Феодал. Боярин - читать онлайн книгу. Автор: Александр Логинов cтр.№ 69

Против полностью одоспешенных ратников – сабля не помощница, а вот шестопер – самое то. Андрей давил противника своим напором, беспрерывно нанося удары, не забывая работать щитом. В руках умелого бойца щит – не менее страшное оружие, чем острая сабля или меч. Андрей уже освоил основные приемы работы со щитом, а недостаток опыта компенсировал мощностью атак. Краем глаза Андрей успел заметить, как, споткнувшись, упал на сырую землю Семен, из спины парня торчало древко стрелы с синим оперением.

Андрей усилил натиск, постоянно передвигаясь так, чтобы совершить полукруг. Убитая лошадь теперь лежала за спинами врагов, и солнце слепило им глаза. Андрей понимал, что долго размахивать тяжелой железякой он не в состоянии и что нужно побыстрее заканчивать схватку, пока еще есть силы.

Грудь Андрея тяжело вздымалась, льняная сорочка, полукафтан, поддетые под доспех, мокрые от пота, пот начал застилать глаза, вспотевшая голова безумно чесалась, рана на бедре при каждом прыжке отзывалась пронзительной болью. Штанина намокла от крови. Мухи противно жужжали, привлеченные запахами пота и крови.

Худосочный мужик в литовских латах и шеломе без наушей споткнулся о труп лошади и нечаянно опрокинулся на спину. Андрей, тяжело ухнув, махнул шестопером, целясь чуть ниже колена, ломая кости взлетевшей до уровня пояса левой ноги упавшего литвина. И тут же резко дернулся влево, навстречу второму противнику, пропуская удар саблей по раненой ноге, выбросив вперед левую руку, окантовкой щита ломая челюсть врагу. Воин умудрился устоять на ногах и даже сплеча успел снова полоснуть Андрея саблей. Князь пропустил удар, пластины доспеха выдержат любой удар, и быстро, пока литвин не очухался, сильно пнул ногой ему в пах, защищенный железными кольцами кольчуги, и, когда противник рефлекторно согнулся от боли, обрушил пернач тому на затылок.

Справа мелькнула тень, Андрей в развороте успел выбросить вперед руку, щитом уводя в сторону вражеский клинок и отпрыгивая назад. Снова метнул щит, противник ловко уклонился, но на секунду потерял боярина из виду. Андрей воспользовался моментом, судорожно схватил рукой горсть песка из привязанного к бедру холщового мешочка и резко бросил песок в лицо противнику. Рванулся вперед, делая раненой ногой шаг вперед и нанося мощный удар правой ногой в пах противника. Воин, охнув от вспыхнувшей боли в паху, согнулся пополам. Ударом шестопера, вложив в него всю оставшуюся силу, снизу вверх по ненавистному лицу, Андрей опрокинул литвина навзничь. Раненая нога совершенно онемела и ничего не чувствовала.

Спасибо Луке, научил в свое время воинским хитростям, и Андрей теперь всегда носил с собою кожаный мешочек с песком, привязанный к левому бедру. На войне не до благородства. Прав и честен всегда тот, кто выжил в бою. Остальное – лирика. Андрей очень хотел выжить, и ему сейчас не до благородства.

Подобрав щит, князь осмотрелся. Урманский гигант Данил, вооруженный бердышом, прижал к стене амбара сразу двух парней в плохоньких кирасах и собирался отделить лишние части тела у врагов. Андрей не сомневался, что норвежец добьется своего, за Данилой тянулся кровавый след, и там, где он проходил, лежали изрубленные тела мертвых противников. Обидно только, что польский пан оказался на пути Данилы и когда-то отменный доспех пана сейчас годился только на переплавку. Норвежец в боевом азарте не думал, что доспех стоит денег, и немалых денег, взял и разделил поляка на две неравные части, причем с одного удара, и обратным движением топора укоротил на голову молодого панича, опрометчиво бросившегося на помощь родителю.

