Глаз ведьмы - читать онлайн книгу. Автор: Василий Веденеев cтр.№ 103

Трофимыч выпил еще одну рюмку, закурил новую сигарету и подумал, что жизнь продолжается, но каково будет это продолжение, станет видно со временем. Не зря же народная мудрость гласит: мягко стелют, да жестко спать…

В Теплый Стан можно ехать двумя путями, и Серов попросил Максуда, чтобы тот повез его через «Юго-Западную»: дорога мимо Профсоюзной навевала слишком неприятные воспоминания, а душевная рана еще не успела зарубцеваться.

Дорогой молчали, да и о чем разговаривать? Максуд обещал при первой же возможности наведаться и позвонить, а Сергей поблагодарил его за участие и огромную помощь.

— Пустое, — привычно ответил татарин. — Главное, ты береги себя, голову не суй в петлю. Горячий ты, несмотря на то, что опытный. Заденут тебя за живое и выманят, а там…

— Я понимаю, — скучно отозвался Серов, которому совершенно не хотелось продолжать этот разговор.

Максуд досадливо крякнул и напомнил, что хозяину квартиры можно вполне доверять, а потом молчал до самого места. Покрутившись среди типовых грязно-белых домов, джип остановился у одного из них, окнами выходившего на кольцевую дорогу.

«Надо же, — вылезая из машины, подумал Сергей. — По прямой отсюда, пожалуй, не так далеко до квартиры Лариски. Да вот хода туда теперь нет даже самой хозяйке. Не ценил я в свое время это теплое гнездышко, но сейчас поздно каяться».

Поднялись на третий этаж. Татарин три раза позвонил в обитую темно-бордовой клеенкой дверь квартиры. Открыл длинноволосый мужчина неопределенного возраста — низкорослый, сутулый, одетый в теплый толстый свитер. Он снизу вверх поглядел на рослого Серова и сунул ему сухую узкую ладонь:

— Тарасов, Вячеслав Федорович. Можно просто Слава. Проходите, проходите. Извините, что летом так закутался, но у нас страшный холод, да еще горячую воду отключили, а согреться нечем, я не пью. А вы?

— Я тоже, — успокоил его Сергей и постарался улыбнуться как можно приветливей: все-таки в компании с этим человеком ему придется провести бог весть сколько времени и надо сразу же постараться наладить дружеские отношения. По крайней мере хотя бы их не испортить с первого момента.

— Вы тут разбирайтесь, а у меня дела, — Максуд обнял их обоих за плечи и слегка встряхнул. — Не ссорьтесь, ребята! Поеду я. Позже позвоню или заскочу. А ты, Славик, помни, о чем я просил, и ключик Сереге дай.

— Конечно, конечно, — кивнул Тарасов и, проводив Максуда, повел квартиранта по комнатам.

Их оказалось целых три. Слава объяснил, что квартиру получили, когда был жив отец, а мама еще даже не болела. Еще с ними жила сестра, которая теперь вышла замуж и переехала в другой район, где ее муж купил квартиру: отчего не купить, если деньги есть? Родители умерли, и Слава остался один. Женился, но неудачно, зато удачно разошлись — жена не претендовала на жилплощадь, а главное, на книги.

«Кому все это теперь нужно? — разглядывая выстроившиеся в шкафах корешки старых изданий, тоскливо подумал Серов. — Только таким, как Слава. Пройдет еще немного времени, и подобные ему люди вымрут, как динозавры, а общество значительно поглупеет, опустится в интеллектуальном развитии на ступень ниже, но… не заметит этого! Вот что страшно!»

Книжные шкафы и полки занимали большую часть одной из комнат. В другой тоже было много книг, но несколько полок хозяин отвел под видеокассеты.

— Здесь детективы, вестерны, ужастики и прочая ерунда, — объяснил он и тут же, практически без всякого перехода, начал развивать собственные взгляды на западное киноискусство.

Серов понял: молчаливостью господин Тарасов не страдает. Сергей всего-то десять минут в доме, а уже узнал биографию хозяина и осмотрел квартиру. Кстати, спать предложили в угловой комнате на диване, окруженном шкафами и полками с книгами, кассетами, лазерными дисками и пластинками.

Украшением квартиры было старинное пианино с бронзовыми подсвечниками, покрытыми благородной зеленоватой патиной. Проходя мимо него, Слава ласково провел рукой по крышке, потом поднял ее и стоя начал играть незнакомую мелодию.

— Нравится, нравится? — заглядывая Серову в глаза, спрашивал он.

— Очень! Прелестная музыка, — ответил Сергей, угадав, что хочет услышать от него хозяин, наверняка исполнявший собственное произведение. В сущности, Слава показался Сергею большим ребенком, которого ничего не стоило обидеть.

— Да, мне тоже нравится. Это венгерский композитор Барток. Правда, здорово?

Музыка Бартока была Серову не знакома, и он решил в дальнейшем вести себя осмотрительнее, не то вдруг ненароком похвалишь произведение заклятого Славиного врага! Вот и возникнет напряжение в их маленьком коллективе. Наверняка хозяин способен по-детски дуться и, как любой творческий человек, многие замечания воспринимает весьма болезненно.

На маленькой кухне речь пошла о более прозаических вещах: выяснилось, что Слава питался преимущественно магазинными пельменями, баночными голубцами и супчиками из пакетов. Серов предложил взять на себя обязанности кулинара — готовить он, слава Богу, умел, а делать все равно нечего. Не будешь же целыми днями валяться на диване с книжкой или смотреть видео? Да и осточертеют через пару дней пельмени и голубцы.

Хозяин обрадовался, а Сергей, не теряя времени, взял у него ключ от квартиры, спросил, где магазин, и отправился за покупками.

Когда он вернулся, Слава сидел у пианино. Серов не стал мешать творческому процессу и занялся обедом. Пока варилась грудинка на первое, он нашинковал овощи, раскалил сковороду, чтобы поджарить мясо. Заправив щи и поставив вариться картошку, Сергей закурил и, глядя в окно на бежавшие по шоссе автомобили, стал размышлять о будущем. Пока никаких радужных перспектив, а затворником на краю города тоже не просидишь. Но куда сунешься и что сделаешь, если нет никакой информации? Для начала придется подождать очередного сеанса связи с Туром и вообще набраться терпения: нетерпеливость многих подвела под монастырь.

Обед привел Славика в буйный восторг, и он не уставал расточать похвалы Серову, величая его великим кулинаром. От непривычной сытости Тарасов быстренько осоловел и забился в свою комнату — вздремнуть, а Сергей вымыл посуду, выбрал на полке кассету и сел перед телевизором.

Перед ужином Слава долго говорил по телефону, а когда сели за стол, доверительно пожаловался:

— Знаешь, если по жизни идти честным путем, она становится кошмарно тяжелой.

С этим Серов не мог не согласиться, поскольку постоянно старался идти своей, честной дорогой и набивал себе шишки.

— Если у тебя есть свое направление в творчестве, то «доброжелатели» постараются не пустить тебя к известности и сделают все, чтобы ты оказался как бы не существующим! Ты есть, живешь, творишь и в то же время тебя нет! Ты растворен в небытии!

— Это страшно, — заметил Сергей.

— Еще бы, — кивнул композитор, за обе щеки уписывая мясо. — Но еще страшнее другое! Тебя замалчивают, давят, душат, травят, а ты бьешься, прорываешь завесу безвестности, ломаешь лбом стенки, выходишь на простор, и тут оказывается — ты никому не нужен! Эти гады уже засрали, заблевали мозги своей низкопробной ересью, и публика просто не способна тебя воспринять!