Еда и патроны. Полведра студёной крови - читать онлайн книгу. Автор: Артем Мичурин, Вячеслав Хватов cтр.№ 14

– Так будет толк! Обязательно будет!

– Я и так у вас на поводу пошёл, его не сбагрив. Теперь ещё и добро переводить? Нет уж. Дурову люди для боёв нужны. А этот, по снаряге видать, калач тёртый. Продам, авось по дороге не сдохнет.

– Ну, пап!

– Я всё сказал. И займись уже делом наконец! Игнат! Игнат!!! Где тебя черти носят?!

– Тут я.

– Баржа вот-вот будет! Почему клетки не на причале?!

– Так ведь это… близнецы только вернулись. Мне что ж, с бабами клетки-то тягать?

– Вернулись – пусть впрягаются!

– Дай пожрать хоть! – донеслось из ближней избы. – Замордовал, бля, хуже старика!

– Не поминай при мне эту гниду! Бардак, кругом бардак и дегенераты…

Это точно. Надо же, насколько близки могут быть мысли двух совершенно разных людей. Признаться, я проникся симпатией к главе здешнего семейства. Или как тут у них называется? На секунду я даже задумался о возможности договориться, выкупить «таинственного» пленника. Однако учитывая, что нуждающийся в медицинской помощи, да и просто в элементарном человеческом сочувствии бедняжка Ткач вместо этого поимел перспективу стать мясом для неведомой зверушки местной детворы, либо тем же мясом, но для зверушек некоего Дурова, зародившаяся в моей голове мысль о цивилизованном диалоге дольше секунды не прожила, замещённая новой.

– Ну, дружище, – повернулся я к глядящему из-под еловых лап Красавчику, – догадываешься, о чём я размышляю?

Мой четвероногий напарник жалобно пискнул и полностью скрылся за хвоей.

– О да-а. Ты угадал.

Я прокрался к воротам со стороны пристани, те оказались не заперты. Люблю простых деревенских тружеников – открытые, гостеприимные, ни мнительности, ни паранойи. Люди от сохи, душа нараспашку. Жаль, что их осталось совсем мало. А скоро станет ещё меньше…

Ряды клеток вдоль частокола были заполнены от силы на треть, но экспонатам, в них содержащимся, позавидовал бы зверинец любого уважающего себя города. Чего стоила одна только сука, кило под восемьдесят, похожая на миниатюрного быка с пастью от уха до уха – Красавчик бы оценил, будь он посмелее, – не говоря уже о недавно доставленной гуманоидной твари, покрытой словно выдубленной шкурой, хранящей на себе множество отметин от клыков, пуль и даже, как мне показалось, частично обросший плотью обломок клинка в высоком загривке. Прочие обитатели живого уголка тоже не отличались миловидностью и пристрастием к растительной пище, на что указывало обилие обглоданных костей в клетках. Держать таких в доме я бы не посоветовал. А вот на арене им самое место.

О, арены! Я их обожаю! Дикие утехи дикой толпы? Жестокость ради жестокости? Да. Для чопорных обывателей Мурома, Коврова, Сергача и тому подобных «прибежищ человечности». Для того же, кто не кривит рожу, дабы прослыть гуманистом, арена – сама жизнь в миниатюре, её эссенция. Тот путь, что обычно занимает годы, здесь проходится за минуту, а то и быстрее. Придя без гроша на арену, будучи везунчиком, можно уйти богачом. Ну а неудачник рискует пойти зверью на корм. Лотерея? Ни в коем случае. Удача – лишь один из необходимых ингредиентов в рецепте счастья. Без должной ловкости, силы и смекалки удачей станет не победа, а быстрая безболезненная смерть. Зверь против человека. Неукротимая мощь против хитрости. Клыки и когти против кинжала в твёрдой руке. Вот что заводит толпу! Заставляет последнего скупердяя с готовностью отдавать золото в обмен на букмекерские купоны. Ставки, ставки, ставки! И здесь уже не важно, мутант ты или лац, то есть венец творения или грязное животное. Толпа любит победителей. А проигравших… Да кому нахуй нужны эти драные куски мяса?!

