Мистика московских кладбищ - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Рябинин cтр.№ 43

Понятно, летчиков по сравнению с космонавтами бессчетно много, и отношение к их могилам не столь трепетное, почему некоторые летчики, в том числе и настоящие исторические фигуры, вроде Мухина, увы, не имеют ни могилы, ни надгробия. Но всем им могло бы стать общим памятником само Ходынское поле — первый московский аэродром. Могло бы стать, но, кажется, уже не станет. Если верить сообщениям СМИ, Ходынское поле доживает свой век, — скоро оно будет застроено.

Не так давно кому-то пришло в голову построить дом или даже несколько домов в Нескучном саду. Тогда поднялась настоящая буря негодования, и Нескучный сад отстояли. Но ведь и Ходынка — это не просто плешь среди каменных московских трущоб. Это такая же достодивность, как Нескучный и подобные незастроенные пространства города. Приравнивать Ходынку к другому известному пустырю — к бывшим полям фильтрации в Люблине и проектировать здесь новый микрорайон могут только люди, агрессивно не любящие Москву.

С Ходынским полем связано многое в истории Москвы и всей России. При всяком упоминании о Ходынском поле обычно приходит на память катастрофа, случившаяся здесь в 1896 году. И почему-то гораздо реже вспоминают, что Ходынка — колыбель русской авиации. Говоря о нем, ни в коем случае не удастся избежать частых повторений слов «первый», «впервые».

В 1910-м здесь был построен первый аэродром, и отсюда авиатор Михаил Ефимов впервые поднялся в воздух и совершил полет над Москвой. А уже затем Ходынка надолго превратилась в центр отечественного воздухоплаванья. В довоенный период практически все достижения нашей авиации были связаны с Ходынским полем. Отсюда взлетали Валерий Чкалов, Михаил Громов, Валентина Гризодубова. Здесь испытывались самолеты Туполева и других известных конструкторов. Но, пожалуй, самое замечательное событие произошло здесь 9 мая 1945 года. В этот день на Ходынском поле приземлился самолет летчика А. И. Семенкова, доставившего в Москву акт о капитуляции Германии. Само собою, в годы войны Ходынка была в боевом строю: после докладов у главковерха отсюда улетали к своим войскам все крупнейшие полководцы Великой Отечественной, в том числе и Жуков.

Всего этого, кажется, достаточно, чтобы сохранить Ходынку. Как Прохоровское поле — памятник нашим танкистам, так и Ходынка — это памятник русской и советской авиации, памятник всем летчикам — известным и неизвестным, знаменитым и забытым. И застроить его домами — значит этот памятник уничтожить.

Говорят, бельгийцы очень сокрушаются оттого, что не сохранили поле у Ватерлоо. Тоже застроили его в свое время, а теперь жалеют. И очень нам завидуют, что в России так бережно сохраняется Бородинское поле. А ведь и на Бородинское несколько лет тому назад какие-то дачники в законе повели наступление — хотели построить особняки на флешах. К счастью, не удалось им этого. Неприятель был отбит по всем направлениям. Как в 1812-м.

Вот так и нам не пришлось бы потом, как бельгийцам, убиваться о бездумно потерянном Ходынском поле-мемориале. А ведь как хорошо было бы, по подобию Бородинского, сделать его полем памятников разным летчикам, самолетам или значительным событиям в истории русской авиации — Ефимову, Мухину, Чкалову, Талалихину, Семенкову, Гудкову, «Максиму Горькому», «Илу», «Ту», «Яку», «МиГу», «Камову», другим.

Но, увы, так уже никогда не будет: в середине 2000-х Ходынку все-таки застроили.

