Высшая правовая магическая академия. Работа под прикрытием - читать онлайн книгу. Автор: Маргарита Гришаева cтр.№ 56

Еще пара минут, и мы стояли у знакомой тяжелой деревянной двери.

Робкий стук: мне немного стыдно, что я пришла так поздно, не хотелось никого будить. Но дверь распахнулась практически сразу, и меня встретили теплой улыбкой. Меня ждали, и мне по-настоящему рады.

— Касенька, девочка моя, что же ты топчешься на пороге? Заходи скорее, замерзла ведь, наверное, — ухватила меня за руку и втянула в теплый дом матушка Филона.

— Простите, что задержалась, — извинилась я, стряхивая с себя снег.

— Не говори глупостей, дитя мое, тебе здесь откроют в любое время, — засмеялась она, и нас утаскивают на кухню кормить, отпаивать горячим чаем и расспрашивать о новостях.

Единственный вопрос, повторяющийся из раза в раз, когда я возвращаюсь сюда:

— Меня искали? — Все внутри замерло в ожидании ответа.

— Нет, — покачала головой пожилая женщина, я с облегчением выдохнула, а диалог продолжился.

Когда мы с Храном были накормлены, согреты и вполне довольны жизнью, я решила, что неплохо бы и делом заняться.

— Много? — Уточнять не нужно, матушка сама прекрасно знает, кого я имею в виду.

— Пятеро, — тяжело вздохнула она в ответ, — в том числе твоя подопечная.

— Вира? — вспомнила я маленькую худенькую девочку.

— Очень плохо спит. Ей снятся кошмары. Бывает, кричит так, что просыпается вся комната, — рассказывала матушка, в глазах которой билось нескончаемое сострадание к маленьким существам, кем-то брошенным на съедение жестокому миру.

— Ничего, скоро будет спать спокойно, — успокоила я добросердечную женщину, хотя сама понимала: это не последние дети с искалеченной судьбой, и всем я помочь не смогу.

Тихо-тихо, вдоль по длинному коридору, мимо старых деревянных дверей с облупившейся краской и еле видными надписями. За каждой из дверей — с десяток детских кроваток.

— Дальняя справа у окна, — пояснила мне матушка и, поймав мой удивленный взгляд, улыбнулась: — Твоя, да.

Я на цыпочках прокралась к месту, где спала десять лет своей жизни. Взглянула в сторону подоконника. Вот она, потершаяся, но все же различимая надпись: «Дия К. и Санди К.». Я нацарапала ее на следующую ночь после того, как вспомнила, кто я. Специально, чтобы не дать себе забыть.

Я обвела пальцем буквы, но тут же одернула себя: «Не для этого ты здесь».

И обернулась к кроватке, где вздрагивала во сне знакомая мне девчушка.

— Вира, — позвала ее шепотом, гладя по голове, и девочка почти мгновенно распахнула большие, полные ужаса глаза. — Тихо, тихо, — успокоила я малышку, понимая, что со сна она приняла меня за существо из своих кошмаров. — Это я, помнишь? Кастодия.

— Кася! — На ее лице расцвела улыбка. — Ты пришла меня навестить?

— Не только тебя, — улыбнулась я в ответ. — А еще я пришла, чтобы избавить тебя от страшных снов. Ты мне веришь?

— Да! — Столько надежды и веры было в детском голосе!

— Тогда закрой глаза.

Девочка послушно опускает ресницы, а я накрываю ее веки ладонью, вторую кладу на затылок.

— Вира, слушай меня, слушай мой голос…

Утро началось привычно рано — с мехового щекотания в носу и неодобрительного бурчания Храна, дескать, в праздники нужно отсыпаться в теплом углу, а не таскаться по морозу ради невнятных авантюр. Во многом я была согласна: осознание того, что, не согласись я на выступление, могла бы спокойно спать дальше, убивало желание выползать из-под одеяла. Но битва ответственности с ленью, как всегда, окончилась победой первой, поэтому я вынырнула в прохладу комнаты и, поежившись, начала собираться в новый день. Матушка Филона уже встала и руководила процессом приготовления завтрака. У меня же времени на такую роскошь, как полноценный завтрак, не было. Я схватила со стола пару булочек — одну в зубы, другую в карман, — поцеловала в щеку матушку, охающую над таким неправильным питанием, и убежала, пообещав вернуться вечером, на этот раз пораньше.

