Река Джима - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Фрэнсис Флинн cтр.№ 24

Пару человек замечают ее и зовут к себе. Дети радостно хлопают в ладоши. Семьи эмигрантов улыбаются. А те, кого ведут к фронтиру призраки прошлого, отрываются от раздумий и задаются вопросом, может ли она оказаться тем бальзамом, который так нужен их сердцам. Есть что-то в том, как она ведет себя, как держит футляр с арфой, обещая необычные мелодии. Трубадурам всегда рады. Враги отставят распри, уберут прижатые к горлу ножи и соберутся, словно братья, у их ног.

Рой мужчин, женщин и детей из спален четвертого класса «Шрини Сиддики» — сброд со всего Спирального Рукава: шарпи с обвисшими складками на лице, мертвецки бледные приземистые югуртане с широкими приплюснутыми носами, чернокожие блондины с Алабастера, младшие сыны верховнотарской знати, закутанные в бахромчатые одеяния и перебирающие молитвенные четки иеговяне, скучающие юноши, с презрением отринувшие манерность Старых Планет, ‘линиане, не пожелавшие сложить головы в Залах Покаяния. Они пришли с Аба-лона и Мегранома, с Рамажа и Валентности, с Малой Ганзы и Гладиолы, с Нового Эрена и Боярышниковой Розы. Их больше, чем коек в спальне, ведь за небольшую плату койки можно делить и спать поочередно. И все они направляются к Арфалуну, «Вратам в Лафронтеру».

Спальня сама поделилась на секции для одиноких мужчин, женщин и семей. Арфистка и человек со шрамами заняли койки в соответствующих секциях и встречаются за общим столиком. Арфистка открывает футляр, инструмент удобно ложится в ладони, и она настраивает его. Скоро, думает Донован, он потеряет ее в собирающейся толпе.

«Это способ скоротать время», — произносит Шелковистый Голос.

«Он зол не поэтому», — возражает другой.

Донован хмурится, ожидая, когда Фудир скажет свое неизменно ценное мнение, которое не стоит и полдуката. Но аферист молчит, чем еще сильнее раздражает Донована.

— Думаю, гянтрэй, — говорит арфистка, проводит ногтями по струнам и подтягивает некоторые. — Музыка должна отражать надежду в их сердцах.

— Это называется попустительством, — отвечает Донован. — Думаю, ты должна сыграть голтрэй. Антидот может требоваться им больше, чем яд.

Она смотрит на него, потом на пассажиров.

— Надежда — это яд?

— Все, кто умер от разочарования, вкусили сначала надежду.

— Отчаявшиеся не ведают разочарования. Здесь я тебе уступлю. Если только, несмотря ни на что, все не обернется к лучшему. Полагаю, это тоже будет своего рода разочарованием.

— Чего никогда не случается. Я о том, что все обернется к лучшему. Взгляни на них. Они думают, будто улицы Лафрон-теры вымощены платиной. Но все совсем не так. Они вымощены кровью и слезами.

— Правда? А я полагала, асфальтом или магпластиком.

— Насмешка не очень подходит твоему милому личику. Позднейшие поколения назовут их героями — но из четвертого класса они редко кажутся таковыми. Горящий мост пылает куда ярче на расстоянии, чем в глазах тех, кто его пересекает. Некоторые из твоих слушателей — бродяги. Их надежды тщетны. Каждый уверен, что его неудачи — следствие обстоятельств, а не сущности характера и что если он переберется на новое место, то сможет начать все сначала.

— Кое-кто так и поступает.

— Нет, нет, нет. Это огромное заблуждение, ты разве не понимаешь? Все уже началось. Это началось со шлепка повитухи, если не раньше. После этого уже нельзя начать сначала.

Пальцы Мéараны танцуют над струнами, срывая лепестки музыки.

— Что насчет той семьи? Молодой мужчина и женщина, трое детей. Они выглядят довольными и упитанными. Судя по одежде, с Мафеканая. Они не бродяги, которые бегут от неудач в старых мирах. Они — переселенцы, что стремятся обрести счастье в новых. Фронтир голоден, и они надеются достичь успеха в Лафронтере.

— Если фронтир голоден, — отвечает человек со шрамами, — он поглотит и их, и все их чаяния. Если они ищут там счастье, это означает лишь то, что они не нашли его на Ма-феканае, поэтому все равно потерпели неудачу, пусть несколько иного рода, чем бродяги. Если человек способный, он сможет сколотить состояние где угодно. Ему не нужно бросаться в опасности странного необжитого мира. Каждый третий переселенец сломается и вернется домой.

— Значит, двое из трех выстоят и обретут дом. Как насчет тех, кто просто желает идти за созвездиями? Для них даже Лафронтера может оказаться слишком прирученной, слишком оседлой. Они отправляются в Глушь — возможно, к самой Окраине.

— Тем они глупее. Что может предложить новое небо, чего не могло дать старое? Новые созвездия означают непознанных богов, что неизменно предполагает неопределенность. В Глуши существуют человеческие миры, где еще не открыли межзвездных перелетов, а кое-где едва научились строить шалаши и мастерить каменные ножи. Там человек может стать богом или святым. Либо еще хуже.

Пальцы Мéараны наигрывают залихватскую, воинственную мелодию.

— В конце концов, не важно, вело их прошлое или манило будущее. Бродяга, переселенец или просто искатель приключений… важно движение. Каким бы был Спиральный Рукав, если бы люди так и не покинули Терру?

Человек со шрамами хмыкает:

— Менее шумным, полагаю.

— Вот как, значит, ты расцениваешь наш поиск?

— Твой поиск. Нет. Я помню, что ты сказала Зорбе: «Когда есть только надежда, этого достаточно». Из всех добродетелей она — самая лживая.

Арфистка смеется, но в смехе чувствуется грусть.

— Я понимаю, что могу и не отыскать ее. Если с ней что-то случилось… я не могу… не должна… — Она прерывается, чтобы отдышаться. — Но я должна узнать, что случилось. Ты понимаешь? Мать исчезла в пустоте, и я не знаю, где и почему.

Человек со шрамами не отвечает.

Девушка уходит и играет веселые песни для всей палубы, несмотря на боль в сердце или, может, благодаря ей. Какой-то мужчина достает скрипку и, положив ее на сгиб локтя, начинает подыгрывать. Еще одна женщина находит тамбурин, другая — гитару. Музыка помогает им достичь взаимопонимания. Парни и девушки танцуют, то приближаясь, то отдаляясь, грохоча ботинками по полу в такт мелодии, и пол превращается в барабан.

Как, удивляется человек со шрамами, арфистка в такой печали может играть с таким задором? Желал бы и он так уметь.

Арфалун — мир, в который стекаются потоки людей со всего Спирального Рукава. Это старейшая из заселенных планет на границе Лаф-ронтеры, и среди переселенцев, бродяг, искателей приключений и младших сыновей, спускающихся или улетающих, затерялись местные, величающие себя потомками изначального населения. Временами этот народ отмечает странные праздники и проводит удивительные фестивали. Каждые триста сорок метрических дней, независимо от сезона, они украшают волосы трехлистным клевером и всем скопом идут на бесплодные равнины Джаза, где по одним им известным причинам пьют зеленое пиво и бросают камни в песчаниковый столп.