Неподалеку от Лазаревского кладбища, на улице Новой Божедомке (теперь — Достоевского) в Мариинской больнице служил в должности штаб-лекаря, то есть старшего лекаря, М. А. Достоевский — отец Федора Михайловича. Там же при больнице, во флигеле, жила вся их семья, и там же в 1821 году родился сам будущий великий писатель. И когда в 1837 году умерла мать Ф. М. Достоевского — Мария Федоровна, — похоронили ее на Лазаревском кладбище в родовом участке купцов Куманиных. Так, по всей видимости, распорядилась ее старшая сестра — Анна Федоровна Куманина. Могила М. Ф. Достоевской находилась саженях в пятнадцати от юго-восточного угла храма. Впоследствии, бывая в Москве и навещая могилу своей любезной родительницы, Федор Михайлович заходил и в Свято-Духовской храм, и, как рассказывают нынешние причетники, делал пожертвования на нужды храма. Какой прилив дополнительного молитвенного усердия это должно вызывать у современных прихожан — «лазаревцев», — в их храме бывал и молился сам Достоевский! Хорошо бы еще у жертвователей на храм это вызвало прилив усердия! Теперь, через шестьдесят пять лет после ликвидации кладбища, можно лишь приблизительно указать место захоронения М. Ф. Достоевской. Чудом уцелело надгробие с ее могилы. Оно сейчас хранится в музее Ф. М. Достоевского при Мариинской больнице. Но, что еще более удивительно, — уцелели и самые останки М. Ф. Достоевской. В 1930-е годы они были эксгумированы известным антропологом и скульптором М. М. Герасимовым. И по вполне сохранившемуся черепу матери Достоевского он сделал ее скульптурный портрет. А череп впоследствии был передан в музей антропологии Московского университета.

Поистине, такое впечатление, что и останки М. Ф. Достоевской, и надгробие с ее разоренной могилы сохранились чудесным образом: кажется, будто самой судьбе угодно, чтобы и то, и другое было объединено на прежнем месте. Если бы какие-нибудь заинтересованные лица взялись добиваться восстановления этой могилы, она, безусловно, стала бы одной из самых почитаемых «литературных» могил в Москве. Кстати, рядом с сестрой позже была похоронена и тетушка писателя — Анна Федоровна Куманина, многие характерные черты которой послужили Ф. М. Достоевскому для создания образа «бабушки» в повести «Игрок», — одного из самых колоритных образов в русской литературе.

Могилы матери и тетки Достоевского были не единственными на Лазаревском кладбище захоронениями родственников великих писателей. В 1890 году здесь также была похоронена жена В. Г. Белинского — М. В. Белинская.

Вообще, восстановить бывшую могилу или сделать новое захоронение в том месте, где уже давно не хоронят, задача довольно непростая. Для этого требуется решение высшей городской власти. Может быть, и самого московского головы. Но в данном случае проблема несколько упрощается: на Лазаревском кладбище недавно был создан прецедент, — там восстановлено одно старое захоронение. Почему это кладбище уже и несправедливо называть бывшим. Прямо за апсидой церкви там стоит одинокий деревянный крест. Это могила основателя медицинского факультета Московского университета (нынешнего 1-го медицинского института) профессора Семена Герасимовича Зыбелина (1735–1802). В 1-м медицинском вообще очень бережно относятся к своей истории. На Большой Пироговской недавно открылся музей института. А теперь вот восстановлена и могила его основателя.

После закрытия кладбища на его месте был устроен детский парк, причем большинство захоронений так и осталось в земле. На другие кладбища перенесены были очень немногие. И до сих пор, стоит где-то в парке копнуть поглубже, попадаются кости. А копали там в советское время довольно много, — строили всякие павильоны, аттракционы, сцены и прочее. Одновременно с кладбищем была закрыта Свято-Духовская церковь. Вначале ее собирались перестроить в крематорий, но потом отказались от этой идеи и отдали церковь какому-то предприятию под общежитие для рабочих. В последние годы, перед тем, как возвратить ее верующим, в церкви находились мастерские театра оперетты. Сейчас церковь Сошествия Святого Духа восстановлена. В 1999 году в память обо всех погребенных на Лазаревском кладбище там была построена и освящена Владимирская часовня.