Песни/Танцы - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Ручий cтр.№ 96

Он убрал мобильный.

– Ну что, как? – спросили мы его.

– Несколько сотен задержанных в Питере вчера. Вообще по всей стране митингуют. Фальсификации просто фантастические. Центризбирком рапортует о ста сорока шести процентах за нынешнюю вертикаль…

– Сколько процентов?..

– Сто сорок шесть. Фантастика!

– Это какая-то ядерная смесь из Оруэлла и Хармса…

– Не говори…

В наш разговор вмешался майор:

– Эй, политиканы, поехали!

– Ага, сейчас…

Мы побросали окурки и загрузились в «Газель». Вместе с нами погрузились сопровождающие полицейские; последним залез майор, у которого были наши протоколы, «Газель» тронулась. Поплыли мимо грустные улочки центра с видавшими не одну революцию домами и покрытые снежной пылью скверы.

– Я, между прочим, вообще за коммунистов голосовал, – внезапно сообщил нам майор, когда мы притормозили перед светофором на очередном перекрестке.

Видимо, по задумке его слова должны были произвести на нас какое-то впечатление. Не произвели.

– И что?.. – я ответил за всех.

– Я же не бегу митинговать, – предсказуемо и с некоторой нездоровой гордостью сказал майор, будто тем, что он не вышел митинговать, он совершил какой-то духовный подвиг.

– Вот поэтому ничего и не меняется. Выходят другие, у которых недостаточно сил и средств, безоружные, на которых бросают ОМОН… А вы за прибавку к зарплате молчите и так и будете молчать, пока этой страны вообще не станет…

– Много вы знаете об этой стране…

Спорить было бесполезно. Майор представлял ту страшную темную силу, которая издревле дремала на этих северных территориях, подспудно всегда присутствуя на окровавленном острие истории; ту силу, из-за которой лучшие головы России расшибались в кровь о дубинки и приклады; силу, которая безудержно и жутко выплеснулась несколькими революциями и одной гражданской войной в начале прошлого века; силу, имя которой было «народ». Что я мог ему сказать, если он за копейки, которые ему подкинут циничные государственные воры и которые все равно неминуемо сожрет инфляция уже через пару месяцев, готов был пойти против своих соседей, да и себя самого, своих детей и их будущего?..

Хорошо, что в этот момент мы, наконец, рванули с перекрестка и один из сопровождавших нас с майором полицейских сказал:

– Подъезжаем, товарищ майор.

– Подъезжаем и хорошо. Пора уже избавляться от этих юных ленинцев, а то у меня от них голова скоро болеть начнет.

Чему там было болеть у майора под фуражкой – я представлять не стал, потому как это было уже за пределами моей фантазии. Мы свернули в переулок и, обогнув синий забор какой-то стройки, нырнули во двор. «Газель» притормозила возле крыльца старого здания, сложенного из красного кирпича.

– Приехали, выгружаемся, – скомандовал майор.

Мы покинули «Газель» вместе с сопровождавшими нас полицейскими. Майор опять был последним. Все сразу же достали сигареты, майор посмотрел на это неодобрительно, но смолчал.

На крыльцо из здания вышел пристав.

– На суд привезли? – спросил он майора.

– Да.

– Много их сегодня…

Прозвучало это как жалоба на нелегкую долю, я подумал, что как раз жаловаться приставу совершенно не на что: его вчера не хватал ОМОН за участие в гарантированном конституцией собрании, и ночевать в камере ему не пришлось…

– Все, курить бросаем, проходим в здание, – это майор подал голос.

Побросав окурки в стоявшую у крыльца урну, мы по одному прошли в здание суда. На входе стояла рамка металлоискателя, нам пришлось сдать мобильные телефоны и металлические вещи, у меня к ним относились только ключи, дежурному приставу. Небольшой моральной компенсацией за это лишение можно было считать то, что от сопровождавших нас полицейских, в том числе и майора, потребовали сдать оружие. На лице майора тотчас же отразилось какое-то безграничное возмущение этим фактом, которое, однако, он так и не смог выплеснуть подобающим образом, а смог только пробормотать что-то ругательное себе под нос.

Потом нас посадили в коридоре возле зала судебных заседаний. Наш старый знакомый – Седой – был тут же вместе с супругой. Выглядел он немного приободренным: видимо, ночь, проведенная дома, а не в камере, сделала свое благое дело. Мы поздоровались с ним, он как-то благодарно кивнул в ответ. Расселись, я оказался по соседству с Седым.

Потянулись минуты в ожидании казни. Почему-то я себе представлял все это именно как казнь.

Мимо прохаживались приставы, за дверью творилось что-то темное и непонятное. Из всех нас с процедурой был знаком только Глеб – из-за своей политической биографии, да, может, Вадим, мы же с Бырой и Седым были в суде первый раз. Интересно, чем это все для нас закончится?

От моих размышлений меня оторвал Седой, он склонился через поручень кресла, в котором сидел, и спросил меня:

– Слушай, а почему они вчера всех задерживали? Ведь люди имеют право собираться… – он достал откуда-то из кармана тоненькую брошюру с заголовком «Конституция Российской Федерации», открыл ее, принялся листать… я понял, что он хочет процитировать мне тридцать первую статью…

– …Мирно и без оружия, – я опередил его. – Да, есть такое.

– И почему тогда ОМОН хватает людей?..

Еще один вопрос, поставивший меня в тупик. Что-то много их в последние дни… И что я должен был ему ответить? Что конституция – это отписка для обывателей, сидящих дома и смотрящих телевизор, а не должностная инструкция для ОМОНа, или что президент —гарант этой самой конституции давно уже на нее плюнул и правит так, как ему в голову взбредет – от того и вчерашние волнения?..

И то и другое было верным, и то и другое могло моментально убить наивного Седого, который до вчерашнего дня не сталкивался с машиной государства, найдя себе тихую уютную нишу в социальном лабиринте и практически не покидая ее. Хватило мне вчерашнего приступа, пусть мужик живет. Я ответил:

– Если честно – я не знаю. Может, ошибка какая вышла. Может, еще что… – я развел руками. – В мире много несправедливости. Судья вам объяснит…

Как раз в этот момент отворилась дверь, из зала вышел пристав и пригласил Седого. Седой прошел в зал вместе с супругой, которая после вчерашнего, видимо, зареклась не оставлять его ни на секунду.

Дверь закрылась. Прошло минут пять, и Седой с супругой вновь появились в коридоре. Судя по виду Седого, он был удовлетворен результатом рассмотрения его дела. Ну и хорошо. Я был рад за него.

Следующим за ним пригласили меня, я прошел в зал судебных заседаний, и поэтому расспросить Седого в подробностях не получилось.

Оплывший боров-судья сидел за небольшой кафедрой и листал протоколы. Было видно, что ему скучно, и он попросту коротает здесь время, раз уж государство наделило его судейскими полномочиями. По указанию пристава я встал на специально отведенное место для подсудимых. Тот же пристав сунул мне какой-то бланк.