Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Колесников cтр.№ 103

Позднее мать Юрия частенько вспоминала:

– Как назло, в тот день лил сильный дождь. Улицу не пройти из-за потоков, стекающих из верхней части города. Но я пошла в епитропию [20] . Стоявший за дверью швейцар ввиду такой погоды, видимо, сжалился и впустил меня в роскошное здание. Я сказала ему, зачем пришла и к кому хочу обратиться. Некоторое время спустя в вестибюль вышел батюшка Богач. Я рассказала ему о своём горе, попросила помочь в освобождении сына от уплаты за право обучения. Батюшка велел написать прошение. Что было ответить? Призналась, что не умею писать по-румынски. Говорили-то все по-русски. Это же Бессарабия! Батюшка заметил, что заседание попечительского совета состоится в начале будущего месяца. Сказал, что постарается уладить дело, спросил фамилию сына и в каком он классе. Услышав ответ, попросил не волноваться. А швейцару велел передать кучеру, чтобы тот отвёз меня домой. Я ещё раз поблагодарила батюшку и сослалась на то, что живу на Инзовской, а это недалеко. Так что не надо беспокоиться – дойду. Он придержал меня за руку, улыбнулся и сказал: «У вас была просьба ко мне. Теперь у меня к вам. Кучер отвезёт вас на фаэтоне: на улице проливной дождь! Послушайте меня и поезжайте».

Об этом случае мать Юрия часто рассказывала соседям, приговаривая: «Разве такое можно забыть?»

Приехав тогда на фаэтоне домой, она, плача, подробно рассказала сыну о встрече с батюшкой Богачем и о его обещании помочь.

Немного успокоившись, они стали рассуждать о том, что ещё можно предпринять, если вдруг священнику Богачу не удастся добиться положительного решения попечительского совета. Ведь не всех подававших прошения освобождали от платы за обучение. Одних удовлетворяли полностью, другим снижали сумму наполовину, третьим только на четверть, а кому-то и вовсе отказывали. Прошения подавали многие родители гимназистов.

Поразмыслив над различными вариантами, мать Юрия на всякий случай решила обратиться к хозяину мануфактурного магазина Петкеру с просьбой принять сына на работу.

Тот выслушал её просьбу. Охотно согласился взять парня, но на первых порах – учеником. Это означало, что в течение года Юрий должен помогать приказчикам приносить со склада скатки товара, разносить по домам купленные ткани, не чураться подмести пол в магазине или вынести мусор, а в летнее время поливать водой тротуар перед витринами и выполнять ещё кое-какую подсобную работу. Жалованье в период ученичества не полагалось.

Такие условия для начинающих были общеприняты. Но поскольку Юрий учился в лицее, то вместо года, отведённого на обучение, хозяин магазина ограничился шестью месяцами. Потом жалованье! В зависимости от расторопности, услужливости, порядочности и, естественно, способностей будущего приказчика мануфактурного магазина. Что это означало? Не отпускать покупателя без покупки.

Мать вернулась домой расстроенная. Сын выслушал её молча. Накануне он ходил к лавочнику за бутылкой подсолнечного масла, отпущенного в долг. Вечером, когда вновь об этом зашёл разговор, он согласился принять предложение хозяина магазина.

Мать не возразила, но ей было обидно за сына и почему-то стыдно. Всё же гимназист.

– Ничего зазорного не вижу! – твёрдо заметил сын. – Надо попробовать.

Наутро, когда шторы витрин магазина Моти Петкера ещё были завешены, Юрий уже дожидался хозяина. Неделю осваивал азы ученичества, привыкал. Приказчики сразу приметили в нём старательность, безотказность, исполнительность. В начале второй недели господин Петкер велел ученику передать матери, что начиная с понедельника назначит ему жалованье. Юрий улыбнулся и сказал: «Большое вам спасибо, хозяин!»

Придя вечером домой, он решил, что мать об этом уже знает. Вся в слезах, она бросилась его обнимать. Но причина материнской радости была иной: директор лицея разрешил Юре с завтрашнего дня приступить к занятиям – он полностью освобождён от платы за учёбу…

Переволновавшись, мать и сын не могли в ту ночь уснуть.

Когда утром Юрий ушёл в лицей, мать отправилась к господину Петкеру, объяснила причину невыхода сына на работу, просила извинить…

…Отсюда и переживания Юрия из-за своей несообразительности. Надо было занять денег и купить побольше продуктов священнику Богачу, его семье и Петкеру.

Дома он рассказал матери об увиденном на вокзале, где побывал, поскольку его машина давала такую возможность. Слушая его, мать то и дело вплёскивала руками, сокрушенно качала головой. По привычке предостерегла сына:

– Очень тебя прошу, никому об этом не говори. Видишь, что творится!

Сын успокоил мать и признался, что много раз вспоминал Богача с чувством благодарности, а тут такое несчастье свалилось на него и его семью.

Встреч с Юрием Изабелла не только не избегала, но, напротив, воспринимала их с радостной улыбкой. Но когда разговор касался каких-то серьёзных совместных планов на будущее, Изабелла почему-то краснела. Щёки покрывались ярким румянцем, и сама она казалась необычайно интересной и очаровательной.

О чувствах Юрия к Изабелле говорить не приходится; более счастливым его трудно было себе представить. Изабелла это ощущала. Она была довольно замкнута – ни с кем не дружила, могла на ходу обменяться новостью, но не более. С Юрой всё было иначе. В то же время его не покидали сомнения. Дело было не только в природной стеснительности, но и в некой неуверенности в её искренности.

Происходившие события накладывали свой отпечаток на её настроение. То ли в знак сочувствия, то ли по какой-то другой причине Изабелла впервые взяла его под руку! Ему казалось, что он на седьмом небе! И всё же подозрение не отступало. Подспудно понимал, что всё должно быть иначе. Более открытые чувства, более искренние, более дружеские.

Её дедушку, старика Давыдова, давно уже увезли куда-то. Видимо, в Одессу. Но он не говорил об этом Изабелле. Не хотел её расстраивать, а может быть, предчувствовал, что, если она об этом узнает, интерес к нему уменьшится или пропадёт вовсе. Эта мысль не давала покоя.

В Болграде при румынах на углу Инзовской улицы, почти рядом с домом, где долгое время жил Юрий с матерью, была крохотная лавчонка, в которой торговали бакалейными товарами и всегда свежим хлебом.

Покупатели привыкли к тому, что когда открывалась входная дверь, раздавался звон колокольчика. Частенько с противоположной стороны стеклянной двери, завешенной до середины занавеской, ненадолго появлялось немолодое женское лицо. Она разглядывала входивших. Видимо, из любопытства. Нелюдимая, со странностями, никогда не входила в торговое помещение, никто никогда не слышал ее голоса. Чувствовалось, что несчастная жаждала видеть людей.

В лавочке обычно появлялась небольшого росточка худощавая, седая, сгорбленная и очень услужливая старушка, вызывавшая сочувствие своим видом.