Жуков. Портрет на фоне эпохи - читать онлайн книгу. Автор: Ж. Лопез, Л. Отхмезури cтр.№ 126

Немцы, не получившие зимнего обмундирования, страдали от холода сильнее русских, которые в целом были одеты тепло. «В целом» – потому что десяткам тысяч солдат Жукова тоже не хватало теплой одежды: шинелей, покрытых белой тканью, телогреек, ватных штанов, валенок и ушанок. Многие бойцы ходили в летних сапогах и в островерхих суконных шапках-буденновках, унаследованных от времен Гражданской войны. Чтобы обеспечить теплыми вещами 4 миллиона военнослужащих, пришлось, как и в Германии, просить помощи у мирного населения. Для русских бои были такими же тяжелыми, как для их противника. Система снабжения войск переставала действовать в 30 км от железнодорожных линий. Вопреки распространенному среди немцев мнению, советские войска не имели опыта ведения войны в зимних условиях, за исключением сибирских дивизий, менее многочисленных, чем принято считать. Система связи, и ранее слабо развитая, теперь сводилась к посылке курьеров на лыжах и санях. Люди страдали от недоедания и холода. Солдат приводила в ужас мысль о возможности получить рану, потому что обморожение вызывало гангрену, а дороги до госпиталей непомерно удлинились.

Все эти факторы определяли темп контрнаступления и частично его результаты, одновременно скромные и значительные. Скромные – потому что немцы отступили на различных участках фронта на расстояние от 60 до 300 км. Значительными они оказались со стратегической точки зрения. К этому мы еще вернемся.

Калининский фронт под командованием Конева (22, 29 и 31-я армии) начал наступление первым, 5 декабря. Шесть дивизий перешли замерзшую Волгу, атаковали врасплох страдавшие от холода части IX германской армии и создали плацдарм в 10 км в глубину. Слишком слабые (192 000 человек без единого танка, всего одна кавалерийская дивизия), эти войска в следующие восемь дней не смогли продвинуться ни на шаг. Но наступление Конева, предварительная артподготовка Жукова, отправка им через линию фронта разведгрупп не оставили у немцев никаких сомнений: русские окрепли и готовы к контрнаступлению! Бок был изумлен тем, что Красная армия оказалась способна на это, но, понимая опасное положение выдвинувшихся далеко вперед танковых групп, приказал им прекратить всякие наступательные действия – что они уже сделали по собственной инициативе – и подготовиться к незначительному отходу.

Войска Западного фронта перешли в наступление на следующий день, 6 декабря. В распоряжении Жукова было 10 армий, включавших в себя почти 750 000 человек, в том числе 16 кавалерийских дивизий и 26 танковых бригад (около 1000 танков), сосредоточенных на флангах. 30-я, 1-я ударная и 20-я армии на севере, с находящейся во втором эшелоне получившей подкрепления 16-й армией Рокоссовского, и значительно усиленные 50-я и 10-я армия с 1-м гвардейским кавалерийским корпусом Белова на юге, против Гудериана. В центре 5, 33, 43 и 49-я армии должны сковать пехоту Клюге. Слева от Жукова готовились к переходу в наступление две армии Юго-Западного фронта Тимошенко.

Северная группа наткнулась на хорошо организованное сопротивление, однако за первые двое суток продвинулась приблизительно на 12 км. На юге 10-я армия Филиппа Голикова – личного врага Жукова – и кавалерийский корпус Белова начали наступление значительно успешнее. За те же двое суток они прошли 50 км, отсекли танковую армию Гудериана от II армии и создали угрозу ее окружения, прижимая ее к 50-й армии, как к наковальне. Части Гудериана поспешно отступили. В них возникла паника, было брошено много техники и снаряжения. Вечером 8-го Гудериан связался со своим начальником, фон Боком, и, после обмена колкостями, он серьезно заявил о «кризисе доверия» [533] . С 10 декабря была устранена всякая угроза захвата немцами Тулы. Артиллерист XVII танковой дивизии Йозеф Дек описал в своих воспоминаниях шок, испытанный от этого контрнаступления Красной армии, казавшегося невероятным: «Нами овладел какой-то паралич. Это было результатом не только исключительно сильных декабрьских холодов и понятного разочарования от провала нашего наступления. Это было также горькое и искреннее осознание того, что наша армия уже не будет победно продвигаться по России к славному будущему, но что она потерялась в этой огромной стране, вынужденная ползти на четвереньках» [534] . Рокоссовский, в свою очередь, перешел в наступление 7-го и отбил Крюково, 30-я армия вела бои за Клин. 8 декабря Гитлер издал директиву № 39, требовавшую приостановить все главные наступательные операции и перейти к обороне, но никто, ни в ОКХ, ни фон Бок, не знали, где закончится отступление.

