мюнхенское соглашение» избавило Гитлера от военной акции, которая уже планировалась. Когда же Гитлер 1 сентября 1939 г. напал на Польшу, и Англия с Францией, выполняя взятые обязательства, вступили в войну, для Остера наступил, по его выражению, «великий час» игры ва-банк, концом которой он считал крах Германии. На исходе 1939 г., когда абверу стало ясно, что планируемое наступление на Западе будет связано с попранием нейтралитета Бельгии, Голландии и Люксембурга [198] , это вызвало у Остера новые соображения. Они сводились к тому, что весной 1940 г. еще можно было не допустить превращения войны в мировую, поскольку на единственном тогда Западном фронте армии стояли друг против друга в относительном бездействии. Поэтому Бек, Гальдер, Канарис и Остер, как и другие ведущие фигуры Сопротивления, искали способа добиться замирения. Ожидать таких шагов от самого Гитлера было невозможно. Правда, после победоносной кампании в Польше он в своей речи в рейхстаге заявил о готовности к переговорам о мире, но сам же и разрушил все предпосылки для этого заключением договора о разделе Польши. И все же спокойствие на Западном фронте надо было как-то использовать. Шеф абвера в этот период объездил всех командующих армиями и группами армий на Западе, пытаясь убедить их в невероятных трудностях наступления. Но генералы не были готовы сделать выводы из его предупреждений.

Однако Остера не разочаровали неудачи шефа. Поздней осенью 1939 г. Остер узнал о связях мюнхенского адвоката Йозефа Мюллера с Ватиканом по внутрицерковным вопросам и обсудил с Беком и Канарисом возможность вмешательства церкви. В конечном счете по предложению Остера доктор Мюллер был приглашен на службу в абвер как обер-лейтенант запаса и прикомандирован к центру абвера в Мюнхене. Мюллер должен был поставить перед папой Пием XII вопрос, на каких условиях в случае переворота в Германии папа будет содействовать достижению соглашения о перемирии с западными союзниками и последующем прекращении войны. Снабженный соответствующими документами от абвера, доктор Мюллер предпринял зимой 1939/40 г. несколько поездок в Рим. Он разговаривал с прелатом Каасом, который с 1933 г. являлся секретарем церковного совета храма Св. Петра, с монсеньором Шёнхофером, генеральным аббатом Нутсом и с патером Лейбером, личным секретарем папы. Пий XII довел предложения Мюллера до сведения британского посла при Святом престоле сэра Д’Арси Осборна. Последний тут же связался со своим министерством иностранных дел. Переговоры обещали дать какие-то результаты. При условии смены режима в Германии и ненападении на западе британское правительство было готово начать переговоры, не нарушая при этом интересы Германии, какими они были в 1937 г.

В феврале 1940 г. Мюллер составил полный отчет о римских мирных переговорах, получивший условное наименование «Доклад Икс», т. к. имя Мюллера решено было не открывать [199] . Непонятно, по какой причине этот важный документ был вручен генералом Томасом начальнику ОКХ Гальдеру только в начале апреля. Тем не менее Гальдер пришел с этим докладом к главнокомандующему сухопутными войсками фон Браухичу и попросил спокойно прочитать его, а на следующее утро поговорить о нем. «На следующий день, — рассказывал потом Гальдер, — я нашел своего начальника в необычно мрачном настроении. Он вернул мне бумагу со словами: «Вам не следовало это мне приносить! То, о чем здесь идет речь, — настоящая измена отечеству! Ни о чем подобном у нас не может быть и речи!» Потом он приказал мне арестовать того, кто это писал. На что я ему ответил: «Если кто-то должен быть арестован, арестуйте меня!» [200]

Добиваться от Гитлера перемирия или хотя бы отсрочки наступления на Западе было, конечно, уже поздно. И сам Гитлер, и большая часть молодого офицерства, вдохновленного победой над Польшей, были целиком настроены на войну, а генералитет отнесся к угрожающим предупреждениям абвера равнодушно. Кульминационный момент на пути к перевороту и миру был пройден. И недаром Ульрих фон Хассель сделал в своем дневнике следующую запись от 3 апреля 1940 г.: «Эти генералы, желающие свергнуть правительство, ждут от него соответствующего приказа!» [201]

В эти месяцы надежд и тревог Остер думал не только о государственном перевороте и начале мирных переговоров. Ему представлялось, что если он сможет сообщить угрожаемым странам — Голландии и Бельгии — сроки германского наступления на западе, то не остановят ли Гитлера их немедленные и вполне заметные меры? Таковы были, бесспорно, те мотивы, которые заставили Остера передать 7 ноября 1939 г. своему другу голландскому военному атташе в Берлине полковнику Сасу сведения о готовящемся вторжении. Как известно, начало наступления несколько раз переносилось. И все же Остер верил, что своевременное предупреждение нейтральных стран заставит их подготовиться, чтобы отразить нападение. Однако во всех случаях, когда Остер сообщал им очередной срок, никакой реакции это у них не вызывало.