Нью-Йорк - читать онлайн книгу. Автор: Эдвард Резерфорд cтр.№ 185

– Они такие же приличные девушки, как вы, итальянки и католички?

– Да.

– А те, кто лишился места и вступил в профсоюз, – они в основном еврейки?

– Да.

– Спасибо, дорогая. Можете сесть. – Роуз повернулась к дамам. – По-моему, всем очевидно, что это честная женщина. И я уверена: на отдельных фабриках есть причины для недовольства, с которыми надо разобраться, но нам следует действовать осторожно. Почему еврейским девушкам хочется того, чего не желает Анна? Ради чего они бастуют – хотят улучшить условия труда или преследуют политические цели? Сколько среди этих русских социалистов? – Она торжествующе огляделась. – Мне кажется, что в этом вопрос.

Роуз насладилась наступившим молчанием. Главное, ей удалось немного вразумить аудиторию. Собравшиеся удивились бы еще сильнее, прочти они небольшую заметку с отчетом в том, как на ланче у старой миссис Мастер представители семьи Мастер, отлично знакомые с истинными условиями труда работников, не все из которых участвуют в забастовке, оспорили мотивы отдельных стоящих за нею агитаторов-социалистов. Старая Хетти переживет свой звездный час, благо ее ланч запомнится, но только не так, как она замышляла. А репутация семьи будет спасена. Этим же вечером историю напечатают в нескольких газетах.

Хетти сидела ошеломленная. Она не верила своим ушам. Жена ее внука явилась сорвать прием своим вероломным поступком. Ее реакция была быстрой и естественной. Роуз, бесспорно, знает, что трастовые фонды всяко вернутся к Уильяму, но если она воображает, что поживится в этом доме чем-то еще, то пусть оставит надежду.

Хетти огляделась, не спасет ли кто-нибудь положение. Ее взгляд наткнулся на Эдмунда Келлера. Стоит попробовать.

– Что скажете, мистер Келлер? Будете нашим рыцарем в блестящих доспехах?

Эдмунд Келлер помедлил. Он симпатизировал старой Хетти Мастер и был рад удружить. Но еще важнее была истина. А истина выглядела сложнее, чем преподносила Роуз.

Он достаточно хорошо знал город, чтобы понимать решимость русских иммигрантов, пострадавших от политического и религиозного преследования, бороться в новом дому со всем, что казалось им угнетением. С другой стороны, итальянцы бежали лишь от нищеты. Они пересылали в Италию деньги; многие даже не собирались оставаться в Америке – в порту порой бывало больше отбывающих итальянцев, чем новоприбывших. У них было меньше причин затевать беспорядки и участвовать в политическом процессе, а скверное обращение они, хотя и не были обязаны терпеть, сносили. И если существовала вещь, которую Эдмунд Келлер как ученый ненавидел всем сердцем, то это упрощение фактов вплоть до их искажения.

– У фабрики «Трайангл» стоят пикеты? – спросил он у Анны.

– Да, сэр.

– Там есть еврейские девушки?

– Да, сэр.

– А итальянские?

– Да, сэр.

– Сколько же их, итальянских, – может быть, четверть?

– Наверное, да.

– Почему вы не стоите в пикете?

Анна заколебалась. Она вспомнила, как женщина из профсоюза набросилась на нее за то, что она шла на работу, и гневно осведомилась, как может она предавать остальных девушек. Ей стало очень стыдно. Но вечером, когда Анна заговорила об этом с родителями, отец запретил ей возвращаться к этой теме.

– Мои родные этого не хотят, сэр.

По комнате пробежал шепоток. Келлер повернулся к Роуз Мастер.

– Мне кажется, нам следует быть аккуратнее, – сказал он. – Хозяева фабрики наверняка хотят, чтобы мы думали, будто эта стачка сугубо еврейская, возможно, социалистская. Но это может быть обман.

Он не стремился к грубости – только к точности и ясности.

Старая Хетти расцвела. Лицо Роуз превратилось в маску.

Но тут Эдмунд Келлер допустил большую ошибку.

Он был не глуп, но не от мира сего. Ученый, как ни крути. Он плохо понял то, что для знатных дам Нью-Йорка – или Лондона, или Парижа, если на то пошло, – политика была светской игрой, целью которой было показать, кто самый влиятельный. Он вообразил, будто все их действия диктовались поиском истины. Поэтому он не сообразил, что унижал Роуз своей прямотой.

– Конечно, – беспечно продолжил он, – нетрудно понять, почему родные этой девушки не хотят, чтобы она вступала в женский профсоюз. Но если судить по справедливости, то европейская история показывает, что, пока не вмешается правительство или профсоюз, рабочих почти всегда нещадно эксплуатируют.

Будь у дам исторический семинар, такой уравновешивающий довод мог стать темой для обсуждения. Но это был не семинар. И Эдмунд всего-навсего позволил Роуз дать сдачи.

– Европейская история? Не сомневаюсь, мистер Келлер, что вы ее знаток. А разве Европа не набита социалистами? Разве вы не знаете, что когда невинных итальянских девушек угрозами и обманом загоняют в профсоюзы, то это дело рук русских социалистов? Но, судя по тому, что я слышала, мистер Келлер, вам все известно про социалистов, потому что вы сами, мистер Келлер, как утверждает надежный источник, – социалист!

Келлер мало вникал в деятельность социалистов. Не имел он понятия и о том, что социалистом его выставил президент университета, которому не понравились его отчасти либеральные взгляды. Поэтому он в величайшем изумлении вытаращился на Роуз, а та, естественно, восприняла это как признание вины.

– Ага! – торжествующе сказала она.

– Так, – подала голос Хетти, которая видела, что события развиваются совсем не так, как задумано. – Не могу не признать, что все это очень интересно…

Даже Эдмунд Келлер понял сигнал, которым в этих кругах призывали немедленно прекратить дискуссию.

Анна вся извелась.

– Надеюсь, теперь-то она нас уведет, – шепнула она Сальваторе, когда трапеза завершилась.

Но Роуз Мастер была занята разговором, и они остались стоять особняком.

Не сморозила ли она какую-нибудь глупость об итальянках в пикете? Вдруг леди скажет мистеру Харрису и у нее будут неприятности?

Они простояли минуту или две, когда к ним подошла старая хозяйка дома. С ней была еще одна леди не в столь преклонных годах.

– Я миссис Мастер, – представилась старая леди. – Я просто хотела поблагодарить вас за то, что пришли. – Она была крайне любезна. – Это моя подруга мисс О’Доннелл.

Было видно, что ее спутница очень богата, но держалась она дружески и спросила, где они живут.

– Я жила неподалеку, на другой стороне Бауэри, – сказала она.

Анна недоверчиво на нее посмотрела. Не может быть, чтобы зажиточная дама селилась возле Нижнего Ист-Сайда, но Анна промолчала. Старая леди заметила выражение ее лица и улыбнулась:

– Я каждый день проходила мимо Файв-Пойнтс.

– Вы, значит, жили в таком же многоквартирном доме, как мы? – отважилась наконец Анна.