Модистка королевы - читать онлайн книгу. Автор: Катрин Гюннек cтр.№ 26

Подведя итог своей жизни на тот момент, я была вполне удовлетворена результатом. Я знала королеву, она знала меня и даже любила. Сильные мира сего относились ко мне с почтением, а успех моего дела был поистине нереальным. Что касается дел сердечных, то мой мушкетер был далек от того, чтобы оправдать мои ожидания, но я по крайней мере убедилась, что все мужчины таковы. Аде разделяла эту точку зрения. Любовь, скрипка и розы… это встречается разве что в романах для мечтательных глупышек. Мне было тридцать, я была в меру счастлива и думала, что знаю жизнь.

Большую часть времени я проводила между Парижем и Версалем, но все чаще стала выезжать за пределы Франции. Каждое утро было наполнено многочисленными встречами. Самые известные имена королевств Франции и Европы, самые красивые женщины, самые великие актрисы… Люди утонченные и требовательные, привлекательные и отвратительные — все они доверяли только моим рукам.

Кто-то считал мои туалеты скромными, кто-то экстравагантными, кто-то эксцентричными. Пока их еще не называли разорительной роскошью, «язвой эпохи», «бесстыдством женского вкуса»…

В общем и целом я всего лишь ловила дух времени и отражала его в чепцах. Я была певицей духа времени — вот кем я была. Украшательница, поющая о моде повсюду и на французском. Кто понимал это? Кто это еще понимает? И кто еще помнит это? Я все время слышу одни и те же упреки. Ничтожество, расточительность… Какой недостаток воображения!

Мои огромные чепцы продолжали наводнять пространство и загромождать головы женщин. Они были высокими, большими, напыщенными, необъятными.

— Они балансируют между архитектурой и ботаникой! — заявила Софи Арну, которая никогда за словом в карман не лезла, как и мадемуазель Рокур, ее новая страсть. Создание, будто предназначенное для того, чтобы с нее писали портрет. Она обладала чудесным голосом и пела в опере. Люди буквально дрались за право послушать ее. Франсуаза и Софи были, конечно, моими клиентками. Им нравились мои дерзкие шляпки.

«Архитектура», «ботаника»… я не знаю, но, возможно, все дело было в дерзости. Дерзости сочетать, как Ришар или Леду, предметы и цвета. Мои шляпки я строила с помощью лесов, на шпалерах, я украшала их цветами, помня о садах Антуана Ришара, о роскошных садах Антуана, об изобилии его цветников, о каскадах зелени, о его анемонах, туберозах, левкоях, нарциссах, о косматых дубах и магнолиях. Я думала также о птицах, о белых кроликах Трианона, о маленьких фиолетовых собачках. Так я без труда выдумала новый чепец — еж а-ля сурок, шляпку «спящая собака» и многие другие. Чепец а-ля скромная женщина, шляпка капризули…

Вот зачем я появилась на свет: чтобы выдумывать шляпки и чепцы!

С годами мода стала более сдержанной, она стремилась к чистой форме, и мне это скорее нравилось. Я рискую удивить вас, но, признаюсь, мне больше всего нравится простота, и я предпочитаю ее оригинальности и величию. Для меня простота — высшая элегантность.

В те годы мои туалеты едва ли стремились к умеренности и были действительно дорогим удовольствием. И они нравились Жозефу, старшему брату мадам Антуанетты. Он оценил их во время своего визита в Версаль.

— Этот материал просто прелесть, но он, должно быть, стоит целое состояние, — не в силах сдержаться, заметил он, косясь на платье сестры.

Ну и дурак же он, такой же, как и все, он, будущий император. Одевать королеву в дешевые тряпки означало бы оказать ей плохую услугу, нанести ее особе непоправимый ущерб, обречь на банкротство ателье и по меньшей мере две сотни торговых домов — и это без преувеличения. Вот как сильно мы зависели от одежды! Портниха, портной, модистка, белошвейка, красильщик, скорняк, торговец пухом и пером, мастер по искусственным цветам, вышивальщик, специалист по муслину, по газу, кружевница, булавочник и игольница, чулочник, суконщик, галунщик, торговец лентами, а еще басонщик, торговец поясами, кошельками, шляпник, тюбетейщик, перчаточник, парфюмер, сапожник, обувщик, цирюльник, парикмахер. Не говоря уж о старьевщиках и перекупщиках!

Что еще нужно, чтобы убедить австрийца!

Беседа о туалетах, сопровождавшая его отъезд, была очень оживленной, несмотря на присутствие дьяволицы Полиньяк. Мне отныне было приятно называть ее так. Мадам выбрала великолепные материалы для одежды, предназначенной для маленького Греза. Розовые, светло-желтые. Она не отходила от него ни на шаг.

Было что-то беспокойное в этом мальчугане. Может, его мрачный взгляд, немного резкие движения или упорное молчание, которым он себя окружил. Это был маленький принц с душой дикаря. Думаю, где-то очень глубоко в нем скрывалась тоска. Будто апатия Мадам покинула ее, чтобы переселиться в маленького Греза.

Во время очередной встречи королева игриво сказала, что готовит мне сюрприз. Я знала ее шаловливую улыбку. Я была заинтригована, но она не собиралась заранее приоткрывать тайну. На следующей неделе все прояснилось.

У меня достаточно оснований считать, что существуют тысячи способов любить, тысячи причин больше не любить и что в жизни будет еще не один нежно любимый мужчина. Я уже говорила, что я не лесбиянка и не бессердечный человек, но я и не враг своих желаний.

В доказательство привожу событие, произошедшее со мной много лет назад. Чудное дело, когда недостаток душевной гармонии породил гармонию телесную. Прекрасный язык тела, клянусь честью, я открыла для себя в тридцать лет благодаря самому сложному и самому забавному мужчине из всех, кого я когда-либо знала. И благодаря королеве, ведь это она направила его в мой салон!

Это произошло августовским вечером. Я, усталая, вернулась из Версаля. Мой «сюрприз» уже долго ожидал меня, держа в руке письмо с королевской печатью. Не помню, что я ответила, прочтя письмо. Вне сомнения, я была озадачена и смущена странной миссией, которую на меня собирались возложить. В ответ раздался взрыв хохота. Я только что познакомилась с Шарлем!

Мое сердце сжалось сразу, как только я его увидела. Почему — я этого так и не поняла. Я помню его печальный взгляд из-под полуприкрытых век, которым он пронзил меня, как клинком, и его голос, его прекрасный голос, его смех. Помню, как он стоял в моем салоне.

— Наконец! — сказала я себе, — наконец я увидела его! Этого экстраординарного человека, живую легенду…

Мадам прислала ко мне Шарля Д’Эона де Бомона [71] , знаменитую личность, заинтриговавшую все королевство. Люди спорили, как называть его — «мадемуазель» или «месье».

Тогда он только что вернулся из Англии.

Маркиз де Бомбель утверждал, что его речь утомительна, тяжела и дурного тона. Он говорил, что голова у него работает, но выглядит он смешно. Маркиз ошибался лишь наполовину, позволю себе заметить. На Эона было так же приятно смотреть, как и слушать, и в тот первый вечер я внимала ему со всем рвением, на какое была способна. Хвастун Бомарше придерживался мнения, что внешность Эона выдает в нем в большей степени кавалершу, нежели кавалера. Нежные взгляды, которые Бомарше кидал на него… Я до сих пор убеждена, что он был не на шутку влюблен в Шарля-Женевьеву!