Данил в сердцах сплюнул, когда противники побросали оружие на землю и упали на колени в знак покорности. Не обращая внимания на пленников, урман подошел к стене амбара, развязал поясок льняных залитых кровью темно-синих штанов и стал справлять малую нужду, изредка портя воздух, ничуть не заботясь о рядом стоящих пленниках. Справив дело, повернувшись к ним лицом, неспешно завязал тесемку на портках, громко наорал на них, что совсем они его запарили, и отправил ожидавших своей участи парней за колодезной водой. Они мигом сбегали к колодцу и принесли урману полное ведро воды.

Андрей искоса наблюдал за идиллией, словно не пытались несколько минут назад они лишить жизни друг друга. Придется за отвагу дать Даниле деревеньку с землицей, а этих пленников пусть забирает себе в холопы. Зная характер урмана, можно предположить, что парням придется несладко, но владеть секирой они научатся не хуже своего нового хозяина.

– Данила! – окликнул Андрей воина. – Этих можешь себе оставить. Дарю. Еще дам тебе деревеньку на прокорм. Но эти двое через год должны владеть секирой не хуже тебя.

– Благодарствую, государь, – норвежец с достоинством поклонился своему князю.

Схватка практически закончилась. Лучники, как попали на стену, стрелами побили тех, кто пытался оказать сопротивление. Стрелы Гришани и Третьяка пробивали доспехи навылет. Хорошо хоть парни целили по рукам и ногам, кузнецам меньше работы. И пленники лишними не будут. Лука еще после первой схватки на просеке предложил пленных холопов взять в дружину. Мужикам без разницы, кому служить, поляку или резанскому князю. Православному князю все-таки предпочтительней. Андрей тогда взял в дружину четверых и обещал подумать о судьбе остальных, но команду по возможности не убивать и не калечить врагов дал. Только в кровавых схватках все об этом напрочь забыли, окромя молодых стрельцов, потому трупов было предостаточно.

Победа союзникам досталась дорогой ценой. Двор был завален телами поверженных защитников и нападавших, убитых и еще живых, стонущих от боли.

Идея с шестами, поначалу казавшаяся оправданной (сколько раз такое показывали в кино), на практике оказалась губительной. За стену тына на участке атаки разом перемахивали только восемь человек. Если воин прыгал на деревянные мостки, установленные вдоль бревенчатой стены, то он попадал под стрелы прятавшихся в доме лучников или же попадал под удар топора или сулицы. Если же промахивался и прыгал чуть дальше, то приземлялся на землю, где повсюду лежали деревянные решетки с торчавшими вверх острыми железными штырями. Большинство воев, перемахнувших стену, тут и лежали, где они нашли свою смерть, утыканные стрелами или железными болтами, с отрубленными конечностями, и лишь одного молодого воина накололи на рогатину.

Прямо под ногами Андрея лежала отрубленная голова воина в железной шапке с разрубленной бармицей. Глаза широко открыты, и казалось, что губы еще шевелятся, словно пытались напоследок что-то сказать. Андрей признал убитого: это была голова того самого боярского сына, который командовал вторым десятком москвичей. Чуть дальше в луже крови лежала чья-то отрубленная по локоть рука, все еще крепко сжимавшая саблю, рядом валялось отсеченное ухо и россыпь отрубленных пальцев. Отсеченные конечности – обычное дело, рассечь доспех можно топором или очень хорошей саблей. Потому основная масса ударов наносилась по рукам и ногам. Чаще всего отсекались именно пальцы или кисти рук.

Защитники усадьбы пощады не просили. Воины Андрея не щадили никого. Это в кино схватки на мечах выглядят красиво, а в жизни все не так, но к ужасам войны быстро привыкаешь, особенно если тебя угораздило попасть в Средневековье, где подобные картины – обыденность. Кто не может привыкнуть, уходит в монастырь или долго не живёт. Свободным, по крайней мере. Но и монахи, бывает, топорами машут не хуже заправских ратников, татары при случае грабят монастыри и церкви за милую душу. Не отстают от татар вятские ушкуйники. Грабят они церкви почем зря – не боятся ни бога, ни черта. Сколько раз уже иерархи церкви пеняли им на поведение не пристойное христианина. А им хоть бы что. В одно ухо влетело, в другое вылетело. Так что добро добром, но кулаки у монастырей пудовые, может братия постоять за себя, еще как может.