Душа зла - читать онлайн книгу. Автор: Максим Шаттам cтр.№ 21

Жужжание усилилось, напоминая гудение переносного электрогенератора.

Глаза Бролена начали привыкать к темноте, и слабого луча света, который Салиндро направлял вперед, ему стало достаточно. Вокруг было абсолютно темно, и лишь свет фонаря связывал реальность с пустотой. Они осторожно шли в почти кромешной тьме, нарушаемой лишь мутным светом фонаря. Оба как будто оказались вдали от мира, заблудившиеся на дне пропасти. Помимо бесконечного жужжания, сюда не проникало ни единого звука, и только назойливый гул неумолимо становился все явственней. Да еще тошнотворно запах все сильнее бил в ноздри. Бролен слышал дыхание коллеги и пытался сосредоточиться на том, что видел прямо перед собой.

Где-то в глубине дома раздался слабый треск, и нога Бролена провалилась между двух паркетных досок, оказавшись в невидимом клубке растений. Ржавый гвоздь через ткань брюк вонзился ему в лодыжку.

Стараясь сохранять равновесие, Бролен расставил руки в стороны и наткнулся ладонью на дымоход старой печи. Он сразу же почувствовал, как под его рукой зашевелились мокрицы.

— Все в порядке? — спросил Салиндро, посветив на Бролена.

— Да, просто я терпеть не могу этих тварей, — проворчал Бролен, тряхнув рукой, стараясь сбросить с нее самых прилипчивых насекомых.

Осторожно вытащив ногу из дыры, он ощупал лодыжку, сморщившись от боли.

— Блин, я порезался.

Он почувствовал, как потекла у него между пальцев кровь.

— Мы уже почти на месте, она прямо за той стеной, — сказал Салиндро.

Слушая его, Бролен вдруг понял, что они говорят шепотом, словно само место внушало им страх или какое-то особенное почтение.

«Это действительно склеп», — подумал он.

Они двигались дальше осторожным шагом, и доски скрипели под их ногами. В доме обитали целые колонии пауков. Бролен не помнил, чтобы он когда-либо раньше видел их так много в замкнутом пространстве. Стены были сплошь покрыты паутиной, колыхавшейся от ветра, и внутри нее быстро перемещались черные восьмилапые существа. Вероятно, здесь их была целая сотня. От крошечных до огромных, размером с блюдце. Они бегали по своим шелковым паутинам, подстерегая добычу, как голодные хищники. Бролен почувствовал, что ему стало трудно дышать: то ли из-за висевшей во мраке сырости, то ли от ощущения, будто тысячи насекомых слегка касаются его. Чем дальше он шел вперед, тем большей благодарностью проникался к мальчику, обнаружившему тело. Да, тому действительно понадобилась изрядная порция смелости, чтобы забраться в эту ужасную могилу. И даже зная, что дети не всегда столь впечатлительны, как кажутся, он не испытывал облегчения. Лишь любопытство, смешанное с завораживающим страхом, могло заставить паренька настолько углубиться в темноту.

Луч фонаря на мгновение замер, остановившись на оранжевом сгустке чего-то напоминающего лед. Продукт секреций рыжего гриба.

Казалось, все мельчайшие детали обстановки расположились вокруг них таким образом, чтобы специально создать ощущение бесконечного хаоса; запах гниющей человеческой плоти явственно бил в нос.

Пройдя мимо населенной насекомыми стены, Салиндро остановился и положил ладонь Бролену на плечо.

— Зрелище не из приятных, — предупредил он.

Луч света разрезал пыльный воздух и лег на пол прямо перед ними.

Она лежала там.

И над ней с жужжанием вились мухи.

Тонкая полоска дневного света, просачивавшаяся между двух камней в стене, падала на ее голое бедро, словно стремясь подчеркнуть бледность холодной кожи. Несколько белых волосков виднелись на твердом мраморе ее ноги — неподвижных, застывших во времени.

Луч фонаря поднялся выше.