Хотя за окном едва рассвело, а улицы еще были совершенно пусты, под цветастым куполом уже вовсю кипела жизнь. Данька, уже подключившая к репетиции своего номера жонглеров, велела мне не мешаться под ногами, а заняться песней. Поэтому я одолжила у музыкантов гитару и устроилась в углу, чтобы не упускать подругу из поля зрения. Хран притулился рядом, свернувшись клубком, и тихо причитал, какая я безголовая, мол, если Бриар узнает, оторвет мне голову. Я лишь посмеивалась над таким противоречивым изречением, плавая мыслями сама не знаю где, в надежде поймать за хвост птицу вдохновения. И мне это удалось! Слова вдруг сами полились из сознания. Очнулась я ближе к обеду, потому что подруга настойчиво требовала моего внимания. Точнее сказать, ее обеспокоили мой отсутствующий вид и замерший в одной точке взгляд. Я поспешила ее обрадовать, что заказ на балладу исполнен, и мы перешли к репетиции. Мы с ней всегда хорошо срабатывались, она тонко чувствовала то настроение, которое я пыталась передавать, и переносила его в движение. Наверное, мы могли провести так весь день, гоняя по кругу одну-единственную песню в стремлении синхронизировать наши эмоции, но я помнила, что обещала помочь в приюте. Поэтому, быстро настрочив ноты, я оставила подругу импровизировать дальше с музыкантами, а сама поспешила обратно.

А в приюте жизнь тоже кипела и просто бурлила. Там, где столько детей, всегда очень шумно и немного сумбурно, особенно перед праздником. Пока все украшали комнаты, я занялась своей прямой обязанностью целителя. Раз уж выпала такая возможность, грех не подлечить детишек! Несколько часов подряд я выцапывала сопливых, поцарапанных или простуженных и приводила в порядок. К счастью, за здоровьем подопечных хорошо следили, поэтому маленьких пациентов оказалось не так уж много. А потом наступил черед поправления памяти. Резерв у меня скромный, а ментальное воздействие забирает немало сил, поэтому я решила поработать с двумя малышами, а к оставшимся вернуться после праздника. К концу сеанса поняла, что вычерпала себя полностью. Хран, крутившийся рядом и каким-то чудом избегавший крепких детских объятий, стоило нам остаться в медкабинете вдвоем, взъелся на мое безответственное отношение к собственному здоровью. А я даже не заметила, как уснула на стуле под привычный монотонный бубнеж кота. И снилось мне теплое лето. Я лежала на солнечном лугу, лицо гладили лучи солнца и теплый ветерок, а нос щекотал запах травы и пряностей.

Проснулась я глубокой ночью в своей комнате. Вернее, временно мне отданной, так как преподавательница, живущая здесь, уехала на каникулы. Глубоко задумавшись, как же я сюда попала, нашарила на прикроватной тумбочке подсвечник. Храна рядом не оказалось, но это меня не особо обеспокоило. Он зверь самостоятельный, мог уйти погулять, мог вернуться в лабораторию, в худшем случае, попал в плен к детишкам. А вот небольшой поднос, приютившийся на столе у окна, вкупе с горячим чайничком, заставил обеспокоенно свести брови. Есть в комнатах было строжайше запрещено. Если голоден, можешь в любое время спуститься на кухню, найти там что-то горячее или разогреть самостоятельно. Таковы правила, следовательно, никто из местных не мог оставить этот ночной перекус. Откуда же милый набор в моей комнате? Вопрос очень интересный. Подойдя поближе, обнаружила на столе распечатанного вестника и простую записку, гласящую: