Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Колесников cтр.№ 75

Подопечный резко заметил:

– Я могу только внешне соглашаться, делать вид, что у них всё чуть ли не гениально! Но меня иногда начинает поташнивать от бредовых высказываний. Их только могила исправит.

Старик вроде бы остался доволен таким выводом, но промолчал. Расставаясь, назначил свидание через два дня.

Время пролетело незаметно. При встрече Сильвестру опять заявил, что посещение клуба – дело полезное. И тоном, не терпящим возражений, добавил:

– Непременно надо там бывать. Больше об этом напоминать не буду.

– Только с пулемётом! – вырвалось у курсанта.

Старик на мгновение зажмурился.

– Вы опять за своё. Прошу вас самым серьёзным образом – выкиньте эти мысли из головы! Надеюсь, поняли меня наконец?

Молодой земляк ответил туманно и одновременно прозрачно:

– Я уже сказал вам: с кем поведёшься, от того и наберёшься.

– Это не пример для подражания, – резко отреагировал Сильвестру. – Что касается того, с чем туда надо являться, то будем считать ваши слова шуткой. В последний раз!

– Полагаете, что таким образом долго удастся тянуть кота за хвост?

– Удастся! – решительным тоном произнёс Сильвестру. – Если с умом. Кстати, вы здесь не одиноки. У вас есть известная родственница с серьёзными сторонниками. Вы знаете. Это благодаря ей мы познакомились. Где она – вы в курсе… Даже там беспокоится о вас, – продолжил он. – Это о многом говорит!

– Знаю, – ответил молодой земляк. – При возможности передайте ей мою искреннюю признательность и самые лучшие пожелания! Вам тоже спасибо. И извините за мою реакцию. Ненавижу их. Если честно, частенько себя корю за беспомощность.

Очевидно, реагируя на последние слова курсанта, Сильвестру сказал:

– К вам деликатная просьба. Недалеко от вашего жилья, за углом улицы Выкырешть в сторону Дудешть на небольшой улочке Олтень – знаете, где это? – Жюря кивнул, – есть молитвенный дом. Небольшой. Вход со двора.

Это было нечто новое для парня, но он промолчал.

– По утрам верующие, с десяток или полтора мужчин, в основном пожилые, там молятся. Такой обычай. – продолжал дядюшка Сильвестру, понизив голос, словно речь шла о чём-то таинственном. – Там в это время бывает пожилой человек с седой бородой, полной комплекции, в чёрной шляпе. Фамилия Паукер. Попросите кого-нибудь передать ему, чтобы вышел к вам. Подождёте его в коридорчике.

Жюря кивнул.

– Фамилию запомнили?

– Паукер, вы сказали?

– Правильно. Передадите ему конверт. Сможете это сделать?

– Наверное, смогу, – промолвил Жюря. – Но… о другом думаю… Вдруг кто-нибудь из приятелей моего «портного» увидит, что я вхожу в молитвенный дом. Это, наверное, синагога?!

– В такую рань ваши железногвардейцы в районе борделей не появляются. Околачиваются они там только ночью, чтобы бить окна спортивного зала «Маккаби». Он тоже на Дудешть. А вы должны быть к семи утра. Поняли? К семи часам! Даже лучше без десяти минут семь!

– Понял, – ответил Жюря и повторил время.

– Главное – передать конверт так, чтобы никто из богомольцев не видел. Вы меня поняли?

Жюря согласился без особого желания, но вида не подал. Заверил, что всё будет выполнено, как положено.

– Постараюсь сделать вид, как вы советуете, будто вместо борделя случайно забрёл в молитвенный дом.

– О-о, – протянул дядюшка Сильвестру. – Вы умеете злословить. Но не подумайте, что я обиделся. Сам неверующий. Но ко всем религиям отношусь уважительно. И вам советую.

– Я тоже с уважением отношусь к серьёзным религиям. Кстати, в лицее у меня по религии была восьмёрка и однажды даже получил десять! Мне симпатизировал батюшка Богач. Благодаря ему меня освободили от платы за обучение! Мама ездила к нему с такой просьбой. Иначе мне не видать окончания лицея!

Передав конверт, Сильвестру спохватился:

– Ну и ну… Самое главное чуть не забыл! Когда войдёте в молитвенный дом, непременно наденьте на голову свой берет! И не вздумайте там его снять! Это вам не церковь. И, разумеется, не в авиационной форме. Вы меня поняли?!

– Понял, конечно. И свастику моего дорогого приятеля, пропади он пропадом, с собой не возьму.

– Пожалуйста, без шуток. Я говорю с вами серьёзно! Между прочим, человек, которому вы передадите конверт, – отец женщины, с которой ваша родственница сидит за решёткой. Теперь поняли, что вам поручается?!

– А кто такая эта дама? Дочь бородатого? За какие «грехи» сидит, догадываюсь. А кто она? Если не секрет.

– Немного постарше вашей родственницы. Не только по возрасту, но и ещё кое в чём… Конверт передадите, как условились. Ещё вопросы есть?

– Нет. Всё понятно. Не беспокойтесь, будет выполнено лучшим образом.

– Надеюсь.

– Теперь на когда назначаете нашу встречу?

– В субботу под вечер в гараже. Устроит?

– Вполне.

– Стало быть, до встречи.

– В гараже.

При очередной встрече с бессарабским наставником Юрий доложил, что конверт толстяку Паукеру передал.

Неожиданно в ангаре появился начальник взлётно-посадочной площадки аэродрома Кефулеску. Отыскал Россетти, взял его под руку и, отведя в сторону, стал извиняться за допущенную в своё время промашку.

Курсант не столько растрогался, сколько растерялся. При этом Кефулеску слегка обнял его. Полосной шрам на его щеке настолько расширился, что стал незаметен. А Жюрий только и мямлил, что вовсе не обижен, а наоборот, принял к сведению, что надо строго соблюдать принятые на аэродроме порядки.

Кефулеску был польщён реакцией курсанта. Он улыбался и долго тряс его руку.

Казалось, Юрий должен был радоваться приходу Кефулеску, как бывало с другими в подобных случаях. Однако на него нахлынули тревожные мысли о корректировке поведения в зависимости от среды, в которой он очутился. Во всяком случае, предписал себе строгий рецепт: меньше говорить и больше слушать.

Свидетелям общения курсанта с Кефулеску он сказал, что неважно себя чувствует. Его одолевали далеко не радостные мысли.

Курсант авиашколы во время встреч с «портным» и некоторыми его единомышленниками обращал внимание на их крайне националистические настроения, постоянно звучавшие темы наведения порядка и принятия неотложных жёстких мер во имя процветания «Patria Мuma» [13] . Иной раз проскальзывали и вполне разумные мысли. Но в подавляющем большинстве это были сумасбродные прожекты ущемления элементарных прав людей включая физическое уничтожение.