Боярская честь. "Обоерукий" - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Корчевский cтр.№ 66

– Какие книжицы, Георгий? Ты о чем?

Я замолк, как язык проглотил. Намек я понял – о книгах ни слова, как будто их не существовало никогда. Тогда зачем вызвал настоятель?

– Верно служишь – на поле брани не трусишь, но и голову зазря не подставляешь. Язык опять же не распускаешь, разумом не обделен. Все время, как тебя вижу, думаю – и что ты от Разбойного приказа отказался?

Я только рот открыл – ответить, как настоятель вынул из шкатулки пергамент:

– Читай!

Я взял пергамент в руки.

– Боярин Михайлов… высочайшим соизволением… землею.

Я тряхнул головой, начал читать снова и медленно.

– Это что?

Настоятель засмеялся.

– Ты что – грамот жалованных не видел никогда?

– Откуда же?

– Государь тебя из прочих выделил за службу верную и жалует тебя землею. Немного землицы, верно, так тебе удобно – по соседству с твоим наделом, на полдень.

– Погоди маленько, настоятель. Сколько земли?

– Тут же писано – пять сотен чатей. Конечно, невелика дача, зато от самого государя.

Настоятель хитро улыбнулся, и я понял, что без отца Саввы тут не обошлось. Чем больше я его узнавал, тем яснее мне становилось – есть у него наверху, среди придворных, свои люди. С чего бы государь о рядовом, незнатном боярине Михайлове вспомнил? У него таких, как я, – не одна сотня, а может, и тысяча.

– Ты что, боярин, недоволен?

– Нет, просто удивлен и обрадован: надо же, сам государь грамотку подписал.

– Ну это ты подрастерялся маленько – бери, владей.

Настоятель протянул мне грамоту.

Я встал и поклонился. Я прекрасно понял, откуда дует ветер и кому я обязан дачей. К слову: «дача» – это не садовый участок в современном его понимании. Это земля или поместье, жалованное, данное государем дворянину. Потому и «дача».

– Служи ревностно и верно, и государь о тебе не забудет. – Настоятель улыбнулся, подмигнул и добавил: – И я не забуду.

Мы попрощались. Я сложил грамотку, сунул ее за пазуху и поехал домой. Земля – это, с одной стороны, хорошо, так ведь ее снова обустраивать надо: о крепостных же на земле в дарственной грамоте ни слова нет. К тому же боевых холопов снова искать придется.

Моей земли было три тысячи чатей, да государь пожаловал пятьсот. По нынешнему – приблизительно полторы тысячи гектаров. В целом – вполне прилично. Одно не радует – осень уже, новый год пошел, землею заняться будет не с руки. Новый год на Руси наступал первого сентября, и никто его не считал праздничным днем – так, день как день.

Дома я похвастался перед Еленой – а перед кем еще, не перед холопами же – жалованной мне самим государем землею и в подтверждение предъявил грамотку. Жена по-бабьи всплеснула руками, принялась читать. Прибежал Васятка, тоже прочитал – удивился больше, чем обрадовался.

– Неужто сам государь, правитель земли русской, о тебе знает?

– Как видишь. Вот грамотка, им самолично подписанная, с сургучной печатью.

– Здорово!

Лена по такому поводу решила устроить пир. Пока она занималась хлопотами по его подготовке, я съездил в свое село. Сели с Андреем за стол в его избе – он уж с семьей перебрался в село из Вологды, и я выложил ему неожиданную новость. Поздравил меня управляющий, однако как-то приуныл.

– Что за кручина, Андрюша?

– Мыслю – новые земли поднимать будешь, боярин.

– Правильно, за тем к тебе и приехал.

– На новые земли управляющий нужен, а я куда?

– О том и говорить хочу. Можешь стать главным над обеими землями, волен тут остаться. Есть ли человек на примете?

Андрей призадумался было, потом тряхнул копной волос:

– Боярин, сын у меня уже вырос. Как посмотришь, ежели я попрошу тебя здесь, в Смоляниново, его оставить – пусть сядет на мое место. Я же новой землицей займусь. Здесь все отлажено, а случись, что-то не заладится – я рядом, всегда помогу. У меня опыт уже кое-какой имеется – присмотрюсь к даче, за зиму людей подберу. Ты меня уж два года знаешь, не подводил я тебя.

– Андрей, скоро все земли мои твоей родней заселены будут, – засмеялся я. – Сколько же лет сыну?

– Восемнадцать нонешней зимой исполнится.

– Молодоват. А справится ли?

– Должен, он мне здесь помогал, все знает.

– Ладно, быть посему, с завтрашнего дня он – управляющий. Только условие одно: не справится, хиреть хозяйство станет али доход упадет – извини, найду другого.

– Вот и сговорились.

Мы ударили по рукам. Андрей кликнул жену, сына Павлушу, быстро накрыли стол, обмыли сделку.

Каждую неделю я старался бывать в селе, контролировать – справляется ли новый управляющий со своими обязанностями? Ведь многие смерды и холопы ему в отцы или даже в деды годятся – будут ли его слушать? Пока все у Павла получалось. Я видел, что он горд назначением и ревностно относится к своим обязанностям. Конечно, какие-то ошибки по молодости да малому опыту будут, только умный выводы сделает.

Андрей целыми днями занимался новой землей. Объездил ее – даже план составил, обдумывая, с чего начать. Я намеренно дал ему свободу действий, было интересно поглядеть, насколько вырос человек, превратившись из мелкого торговца-лоточника в управляющего боярским уделом.

Снег в этом году лег рано – аккурат на Покрова Пресвятой Богородицы. Тонким слоем укрыл он землю, а вскоре ударили жестокие морозы.

В один из таких дней я попал в передрягу, из которой чудом выбрался живым. А дело было так.

Возвращался я ранним вечером – часов около пяти – из села своего в Вологду. Плотные сумерки накрыли землю, в крестьянских избах зажглись светильники. Я выехал из деревни в надежде вскорости попасть домой. Полушубок теплый, конь сытый, застоявшийся, воздух бодрящий – одно удовольствие проскакать по белой от снега дороге.

Конь с места взял в галоп, от набегающего ветра холодило щеки, слезились глаза.

Мы уже одолели на одном дыхании третью часть пути, как конь всхрапнул раз, другой, запрядал ушами и наддал хода. Такого с ним ранее не бывало. Я обернулся. Твою мать! Нас догоняли серые тени, в сумерках лишь светились зеленые огоньки глаз.

Подгонять коня не пришлось, он и так летел, как стрела. Вестимо – конь слышит лучше человека, а видит почти кругом вокруг себя. Однако и серые тени не отставали.

Я вытянул кистень из рукава. «Расслабился от мирной жизни, – выругал я себя, – даже саблю в последнее время брать перестал. На поясе – боевой нож да обеденный и пистолет с одним зарядом». Насколько я помнил дорогу, на пять верст вперед жилья нет, и помощи ожидать не от кого. Влип!

Конь подустал, стал сбавлять темп. Волки догоняли, и самый резвый из них подпрыгнул и вцепился зубами в попону, укрывавшую круп коня от мороза. Я, полуобернувшись, врезал ему грузиком кистеня в лоб. Хрястнула кость, и волк упал, но другие только поддали хода, и крупный волчара вонзился зубами в лошадиную ляжку. Я выстрелил ему в голову, и еще одним серым стало меньше.