Бесы пустыни - читать онлайн книгу. Автор: Ибрагим Аль-Куни cтр.№ 84

— Я хотел тебе сказать, что она действительно одна из этих магов, потому что в душе своей она не верит ни в какого бога, кроме золота. Принцесса вылила на нее целый дождь шайтанского металла, и та предпочла молчание и скрыла от тебя истину о ветре, несмотря на то, что она тебя также не обманула, когда потребовала человеческую голову в качестве условия сковать южный. Конечно, она знает, что условие невыполнимо.

Вождь застыл на месте перед гостем. Угли спрятали огонь, оставалось лишь робкое подмигивание света под седым пеплом. На востоке излила душу огромная луна, бледным своим светом высвечивающая зубцы гор. Зеленый чай закипел, обоняние собеседников уловило его приятный аромат, о котором пастухи и путешественники рассказывали легенды.

— Признаюсь, — заговорил шейх, — я слышал слухи, обвинявшие ее в грязных сделках с проклятым металлом на рынках Вау, но все же не годится главе племени строить свой суд на сплетнях и болтовне.

Он принялся помешивать чай, потом перестал неожиданно и заметил:

— Из этого всего я понимаю… О господи! Ты же не искал сокровищ когда-нибудь в жизни? Бьюсь об заклад!

Идкиран рассмеялся.

— Ты в закладе не нуждаешься! — сказал он весело.

— Ты, что — ясновидец?

Их взгляды встретились, и в свете луны шейх прочел ответ чужеземца. Адда забормотал.

— Я с самого первого дня сомневался в этом. Аллах свидетель…

— Предки мои отправились далеко на юг, когда Аль-Моравиды захватили Томбукту. Мы жили в джунглях, и прадеды оставили нам в наследство завет, который со временем превратился в заклинание. Они сказали нам, что праматерь-земля есть удел человека, потому что из почвы ее создал его Аллах, замесил и вдохнул в него дух свой, как о том и в вашей, новой вере говорится.

— Ты что — маг? — бросил ему вождь.

Идкиран молчал долго. Смотрел пристально в спящий под сединой пепла уголек, наклонив вниз голову, чертил на земле указательным пальцем знаки тифинаг. Потом поднял голову и посмотрел в упор в глаза шейху:

— Мы, что, не договорились, кто такой — маг, а кто — правоверный?

Вождь не возражал. Он не хотел задеть эту сокровенную печаль, которую он видел в глазах собеседника, которую он знал по собственному опыту многолетнего изгнания в Красной Хамаде.

Идкиран вернулся к первоистоку, которому люди со всеобщего согласия дали имя «родина».

— Говорили, что ты прожил нечто подобное такой судьбе в течение нескольких лет, однако, ты не получил ее в наследство от предков. Тоска особенно жестока, когда ты знаешь с детства, что ты — оторванная ветвь какого-то далекого, неизвестного корня, а когда-то был с ним единым целым. Ты растешь — и с тобой растет тоска, пока не превратится в молитву и поклонение. Я всегда представлял Томбукту, который я лицезрел лишь в легендах, той столицей, что была мне прабабкой, и плакал. Я плакал, чувствуя, что я — сирота. Сахарская былинка, над которой небо поскупилось пролить дождь, и она завяла, умерла, и ее останки развеял ветер. В этом — причина того, что чужестранцы живут и умирают детьми. Потому что аллах не засчитывает им тот возраст, что они губят в изгнании. И вот, пожалуйста, — Вау, на поиски которого мы тратим жизни без остатка, разве он на самом деле не есть та первоначальная родина, неведомая нам?

Вождь пододвинул гостю чайный стаканчик первой перемены. Идкиран отставил стакан в сторону от ковра, на песок, и продолжал:

— Золото по-прежнему разбегается все дальше от золотого города — все эти годы. И мудрецы следуют друг за другом, подчиняясь власти султана, так что явился Ураг с душой мага, в глазах которого не гаснет отблеск золотой пыли. Он купил Томбукту, выменял на золото, и я смог вступить в обетованный оазис в сопровождении вождя бамбара.

Он наклонился всем телом к шейху и в возбуждении произнес:

— От тебя ведь не скрылось, что золотой песок был тем нашим средством, каким он, собственно, и остается сегодня, и с помощью его Анай покорил вашу землю и заставил тебя сдать колодец без сопротивления.

Шейх не ответил на эту провокацию. Он склонился над песком и чертил на нем пальцем свои узоры.

— Ты бывал в Томбукту? — внезапно спросил Идкиран.

— Трижды.

— Ты посетил Аманай?