Совершенно обнаженная, она лежала посреди большого темного пятна на полу. Десятки мух вились вокруг отверстий ее тела как естественного, так и искусственного происхождения, проникая внутрь на считаные мгновения, чтобы отложить там яйца.

Бролен переместился взглядом вверх по ногам женщины — и тут же испытал отвращение.

Из влагалища торчала рукоять ножа с засохшими следами струйки крови. Черное толстое тельце насекомого вдруг выползло из-под рукоятки, расправив лапы и намереваясь бежать прочь от того огромного куска мяса, в котором только что пировало вместе с сотнями других.

— Боже мой! — произнес Бролен, прикрыв рот ладонью.

Свет фонаря продолжал скользить вверх по телу, и Джош Бролен наконец понял, почему он оказался здесь.

У женщины, лежавшей тут в компании насекомых, пожиравших ее снаружи и изнутри, были отрезаны руки. На уровне локтей.

Но что хуже всего, ее лоб был изуродован, словно кто-то плеснул на него кислотой.

Так подписывался Портлендский Палач.

Сама смерть.

Джульет отперла дверь дома и вошла. Она набрала код и отключила сигнализацию, а потом положила вещи на софу.

День, проведенный в университете, оказался долгим и утомительным, она носилась из одной аудитории в другую, затем пять часов провела в библиотеке, делая выписки для своей курсовой работы. Все, что ей теперь было нужно, — это спокойный вечер перед телевизором и подносом с едой.

Сегодня днем она получила письмо от родителей. Мать писала, что они собираются купить дом, а это значило, что они не вернутся в ближайшее время. — Письмо было написано с юмором, пронизано солнцем Сан-Диего, как подумала Джульет, представляя мать, излучающую здоровье и благополучие. Элис Лафайетт старалась хотя бы на один уик-энд в месяц приезжать в Портленд, чтобы повидаться с дочерью, иногда к ней присоединялся Тед, когда ему удавалось брать выходной на работе. Однако Джульет в общем-то не чувствовала себя одинокой. И даже испытывала некоторое удовольствие от возможности распоряжаться своей жизнью так, как ей хотелось: в двадцать четыре года она могла без проблем принимать себя такой, какая она есть. Дважды в неделю она звонила матери, а лучшая подруга Камелия жила совсем близко.

Нет, если все как следует взвесить, Джульет вовсе не хотелось никакой «нормальной» семейной жизни. Ее похищение, случившееся год назад, сделало ее более подозрительной, но не изменило стиль ее жизни. Посещая сеансы психологической помощи, она проделала огромную работу и в итоге смирилась с произошедшим. Главное — не закрываться в своей раковине, не оставаться наедине с собственной трагедией, а наоборот, надо открыться навстречу миру и признать, что на тебя напали, причинили вред, но это никоим образом не должно помешать тебе жить дальше, восстановив равновесие. Она так и поступила. Джульет много времени провела в слезах, невольно надеясь, что вместе с ними вытечет ее страх и она сможет снова радоваться жизни. Тот мерзавец был мертв, и ему не пришлось наслаждаться тем, что он разрушил ее жизнь. Первые недели после драмы она часто возвращалась к сцене собственной смерти, и ей удавалось заснуть с огромным усилием, она страдала оттого, что не может справиться с этим. В группе психологической поддержки, куда она обратилась, ее состояние определили, как острый посттравматический стресс, и вместе с остальными участниками она стала пытаться медленно выкарабкаться из него. Ей подробно объяснили каждую фазу ее стресса, и теперь она знала, что снова обрела душевное равновесие. Однако вероятность того, что стресс может «вновь повториться», как они выражались, все еще сохранялась, поэтому ей надо было быть на чеку, не позволяя себе слишком расслабиться или впасть в уныние. Вначале Бролен помогал ей, в первые месяцы после случившегося он часто приезжал к ней, всегда принося с собой какой-нибудь маленький подарок, и это было мило. Потом понемногу он стал заниматься расследованиями, и они стали видеться чуть меньше. А потом они и вовсе потеряли друг друга из виду.