9 декабря Жуков официально запретил лобовые атаки пехоты, потребовал от каждой армии и каждой дивизии сформировать смешанные боевые группы из пехоты, танков и артиллерии; он советовал систематически осуществлять просачивание через вражеские линии лыжных батальонов. Следует признать, что большинство советских командиров не последовали этой директиве, подходившей для вермахта, но не для Красной армии, которой не хватало опытных командных кадров. В январе на фронт будут отправлять девятнадцатилетних лейтенантов, окончивших трехнедельные курсы! В боевых подразделениях на фронте средний срок жизни этих бедняг равнялся одному месяцу.

12 декабря, в 20:30, Сталин принял в Кремле Жукова. Тот нарисовал Верховному картину разгрома немцев. В 22 часа успокоившийся вождь позвонил на московское радио и велел дать в эфир заранее приготовленный текст сообщения о провале немецкого плана окружения и взятия Москвы, из которого советские граждане узнали, что «6 декабря 1941 г. войска нашего Западного фронта, измотав противника в предшествующих боях, перешли в контрнаступление против его ударных фланговых группировок. В результате начатого наступления обе эти группировки разбиты и поспешно отходят, бросая технику, вооружение и неся огромные потери». На следующий день первую полосу «Правды» украсил портрет Жукова, в четыре раза больший по размеру, чем окружавшие его портреты командующих армиями, в том числе портреты Рокоссовского, Лелюшенко, Кузнецова, Белова и Голикова. Из общественных зданий и с предприятий убирали заряды взрывчатки.

13 – 15 декабря две фланговые группировки Жукова продолжали наступление. 1-я ударная армия освободила Солнечногорск, потом окружила Клин, который был освобожден 15-го. Через несколько дней Сталин организовал для британского министра иностранных дел Энтони Идена поездку в город и на поля сражений; он хотел показать союзникам реальность своей победы. В своих мемуарах Иден признаётся, что почувствовал жалость к страданиям немецких пленных – в армии его величества к такому не привыкли. Вечером 15 декабря Жуков отдал всем соединениям Западного фронта приказ вести «безостановочное преследование противника». На северном фланге 2-й гвардейский кавалерийский корпус Доватора и 1-я гвардейская танковая бригада Катукова заставили немцев очистить Истру. 16-го Конев освободил Калинин, тогда как на юге Белов и Голиков вышли к Плавску, пройдя за десять дней 130 км. Первый этап контрнаступления завершился: два танковых щупальца, обхватывавшие Москву, отрублены, немцы потеряли 10 000 человек убитыми, десятки тысяч грузовиков, тысячи бронетранспортеров, танков и орудий. Гёпнер, получивший командование соединенными III и IV танковыми группами, нашел в снегу листовку, сброшенную с советского самолета. В ней он прочитал: «Хвастливый план окружения и взятия Москвы провалился с треском. Немцы здесь явным образом потерпели поражение. Немцы жалуются на зиму и утверждают, что зима помешала им осуществить план занятия Москвы. […] Но просчет в немецких планах никак уж нельзя объяснить зимними условиями кампании. Не зима тут виновата, а органический дефект в работе германского командования в области планирования войны». Немецкий генерал отправил листовку в письме своей жене и мрачно прокомментировал: «Прилагаемая русская листовка верно отражает события» [535] .