Твердь небесная - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Рябинин cтр.№ 162

Лиза была потрясена. Ничего подобного она никогда не слышала. Революция Саломеева, как теперь ей представлялось, до смешного напоминала ее собственное непослушание родителям. То ли дело революция Гецевича! Какой уж тут смех. Но на удивление ей совсем не было страшно. Лиза вдруг поняла, что с Гецевичем ей вообще нечего бояться.

Она положила ладошку ему на руку. От неожиданности Гецевич вздрогнул.

– Герман, – впервые обращаясь к Гецевичу по настоящему его имени, решительно сказала Лиза, – я хочу, чтобы вы знали: то, что я говорила о вас у этого Паламеда, – все правда!

«Сейчас он высвободит руку, – думала Лиза. – Но мне нисколько не стыдно. Я не лукавлю. За что же мне должно быть стыдно?»

Но Гецевич не высвободил руки. Больше того, он свободною рукой накрыл девичью ладошку, крепко ее сжал и потянул к себе. Лиза шумно вздохнула и уткнулась лицом ему в шею, будто спряталась за его густою бородой. Гецевич губами нашел ее губы. И, не глядя, нащупал замок на двери и защелкнул его.

На следующее утро, когда они вместе появились в вагоне-ресторане, всякому сколько-нибудь внимательному наблюдателю непременно должно было бы броситься в глаза, что эта парочка из первого класса вступила в какой-то новый этап отношений: супруги стали обмениваться взглядами, красноречиво говорящими о некой существующей между ними и известной только им двоим тайне.

Но вряд ли кто-нибудь обратил на это внимание. Разве Паламед Ферапонтович. Он, едва увидев своих знакомцев и заметив перемену в их поведении, поскорее опустил голову чтобы скрыть безудержную лукавую улыбочку все понимающего хитреца. Только справившись с чувствами, он снова нашел взглядом Гецевича с Лизой и, на этот раз с обычною своею приветливою улыбкой, помахал им рукой из дальнего угла ресторана.

В оставшиеся дни их путешествия Паламед Ферапонтович не был столь навязчив со своею дружбой. К тому же новобрачные, как им и полагается, теперь почти не показывались из своего купе. Разумеется, он раскланивался со знакомцами, говорил им при мимолетных встречах, как обычно, что-то шуточное и лестное, но о том, чтобы снова пригласить к себе в купе или еще как-то продолжить с ними сближаться, он, казалось, и сам больше не помышлял.

Даже уже на иркутском вокзале, расставаясь с добрыми попутчиками – симпатичною четой, – Паламед Ферапонтович не предложил главе семьи и своей визитной карточки, что делается по обыкновению во всяком случае. Он только сердечно с ними распрощался, высказав дежурные пожелания, вроде всяческого благополучия, и тому подобное.

Когда Гецевич и Лиза отошли от него на несколько шагов, Паламед Ферапонтович кивком указал на них какому-то бравому усачу, прохаживающемуся по перрону, который немедленно последовал за московскими гостями.

Иркутск встретил гостей из России, как и полагается Сибири, не по-ноябрьски крепким морозцем, тысячью белых дымов и военною суетой: на улицах сплошь черные меховые шапки, чем ближе к вокзалу, тем гуще, а на самом вокзале так просто столпотворение – казаки, пехотинцы, командами, поодиночке.

Гецевич с Лизой устроились в гостинице, в целях конспирации, подальше от железной дороги. В первый день они очень разумно решили не искать связи с местным стачечным комитетом, а просто выйти прогуляться по городу, оглядеться, оценить обстановку. Они побывали на замерзшей Ангаре, дошли до Вознесенского монастыря, заглянули, как приличествует учителям, в музей. Лиза заметила, что за всем этим беспокойным многолюдьем чувствуется какое-то стороннее присутствие. За время недолгой прогулки ей не однажды случилось столкнуться с чьим-то внимательным, колючим ВЗГЛЯДОМ: то дворник посмотрит сурово, то извозчик покосится, то еще какой-нибудь тип сверкнет глазами из щели между нахлобученной ниже бровей шапкой и поднятым воротником. Лиза обратила на это внимание Гецевича. Но тот отвечал, что это не имеет для них ровно никакого значения: если здесь много шпионов, значит, где-то их меньше, а следовательно, там честным людям легче бороться за народное счастье; пусть даже нам не удастся совершить того, зачем мы сюда приехали, учил Гецевич, но наша заслуга будет хотя бы в том, что мы привлечем к себе значительное внимание полиции и ее агентуры и таким образом облегчим участь каких-нибудь наших товарищей, которым в другом месте будет сподручнее исполнить подобную же или другую акцию возмездия против преступной тирании…

На следующий же день, пораньше утром, Лиза отправилась в депо. По пути она зашла в модный магазин и купила там картонку. Она действовала в точности по указаниям Саломеева. А тот в свое время настрого наказывал ей в само депо даже не пытаться войти, – скорее всего, в военное время оно усиленно охраняется, и всякий старающийся для чего-то туда проникнуть, в лучшем случае, окажется под пристальным наблюдением жандармерии, – а попросить на улице любого рабочего вызвать к ней Кузьму Братчикова – это и будет товарищ Трофим. При этом Лизе нужно было держать в руке картонку, можно даже пустую.

Неподалеку от депо находилась булочная. Лиза заметила, как туда прошмыгнул молодой парень в грязном фартуке и в старом промасленном треухе – очевидно, деповский рабочий. Дождавшись его у дверей, Лиза попросила передать мастеру Братчикову выйти к визитерше. Парень пробурчал что-то, по всей видимости, обнадеживающее – он на ходу жевал сайку, – и убежал в депо.

Минут через двадцать из депо вышел пожилой человек с красивыми седыми усами, бывший, верно, каким-то невеликим начальствующим, судя по его строгому взгляду поверх очков и вообще по довольно опрятной внешности. Он зорко оглядел все кругом и направился к булочной. Лизу с ее картонкой он приметил сразу. Но когда они поравнялись и Лиза подалась к нему навстречу, готовая что-то сказать, усач отвернулся и как ни в чем не бывало прошел мимо. И лишь когда, спустя недолгое время, он выходил из булочной, то, не глядя на девушку, пробормотал себе под нос: «Сегодня, в шесть, в трактире Побережникова».

Гецевич, слушая рассказ Лизы об ее похождениях, особенно о поведении товарища Трофима – Кузьмы Братчикова, только усмехался на всю эту провинциальную конспирацию. «Они боятся собственной тени, – говорил он. – Подпольные революционеры! Это все равно как путешествовать, не вставая с дивана – глазами по географической карте!»

В единственный в Иркутске ювелирный магазин на главной улице вошел странный тип: в монгольской меховой шапке, в черной шинели, видно, с чужого и куда более могучего плеча, с короткой, торчащей клочьями в разные стороны бородой и с беспокойным, мечущимся взглядом. Он вошел, едва хозяин открыл дверь, – наверное, караулил где-нибудь поблизости, чтобы оказаться в магазине без посторонних.

Хозяин насторожился при виде такого посетителя и на всякий случай полез рукой под прилавок, верно, ища оружие.

– Вы ювелир? – спросил его незнакомец.

– А в чем, собственно, дело?

Ничего не ответив, странный посетитель протянул к ювелиру ладонь, на которой поблескивал гранями прозрачный камушек величиной с небольшой орех.

Ювелир сколько-то времени завороженно смотрел на диковину, но наконец совладал с чувствами и протянул к камушку тонкие прямые пальцы.