Книга о Человеке - читать онлайн книгу. Автор: Кодзиро Сэридзава cтр.№ 50

— Вы пишете, что в Истинном мире встретились с Кадзуо Накатани и Жаком, и, по всей видимости, оба имели тело, но разве после смерти человек сохраняет свою плоть?

— Встретившись с ними, я разговаривал совершенно естественно, так что даже такого вопроса не возникало, но после, задумавшись об этом, я удивился и спросил у Небесного сёгуна. Он сказал, что умершие при жизни получили свое тело от Бога-Родителя, и точно так же, умерев, получают его от Него… Вот только это не то же самое тело, а, так сказать, духовное тело.

— Духовное тело? Но вы не почувствовали, что оно в чем-то отличается от обычного тела?

— Да нет. Может быть, я туповат, но, встретившись с ними, я беседовал, совершенно не чувствуя, что они умершие.

— Судя по их словам, каждый говорит на своем родном языке, а собеседник слышит их на языке своей страны, так?.. Как это здорово! Не могли бы вы еще подробнее написать об Истинном мире?

— Последнее время все посещающие меня читатели просят меня об этом, но я не знаю, что и сказать… Истинный мир и Мир явлений суть единое целое, как две стороны одной медали, они влияют друг на друга… Поэтому в жизни самых обычных людей, если присмотреться, можно уловить то, что относится к Истинному миру… Кстати, я хотел тебя расспросить, вот только стесняюсь. Если ты мне расскажешь, я, в благодарность, расскажу тебе еще об Истинном мире. Идет?

— О чем вы хотите меня спросить? Я с радостью вам отвечу…

— Ты уже не раз мне рассказывала, как счастливо живешь в браке с Накамурой, но вот тайна этого счастливого брака… То есть я бы хотел от тебя услышать более конкретно… Например, ты рассказывала, что вы беседуете по-семейному час за завтраком и три часа за ужином, а в остальное время занимаетесь каждый сам по себе, как независимые друг от друга люди… Но удовлетворяет ли вас обоих то, что вы общаетесь только четыре часа в день? И потом, о чем вы разговариваете? Случалось ли мужу ругать тебя? И каким образом вы помогаете друг другу в занятиях?.. Расскажи обо всем, о чем хочешь.

Рассмеявшись, Хидэко стала рассказывать.

На протяжении семи лет брака темы их бесед, разумеется, менялись, но оба всегда вставали из-за стола удовлетворенные. Утром они главным образом говорили о том, что предстоит в этот день, за ужином — о том, что произошло за день… Обычно они избегают проявлений чувств в разговоре, потому никаких упреков, никакого недовольства или сердитого слова от мужа она ни разу не слышала. За ужином она часто советуется с мужем по вопросам французской литературы, и он исполняет роль заботливого учителя.

Что же касается их индивидуальных занятий, муж не оставляет усилий сделать из нее первоклассного специалиста по французской литературе. Благодаря ему она смогла недавно опубликовать в одном французском научном журнале, в котором у него есть связи, свое исследование «Стиль Анатоля Франса». Она не вмешивается в занятия мужа и только с участием наблюдает со стороны, но это ведь естественно… Муж мечтал стать композитором, но отказался от этой мысли, поняв, что у него нет к этому способностей, и все же недавно он сочинил музыку для скрипки, ее мать исполнила эту пьесу под его аккомпанемент, и он был искренне рад, что смог потрафить своему пристрастию. Муж долго не мог решить, какому роду творчества посвятить свою жизнь, но недавно определился и написал книгу, напоминающую «Опыты» Монтеня, уже идет речь об ее издании, а теперь он приступает к работе над романом…

Дойдя до этого места, Хидэко, точно опомнившись, воскликнула, обратив на меня смеющийся взор:

— Ой, разве ж в этом тайна счастливого брака?

— Неужто больше ничего? — рассмеялся я в свою очередь.

— Ну… Кажется, много чего, а как подумаешь, вроде бы и рассказать не о чем. Странно, да?

— Судя по тому, что ты только что рассказала, не в том ли потаенная причина вашего семейного счастья, что Накамура, в отличие от большинства японских мужей, не ругает тебя, признает в тебе независимую личность да еще и всячески помогает тебе в научной работе? И ты, со своей стороны, уважаешь Накамуру, ценишь его человеческие качества, а кроме того, как хорошая жена, умеешь, не лебезя, не вмешиваясь, смиренно служить ему… Может быть, в этом все дело?

— Вы думаете? Я сказала, что мы проводим за беседой четыре часа в день, но кроме того, когда мы оба дома, нам случается перекинуться словами о ребенке, о домашнем хозяйстве. Конечно, это что-то вроде делопроизводства и собственно к супружеской жизни имеет мало отношения, но… Да, забыла сказать, наше семейное счастье было бы невозможно без помощи нашей старой домработницы и моей матери…

— С ними вам, конечно, повезло, но собственно к счастью вашего брака они отношения не имеют. Для тебя счастье брака состоит в том, что твой муж Накамура, как ты и предполагала, и даже сверх того, замечательный человек, вот, собственно, и все. А для Накамуры — в том, что ты оказалась такой разумной, почитаешь мужа, как своего наставника, окружая его любовью и уважением. Разве не так?

— Нет. Вы уже говорите не о нас. Вы перешли на разговор об Истинном мире.

— Не ты ли сама только что рассказывала мне о Накамуре? Я-то с ним не знаком, знаю все лишь с твоих слов… Ты говоришь, что, несмотря на свою молодость, он смог стать первоклассным знатоком французской литературы, однако не захотел посвящать этой специальности всю свою жизнь и довольно легко отказался от нее. Но в таком случае какой смысл для него представляло изучение французской литературы?

— Напрямую я не спрашивала, но кажется, целью его тогдашней поездки во Францию было прикоснуться к чуждой культуре, усвоить ее. Ради этого он погрузился в музыку, живопись, театр — во всевозможные области культуры — и в каждой добился удовлетворявшего его результата… А все благодаря своим умственным способностям. Он приписывает это тому, что его с ранних лет заставляли играть на фортепьяно. Так или иначе, ум у него в самом деле неординарный. Изучение французской литературы, в отличие от меня, далось ему без особого труда. Наверно, поэтому он бросил это на полпути без какого-либо сожаления…

— Ты говоришь, сейчас он приступил к делу своей жизни, но что ему помешало читать при этом лекции по французской литературе в университете? Напротив, будь он профессором Токийского университета, его труду наверняка были бы обеспечены благосклонные отзывы. Такие соображения не приходили ему в голову?

— Кажется, нет.

— Может быть он просто разлюбил французскую литературу?

— Скорее, потерял к ней интерес.

— Потерял интерес? Гм… Может, все дело в проблеме веры?

— Изучая французскую литературу, он наверняка много размышлял о проблемах религии и Бога и о католичестве знает намного больше меня, но… Сам он неверующий. И при этом его повседневные поступки и образ мыслей более достойные, чем у верующего… Может быть, это прозвучит странно, но моя мама говорит, что он подобен Господу Богу.

— Ого! Господу Богу? В таком разе муж Фуми Суда, с которым я лично не знаком, но о котором много слышал и от тебя и от Фуми, и подавно Господь Бог.