Звук корабельного гудка застал меня на подходе ко второму ряду клеток. Выскочивший на крыльцо дородный мужик в видавшем виды костюме-тройке при заправленных в сапоги брюках поскользнулся и едва не нырнул вниз.

– Бля! – с трудом сохранил он равновесие, после чего оправил свой парадный наряд и зашагал к воротам, на ходу отдавая приказы: – Кто-нибудь, в конце концов, оторвёт жопу от деревяшки?! Второго, третьего, седьмого и девятого на пристань! Живее!

– Подождёт твой Дуров, не состарится, – донеслось из открытого окна, откуда сквозь тяжёлую звериную вонь потянуло щами.

– Живо работать, я сказал!!!

– Да ёб твою мать! – В избе заскрипели отодвигаемые от стола табуретки.

Я, прибавив прыти, шмыгнул за угол и столкнулся с девчушкой лет десяти, которая от неожиданности уронила бадью, но крикнуть не успела. Моя ладонь плотно зажала ей нос и рот. Немного брыканий, и милое создание отправилось в страну грёз. Не вечных. Всего лишь лёгкое отравление углекислым газом. Хотя вряд ли она успеет очнуться до начала представления. Пожалуй, гуманнее было бы всадить ей нож в сердце, но… она же ребёнок. Ёбаная мораль. Это дерьмо сидит в мозгу, как клещ. Вроде вырвал, но чёртовы хелицеры остались и распространяют заразу. Нельзя переболеть моралью и полностью излечиться. Метастазы будут мучить всю жизнь. Так что извини, милочка. Тебя сожрут живьём. Ведь дядя Кол не детоубийца.

– Твою мать! – приглушённо донеслось из ближайшей клетки, когда я, уложив обмякшее тело в грязь, двинулся дальше.

А может, девчушке и повезёт.

– Здорово, дружище, – присел я напротив озадаченно глядящего через прутья Ткача.

Эка жизнь-то его потрепала. От былого лоска и следа нет. Щетиной зарос, под глазами круги чёрные, лоб в испарине горячечной, губы потрескались, мудак уделанный весь – чисто нищеброд.

– Ну, – улыбнулся я самой доброй улыбкой, – оно при тебе?

– А, – спохватился Ткач после недолгой паузы, – само собой. – После чего встал, отошёл в дальний угол и вернулся, неся что-то в руках.

– Очень мило, – рассмотрел я выложенное мне под нос собачье дерьмо с соломой. – Жаль, у меня нет времени на гомерический хохот.

– Зато у меня его сколько угодно. Можно начинать?

– Тш-ш! – поднёс я указательный палец к губам, взяв юмориста на прицел. – Не глупи. Я – твоя последняя надежда. Или хочешь стать звездой арены?

– До твоего появления как раз занимался выбором звучного псевдонима.

– Просто скажи, где оно, и я тебя освобожу. Слово чести.

– Че…? Чего?

– Ну, ты знаешь… Вернее, слышал же от кого-нибудь. Такая штука… Короче, не трать моё время. Говори, где эта хуета, что ты спёр из бомбоубежища, и расстанемся друзьями.

– А знаешь, Кол… – Глаза Ткача презрительно сузились.

– Я слушаю.

– Помогите!!!

– Блядь! – Палец на спусковом крючке побелел, движимый жаждой праведной мести, но памятующий о деле мозг отвёл руку с пистолетом в сторону и пустил ноги вскачь.

Вот уёбок! Подлая вероломная мразь! Мудило! – Я бежал между клетками, извлекая из недр памяти всё новые и новые эпитеты для Алексея – горисукаваду – Ткачёва, слыша за спиной суматошные окрики, пока не встретился нос к носу с главной звездой моей едва не переписанной пьесы.