Филипп Бобков и пятое Управление КГБ. След в истории - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Макаревич cтр.№ 58

Но уже в последний год жизни Ленина у страны появилась военная угроза, а после его смерти особенно… Явно было видно, что готовится военный марш на Советское государство. Надо было решать вопрос: или мы будем защищаться, или мы будем терять свою самостоятельность. Или мы прекращаем развивать социалистическое государство и идем со своим сырьем на поклон к Западу, или мы всесторонне укрепляем и развиваем это государство… Так возник вопрос о возможности построения социализма в одной стране. Это в известной мере был отказ от того положения, которое существовало у Ленина, – положения о мировой революции… Именно здесь началась наша внутренняя политическая борьба: Сталина стали обвинять в том, что он, отказываясь от мировой революции, уходит от марксизма. А на революцию уже нельзя было рассчитывать, особенно после ноября 1923 года, когда был полный провал революции в Германии. Ясно было, что мировая революция не скоро состоится, и поэтому нам надо было либо жертвовать для нее Россией, либо закреплять то, чего мы добились в октябре 1917 года: строить социалистическое государство в одной стране.

Но строить его рыночным, государственно-капиталистическим путем было трудно, потому что мы были в полной изоляции. У нас не было ни экономической, ни финансовой – никакой и ниоткуда поддержки. Мы опирались только на то, что есть у нас. Отсюда пошла жестокая экономическая политика: мы провели тяжелейшую коллективизацию, индустриализацию… Нам нужно было выжать все внутренние средства, чтобы создать тяжелую промышленность. И мы фактически за восемь лет создали все то, что имели в 1940 году. И в войне мы победили именно потому, что создали государство: было чем побеждать. Конечно, на пути создания этого государства были жертвы, но кто его знает, как можно было действовать иначе и что бы в ином случае получилось. Ведь наш путь – это путь первопроходцев.

Вообще есть некоторые фразы, в связи с которыми надо возвращаться к точности формулировок. Мы сейчас, например, широко используем выражение «кадры решают все». А ведь Сталин говорил: «Кадры, овладевшие техникой, решают все». И в СССР по-настоящему заботились о подготовке этих кадров. За годы существования советской власти мы имели достаточно высокий процент людей с высшим образованием; страна училась – училась на протяжении всего времени… Хотя нам всегда было тяжело – и не только потому, что первопроходцам, каковыми мы были в полном смысле слова, легко не бывает. Мог быть и другой путь, но мы другого пути не нашли, выбрали этот.

Действительно, после победы в войне мы могли развиваться в условиях мира. После того как мы получили атомную бомбу, мир был виден на многие годы. Тут как раз можно было снять напряжение в экономике, определить новые ориентиры развития социалистического государства. Политэкономы пришли к выводу о необходимости учитывать действия объективных законов экономического развития при социализме, снять с экономики пресс государственного давления. Среди этих законов стоит выделить закон стоимости при социализме. Это рыночный закон? Безусловно. К сожалению, в последующие годы этот вывод развития не получил, потому что от этого закона мы, начиная уже с 1953 года, стали уходить все дальше.

Хрущев немало сделал для восстановления прав, реабилитации невинно репрессированных, но в экономическом плане много было таких решений, которые уводили нас от того, чтобы развивать экономику в строгом соответствии с объективными экономическими законами. Например, были ликвидированы частная собственность, промысловая кооперация, приусадебные участки. И это привело к тому, что вся масса населения стала жить на иждивении государства… Нужно было поднять урожаи зерновых – и началось освоение казахстанской целины. В результате мы перестали развивать сельскохозяйственное производство в центральной России, все профессионалы, занимающиеся производством зерна, уехали работать в Казахстан, на целинные земли.

При Хрущеве, по существу, шло ослабление власти Советов. Сталин советскую власть не ликвидировал. А вот после его смерти советскую власть постепенно заменили партийной, потом – президентской. Известно, что в соответствии с решениями ХХVII съезда партии в ЦК были ликвидированы функциональные отделы. Они возродились только в военное время, потому что аппарат ЦК стал аппаратом ГКО – Государственного комитета обороны. Но когда кончилась война, примерно через год вновь началась ликвидация функциональных отделов. Партия превращалась в политический орган – управление агитацией и пропагандой, партийной организационной работой, иностранными делами. А вся власть уходила в Советы.

После смерти Сталина сразу же были воссозданы функциональные отделы в ЦК партии, и партия стала властной структурой. Причем власть ее ЦК отличалась тем, что была безответственной. Без этой власти ничего нельзя было решить, но когда решали ошибочно, то отвечал Совет, а не партийная власть. Так произошла подмена советской власти партийной.

Кроме ликвидации советской власти, шла и ликвидация самой партии – фактическое раздвоение партии на сельскую и рабочую. Это была уже несколько другая партия… Мы говорили: партия рабочего класса. Между тем за прошедшее время у нас в самом рабочем классе произошли большие изменения. Инженер нередко работал как квалифицированный рабочий, получал зарплату как инженер, но в партию его не принимали, потому что он номинально не рабочий… То есть человеку, который создавал какие-то сложнейшие машины, в партию вступить было труднее, чем слесарю-сантехнику. Разве такая ситуация была на пользу партии? Почему у нас младшие научные сотрудники в большинстве своем оказались в некоторой оппозиции? Потому что имели определенные ограничения не только в заработной плате, но и вообще.

Мы стали работать на частностях, ушли от теории марксизма, так что основной путь развития нашего государства потерял свою методологическую основу.

Неудобная проблема – деградация партии. Вскоре после смерти Сталина стала возрождаться система подарков, появилось преимущество в обеспечении… Потом появилась небрежность в отношении к трудящимся, к их заявлениям – все это неизбежно отдаляло руководство от народа… В последние годы секретари обкомов, ответственные работники в основном отдыхали за границей, правда, по приглашению компартий некоторых стран. Стал появляться новый образ жизни, шло расслоение общества… Хотя и Хрущев в свое время пытался что-то выправить, и Брежнев в первые свои годы был очень активен. Ему было трудно, многие ситуации надо было исправлять, а как только он начинал это делать, все кричали, что это возврат к сталинизму. И он прислушивался к этой критике.

Когда же Брежнев фактически вышел из строя, то его окружение, боясь его ухода и цепляясь за власть, повело страну к развалу, отойдя от многих принципов социализма.

Ю. В. Андропов, ставший главой государства после Брежнева, был не только убежденным коммунистом, но и очень трезвым реалистом, прагматиком. Говорят, что он – автор перестройки. Это ерунда! Когда Юрий Владимирович стал Генеральным секретарем, то в своей первой и, к сожалению, единственной работе он сразу вернулся к Марксу. Сразу! Он сказал, что надо посмотреть на то, в каком обществе мы живем, и по Марксу определить, что нам теперь следует делать.

Он мне говорил, что мы должны разобраться в том, какой у нас социализм. Что у нас в социализме можно и нужно корректировать, поправлять, модернизировать, развивать, от чего избавляться. Но ведь другого социализма в мире нет, и никто не знает, каким он должен быть в идеале… А потому надо разобраться в том, что у нас есть, и идти дальше. Именно так поступает первопроходец. Перестраивать социализм Андропов не собирался.