Без лица - читать онлайн книгу. Автор: Хари Кунзру cтр.№ 8

Однажды утром, во время водных процедур, в критический период продленных еще на час, пандит Раздан испытывает головокружение. Он пытается справиться с приступом паники, сжимающим грудную клетку, однако чем больше он борется, тем хуже ему становится. В конце концов пандит вынужден вернуться в постель и ждать, пока не ослабеет это ощущение. Оно усиливается. Через час у пандита разыгрывается головная боль, столь острая и столь болезненная, что нельзя отделаться от мысли — это весть о неминуемой смерти. Через два часа, несмотря на несколько выпитых стаканов воды, он чувствует жар и лихорадку. Когда он проводит пальцем по верхней губе, палец увлажняется.

С течением времени паника усиливается. Боль в голове распространяется дальше, окутывая руки и ноги. Пандит чувствует начало новой барабанной дроби в основании позвоночника. Беленые стены и открытые ставни его спальни как будто отражают кризис, насмешливо видоизменяясь на пороге восприятия, словно и они оживлены лихорадкой. Около полудня он начинает звать слуг на помощь.

У пандита Раздана есть последнее противогриппозное средство — мера, которую он приберегал на тот случай, если дела зайдут слишком далеко. Спустя час или около того он впускает к себе несколько человек, несущих корзины лука и эмалированную ванну. Позабыв о скромности, господин обнажается и залезает в нее. Молоденькая служанка выбегает из комнаты, приходится всячески уговаривать ее вернуться к работе. Лук мелко рубят и высыпают в ванну. Сюда принесли практически весь лук, какой только нашли на сабджи манди [26] , и почти вся прислуга занята тем, что крошит его. Постепенно тонкие конечности пандита Раздана скрываются под луком, только голова и кончики коленей торчат наружу. Лук плотно утрамбован, все тело пандита измазано луковой мякотью и соком. Наконец, вокруг ванны крепко натягивают белые простыни, сложенные под его головой. Пандит превратился в луковую мумию, крепко спеленутую, истекающую потом. Слуги — слезы ручьем из глаз — один за другим покидают комнату и захлопывают дверь, чтобы лекарство творило свои чудеса без помех.

Теоретическая основа лукового лекарства проста. Лук, как известно, горячий и огненный овощ, заставляющий тело плакать и потеть, чтобы противостоять влиянию инфекции. Силы одной сырой луковицы достаточно для того, чтобы отпугнуть нежелательных собеседников и очистить внутренности едока от всех родов сырости или разлитой желчи. Испанка — одна из самых влажных болезней. Значит, лук — действенное оружие против нее. Пандит Раздан надеется вывести болезнь из тела, сжигая паразита в очистительном овощном огне. Для усугубления эффекта он жует пригоршни своего лекарства, отчаянно борясь с паникой, непрерывно растущей внутри его дрожащей плотской оболочки.

Вот как Амар Натх предпочел встретить свою болезнь: отдельно взятый ипохондрик лицом к лицу встретился с воплощением самых худших своих страхов, которое явилось в ожерелье из черепов. Пандит теребит свою грудь, воображая помутившимся сознанием, что может выщипать возбудителей гриппа из своего тела, как клещей. Он непрерывно потеет, и стены мерцают, и лихорадка заставляет его тело вибрировать, как молоток, ударяющий по металлической струне.

В отдалении он слышит крик, грохот перевернутой кровати. Голос его сына, голос Анджали, энергично бранящих друг друга. Он поворачивает голову, пытаясь разобрать, что они говорят. Но звук доносится с другой стороны мира. В луковой ванне пандит Амар Натх Раздан ведет свое последнее дело.

________________

Гита, рыдая, бежит по лестнице, ведущей во двор, а ее мать (олицетворяющая фатум, судьбу, справедливость, карму и все прочее) лупит Прана по спине тростью. Тот сгибается пополам, а она умело целится своим орудием в колени и локтевые суставы, и каждый меткий удар приносит Прану неожиданную и мучительную боль.

Победа Анджали стремительна и абсолютна. Стесненный пижамными штанами, которые перекрутились вокруг его лодыжек, Пран не способен сопротивляться. Он пытается заползти под спасительную раму чарпаи. Анджали осыпает его отборными проклятиями, ловит его ухо пальцами, за годы шелушения гороха и рубки окры [27] превратившимися в тиски, и тащит Прана к отцу.

Она стучится в дверь. С той стороны доносится неясный хлюпающий звук.

— Господин? Господин, вы там? Как вы?

Ответа нет. Она нетерпеливо дергает за щеколду, дверь распахивается. На Анджали обрушивается луковое зловоние такой силы, что из глаз ее ручьем бегут слезы. Идет тридцатый час луковой ванны. Теперь ясно: пандит Раздан определенно, решительно болен. Он потеет и дрожит, как во время припадка. Над белой простыней торчит его голова, похожая на голову недоношенного младенца, — с воспаленно-красными глазами, покрасневшей и неприятно сморщенной кожей. Пандит выглядит так, будто его замариновали. Что в каком-то смысле похоже на правду.

— Я умираю, — тихо говорит он.

— Может быть, оно и так! — бесчувственно констатирует Анджали, натягивая паллу [28] своего сари на лицо. — И я думаю, что знаю причину.

Здесь выражение лица пандита Раздана становится заинтересованным, и он кивает, показывая, что она может продолжать. Исполненная значимости момента, Анджали поднимает руку к небесам.

— Этот дом, — произносит она нараспев, — во власти проклятия.

Хозяина дома сотрясает жестокий приступ кашля.

Какое-то время служанка молчит. Как сказать больному человеку, что его единственный сын, сын, которого он холил и лелеял пятнадцать долгих лет, по сути дела — просто ублюдок бескастового поедателя отбросов? Англичанина, да еще неведомо какого. Дар такта и чувствительности дается немногим, и Анджали не входит в их число. И она открывает рот. А начав, она ничего не упускает: ни одна догадка не оставлена при себе, включая самые грязные. Служанка порочит память Амриты с хорошо продуманной, но мнимой деликатностью, избегая лишь того, что может вызвать у рогатого мужа желание защитить покойную жену. В итоге, когда она рисует отвратительную, не слишком преувеличенную картину проделок Прана, она подводит адвоката к неоспоримому выводу: мальчик проявляет все признаки испорченной крови.

Большинству людей этого было бы достаточно, но Анджали, начав, не в силах остановиться. Она развивает тему межрасовых связей и всех ужасающих последствий этого. Не говорил ли сам господин, что именно из разбавленной крови непременно проистекают скверна, смешение, загрязнение, размытость и всевозможная порча, нарушающие все догмы ортодоксальной религии. Немудрено, что Агра страдает от испанки. Анджали не удивилась бы, если бы во всей эпидемии, во всех двадцати миллионах смертей по всему миру был виновен Пран. Этот мальчик… он насквозь прогнил. Под конец она выкладывает козырь: потрепанный документ с фотографией. Рональд Форрестер, IFS [29] .