— В эпоху султанов он все так же был обложен стеной из камней.

— Да. Заключенный находился в изоляции. И когда султан Ураг был вынужден потребовать от вождя джунглей еще большей дани золотым песком, чтобы оживить рынки Томбукту, вождь использовал возможность и потребовал освободить языческого бога. Однако старый бог не хотел довольствоваться одной свободой, но потребовал от нас жертвоприношения. Он отвернул свой лик к пропасти в возмущении и наслал на нас самое жестокое наказание в Сахаре: гиблый ветер!

Издали над стенами Вау зазвучала мелодия песни — она сопровождалась барабанным боем. Мимо шатра вождя проследовало несколько человек, направлявшихся в город. Гость некоторое время прислушивался к их разговорам, потом вернулся к теме Томбукту:

— Посвященные посовещались, и вождь повелел нам бросить жребий. Выбор богов пал на дочь султана.

Шейх бросил чертить на песке, прошептал:

— Тенери?

— Да. Принцессу Тенери.

Он опять замолчал. Повернул взгляд к зубчатой горной гряде, посмотрел на лунный диск.

— Однако Ураг обманул нас, устроив несчастье с Анаем, — продолжал гость с разочарованием в голосе, — и позволил девушке бежать в Азгер.

Барабанный бой в Вау нарастал, становился ритмичнее, отчетливо выделялись голоса женщин, напевавших «гелли-гелли».

Идкиран вернулся к своей истории:

— Аманай отомстил нам, и вся Сахара наполнилась дыханием южного ветра. Конечно, нашим благоразумным мужам не составило труда прочесть в этом ветре предзнаменование, предрекавшее погребение Томбукту под слоем песка, угрозу золотому городу и крах всякой торговли в нем. Совет старейшин опять посовещался и присудил нам вновь бросить жребий, однако теперь выбор богов пал на презренного раба божьего, который сидит перед тобой, чтобы взял дело на себя.

Он сделал глоток из остывшего стаканчика — на чае совсем не осталось пены. При свете луны вождь заметил, что верхняя губа гостя изъедена оспой. Тот еще раз отпил чаю и издал раздраженное восклицание, прежде чем продолжать:

— Случилось со мной то, что случилось с влюбленным в каменную невесту в долине Коко. Знаешь эту историю?

Шейх отрицательно покачал чалмой, и собеседник приступил к своему рассказу:

— Ни в текстах Анги, ни в народных преданиях, что передаются из поколения в поколение, не говорится о катастрофе, что случилась в Нижней Сахаре за всю ее известную историю, как та напасть, что произошла в то лето, когда пересохло вади Вечное русло. И что еще удвоило это небесное наказание, так это то, что народ глупый, который никогда засухи не знал, который ни разу не попробовал вкуса той жизни в Верхней Сахаре, что вся исчерчена тощими руслами, пересохшими, может, пять, а может, пятьдесят лет тому назад, все эти лентяи, которых избаловали щедрые воды реки, струившейся не переставая у них под ногами по воле богов со всей возможной щедростью и великодушием, — во всем этом народе вечная река воспитала чувство беспечности. И вот, вождь ты наш знаменитый, все эти люди не могли представить себе своими тупыми умишками, что вода-то может иссякнуть, а река может остановиться, остановить свои бег или уйти под землю, чтобы заполнить потаенные нижние недра, вместо того, чтобы вечно бежать у них перед глазами, неизвестно откуда и неизвестно куда, спокойно орошая поля ленивого народа, испорченного благополучием и изнежившегося, чьи мозги перестанут соображать. Река решила изменить свой путь и повернуть к истокам. Вернуться в первоначальное свое Небытие в затерянном Вау. Она исчезла, чтобы люди знали, что течение не вечно и что те глубокие следы, которые прорезают пространство всей Великой Сахары, суть следы рек, про которые древние предки думали так же — будто они вечны, а они, однако, вдруг замерли и исчезли. Стада скота пали, а все посевы и растения высохли. Люди умерли от жажды. Голод скосил и тех лисиц, которые хитроумно пытались уйти от судьбы и скрыться во тьме пещер, выпивая глоток за глотком воду мелких водоемов, укрывшихся среди скал и камней на всем протяжении длинного русла. Всякий раз, как озерцо высыхало, они искали себе другое, а не найдя ничего, рыли землю, наполняя свои глотки жидкой грязью, а когда попадалась каменистая почва, они были вынуждены ограничиваться тем, чтобы пить собственную мочу. Поняли боги, что тупость, поразившая их умы, лишила их возможности помыслить о едином творце, но позволяла им применять уловки в попытке обмануть судьбу, и тогда Создатель подверг их испытанию голодом. Мудрецы прочли этот знак, разумные люди поняли указание. Уединились они на высоких плато от прочих и принялись молиться. Стали на колени, молились, бодрствовали ночью и обнаружили, что и у звезд есть свой язык, а у ветра — послание, у месяца есть дух, а у земли — душа, и все они — едины в прославлении Творца-Создателя, которым они пренебрегали и сбились с праведного пути, предались жизни роскошной и беспечной. Эти избранники продолжали жить по указаниям природы и держать совет с духами, пока не пришло к пророку сознание того, что может умилостивить сердце величайшего творца и очистить души изнеженного народа от заблуждения сытостью. Пророк поднялся в горы, уединился, постился, совершал молитву и поклонение и принялся высекать из камня свою жертву. Он создал из бессловесного камня творение, красивее которого не видала еще Сахара. Он нарисовал красавицу, краше которой не видали ни земля, ни небо. В Аире по сей день рассказывают о ее красоте легенды. Говорят для сравнения: «Посмотри, что может быть прекраснее ее! Она подобна каменной избраннице пророка!» Когда прорицатель закончил со своей работой, он стал ждать предзнаменования от своих лучших друзей: звезд и лун, ветров и солнц. Настал момент, и он спустился со своей красавицей в иссохшее, истрескавшееся русло, полное тел безбожников и нечестивцев. Он копал изжаждавшуюся землю, принес жертвы и сел на берегу в ожидании оплодотворения. Чудо не заставило себя долго ждать. Тучи не собрались там, и не выпало ни капли дождя. Лощина заполнилась безумным селем, вырвавшимся из ниоткуда и поднявшимся до краев русла. Он стремительно бежал из неведомого источника, как это обычно случалось в прошлом. Поскольку ни один из глупых беспечных людей, головы которых пресыщенность поразила этим недугом, никогда не задавался подобным вопросом: откуда взялась река и куда она бежит. Все привыкли получать воду даром и с удовольствием наслаждались всеми благами, которые она предоставляла, так зачем им было спрашивать себя о ее происхождении? Некоторые кочевники, ум которых обострили скитания, говорят, что вечный поток стремится из Вау, пересекает Сахару и возвращается к изначальной реке в скрытом оазисе. Но никто из оседлых на берегах русла жителей им не верит, полагая, что эти вечные путешественники пытаются сеять тревогу среди населения, чтобы придать реке облик некоей изначальной божественной святости. Ты знаешь, наш дорогой шейх, что никто на нашем голом континенте не может прославлять эту удивительную жидкость так, как это делает кочевник, лик которого опалил огонь Верхней Сахары и душу которого закалил южный ветер. Ты не удивишься, если я сообщу тебе, что пророк наш происходит из этого несчастного рода-племени. И вместо того, чтобы пасть на землю и восславить небеса за то, что они приняли принесенную жертву, каменотес заплакал и запричитал, сорвал с себя чалму от горя, сожалея об утраченном камне. Все, кто еще не расстались с жизнью окончательно в тот момент, видели, как он срывает с себя одежды и спускается в глубокое ущелье, по которому бежит река, в поисках своей утраченной красавицы. А ее слизал своим жадным языком могучий сель в первый же миг, как появился поток, и унес ее с собой в неведомый Вау, далеко-далеко, откуда вода как всегда начинала свой бег и где, как рассказывают, она свое путешествие завершает. Влюбленный погрузился в воды бурного потока, и лицо его и тело утонули в грязи, жухлой траве и помете животных и отбросах пастухов, и смог он выбраться наружу из селя только с помощью деревьев, валявшихся повсюду на дне вади и по его берегам. И увидели его сказители-передатчики распростертым на острых камнях и изрыгающим нечистоты из чрева. Спасся он чудом. Никто не знает, как простили ему боги это домогательство, они ведь не привыкли миловать того, кто исполнил обет по жертвоприношению и вдруг повернул вспять и потребовал жертву отдать ему вновь под влиянием дьявольского искушения, как вы это называете в книге Аллаха. Однако наш несчастный прорицатель отнюдь не пришел в отчаяние. Говорили люди, что он провел месяцы, исследуя все русло и высматривая во всех извилинах свою благоверную невесту, в надежде, что зацепилась она где-нибудь за дерево или за скалу, и он вызволит ее из рук реки. Прошло еще несколько месяцев, в течение которых воды распространились настолько, что оросили всю Великую Сахару, а он все странствовал от вади к вади, по пескам и горным пещерам, пока не освободился от иллюзий и не отчаялся обрести вновь свою каменную возлюбленную.